Оцените материал

Просмотров: 5379

Венеция: «Метропия» и новый Солондз

Мария Кувшинова · 03/09/2009
Венецианский фестиваль в руинах, но на программе это не отражается
Венеция: «Метропия» и новый Солондз
Венецианский фестиваль в этом году проходит на собственных руинах: из окна муссолиниевского Casino видна законсервированная строительная площадка будущего Palazzo del Cinema. Вся полезная площадь острова превращена в лабиринт, перемещение между залами напоминает игру в Doom, но через четыре (или сколько там) года здесь будет город-сад.

Приехав на день позже, безнадежно пропустила фильм открытия — «Баарию» Джузеппе Торнаторе, охарактеризованную коллегой как «фильм для тебя — помесь Висконти с Феллини про коммунистов». Берлускони, говорят, велел посмотреть каждому. Венецианская «Неделя критики», в которую отобрали наших «Какраков» (согласно каталогу — Crawfishlike), открылась шведским мультфильмом «Метропия», за судьбой которого я следила еще с тех пор, как весь проект представлял собой табуретку и стол без компьютера на задворках студии Film i Väst в Трольхеттане.



Вопреки опасениям режиссер Тарик Салех, изобретатель собственной анимационной техники, не стал выкладывать все козыри в ролике, что называется — дальше больше. Действие происходит в 2024-м году (пораньше, чем у Глуховского) в антиутопическом Евросоюзе, где города соединяет единая сеть метро (на машинах никто больше не ездит, их останки ржавеют на опустевших улицах; самолеты тоже не летают). Велосипед считается чем-то незаконным и предосудительным. Главный герой, оператор колл-центра (его озвучивает Винсент Галло, фильм на английском), живет с симпатичной мулаткой, но мечтает о девушке с этикетки шампуня, которым в массовом порядке пользуется все население Европы (его рекламируют даже на Эйфелевой башне). Второстепенные персонажи неуловимо напоминают конкретных людей (начальник главного героя, например, вылитый Джон Кеннеди), иногда кажется, что ваших знакомых. Забавно, что в мире будущего демонстративно отменены именно самые характерные и симпатичные тренды нулевых годов — велосипедная езда и бюджетные авиакомпании.

Сюжет этого анимационного нуара (идет дождь; роковая блондинка с этикетки, которая материализуется на одной из пересадок и вносит сумятицу в жизнь героя) в принципе большой роли не играет — он стандартен для антиутопии: за нами следят. Но фильм оказывает совершенно гипнотическое воздействие на сознание (что в общем-то здорово для картины про воздействие на сознание). И дело, возможно, не только в атмосфере и деталях (хотя и в них тоже), но еще и в том, что Салех хорошо понимает, как притягательно легкое уродство, слегка искаженные пропорции обыкновенного человеческого лица.

В конкурсе, с получасовой задержкой и массой накладок, показали «Любовь во время войны» Тодда Солондза — формальное «Счастье-2» (номенклатура перверсий, осложняющих жизнь большой еврейской семьи и Флориды), но на самом деле — очень внятный политический фильм с какими-то неожиданными для данного режиссера визуальными красивостями. Что делать, если извращенец — не посторонний дядя, а твой родной отец (родина, сынок), является ли педофил террористом и надо ли прощать виновников 11 сентября, как мы прощаем сексуальных преступников по отбытии ими наказания и прохождении предписанной терапии? Не менее дерзко, чем Саша Барон Коэн, пятидесятилетний уже Солондз вскрывает моральные противоречия цивилизации — от отношения к детям до отношения к старости; и секс тут — не комедия, а нечто универсально-человеческое, формообразующее, некий код, язык, при помощи которого можно говорить и об индивидуальном, и о социальном.

Пока я все это пишу, в душной пластиковой палатке, которая занимает всю площадь перед Casino, некогда предназначенную для рекламодательских акций, сувенирных палаток и променадов, показали опять-таки анимационный фильм опять-таки про секс — Teat Beat of Sex.

 

 

 

 

 

Все новости ›