«В России кризиса нет»

Первое испытание — вечерние торги Sotheby’s — русский рынок выдержал, по нынешним временам, весьма достойно

Кризис превратил неделю русских торгов в зрелищное спортивное соревнование: если раньше присутствовавшие в зале предчувствовали череду новых рекордов, то теперь — с тем же трепетом — череду неудач. Но днем в понедельник на аукционе Bonhams, неприметном зачинателе русской недели в Лондоне, дела поначалу шли лучше, чем ожидалось. Из первых 50 лотов 33 (66%) были проданы. Но потом пришла очередь модернизма и современного искусства — и рынок обвалился. Из 46 работ современных художников, которые завершали торги, только 6 нашли покупателя. Из этих шести две — вещи Олега Целкова. Я говорил с покупателем одной из них, американским дилером Марком Келнером. Он сказал, что был удивлен не меньше всех остальных тем, что ему удалось купить большую красивую вещь начала 1980-х всего лишь за £39 тыс. не считая комиссии.

Вечером на суд покупателей 55 отборных лотов представил Sotheby’s. Собравшимся пришлось подождать, прежде чем закончится аукцион декоративно-прикладного искусства: аукционист работал сверхурочно, чтобы вытянуть из клиентов все, что только возможно. Оказалось, что 99% русскоговорящих посетителей аукционного зала были всего-навсего наблюдателями: реальных покупателей можно было пересчитать по пальцам одной руки, а большинство купленных лотов уходило к тем, кто торговался по телефону.

Открывать русские торги работой Айвазовского стало в Лондоне традицией — все равно что речь королевы в рождественский вечер или пресловутый файф-о-клок. Можно представить, как перед торгами аукционисты обсуждают порядок лотов в каталоге: «Старый добрый Айваз! Мы можем на него положиться!» Мог ли бедный армянский мальчик из Феодосии представить, какая посмертная слава ждала его? На Bonhams его работы продавали под номерами 1 и 4, на Sotheby’s — 1, 2, 4, 8 и 10. Sotheby’s продал первый лот в пределах эстимейта, а второй не продал вовсе. Третья работа ушла по нижней планке эстимейта, а четвертая — «Вид Константинополя и Босфора», топ-лот вечера, оцененный в £2,5—3 млн, — не продана. Последний Айвазовский ушел в рамках предварительной оценки, но неудача, постигшая топ-лот, означает, что дни аукционной славы великого мариниста сочтены: вкусы меняются, а рынок насыщен.

Первый по-настоящему волнительный момент был связан с лотом 7 — великолепной «Египтянкой» Поленова. Эстимейт в £250—300 тыс. остался далеко позади, и после долгой борьбы работа ушла за £900 тыс. Табличку победителя №374 из зала подняла Наталья Курникова.

Все остальное если и продавалось, то в пределах эстимейта или ниже. Огромная картина Владимира Маковского «Толкучий рынок в Москве» достиг £1,15 млн, но особого соревнования не наблюдалось. Скромного Левитана купил за £125 тыс. участник №375 Иван Самарин, присутствовавший на торгах лично. 13 лот — Леонид Пастернак — не продан, как и его же вещь под номером 52! Почему кто-то решил, что работа на такой старомодный сюжет («Муки творчества») этого хорошего, но неоригинального художника-эмигранта должна стоить £250—350 тыс., мне неясно. 14 лот, монументальный Котарбинский, ушел всего за £250 тыс. — на мой взгляд, весьма выгодная сделка. Юон (лот 15, эстимейт £350—550 тыс.) не продан, как и последовавшие за ним «Натюрморт» Ларионова (эстимейт £600—800 тыс.) и акварель Бакста (эстимейт £400—600 тыс.). Предварительная оценка этих ничем не примечательных работ была явно слишком высока.

Дела пошли немного лучше, когда в зал вынесли лот 18 — большого и эффектного Анисфельда, «Цветущее дерево». После долгой борьбы работа ушла к покупателю из Москвы, сидевшему в зале, за £400 тыс. (эстимейт £180—250 тыс.); настойчивым, но менее удачливым покупателем был хорошо известный лондонский дилер.

После того как лот 19 — вялый пейзаж Кустодиева — не продался, тот же московский покупатель бился за полотно Рериха (лот 20) «Указ учителя», но на этот раз оказался проигравшим. Работу купили за £950 тыс. по телефону. Рерих под номером 21 ушел по верхней планке эстимейта — £700 тыс., а под номерами 22 и 23 — по нижним. Лично мне непонятна любовь к этому художнику, но, по существу, он был звездой вечера. Изысканный Кустодиев (№ 25) продан за £110 тыс. Покупатель — Наталья Курникова. На мой взгляд, хорошее приобретение.


Лоты с 26 по 28 — Билибин и два мужских портрета Григорьева не проданы. Лот 29, кубистическая композиция Владимира Бехтеева ушла за £120 тыс.; но, учитывая, что провенанс оканчивается на 1994 году, можно ли быть уверенным в ее подлинности?

Лот 30, Гудиашвили, и лот 31, Кончаловский, ушли ниже эстимейта. Следующие два лота принадлежали кисти Александра Яковлева. Я был удивлен, что первый, довольно старомодный портрет, достиг верхней планки эстимейта — £600 тыс., тогда как второй, эффектный большой мифологический пейзаж, дошел лишь до £120 тыс. Вкус нельзя измерить в денежном эквиваленте: мне кажется, здесь цены стоило бы поменять местами.

Лот 34, обнаженная Ларионова, достигла нижней планки эстимейта в £1,2 млн — рекорд вечера. Лоты 35 и 36 — оба кисти Лентулова и оба, по моему мнению, не из лучших, ушли к одному и тому же телефонному покупателю за £250 и £800 тыс. соответственно. Лот 37, средний Коровин, ушел за £400 тыс.; продавцу, как мне кажется, повезло. Лот 48 — капуста, написанная Ларионовым, — не продана, так же как и лот 39 — «Испанский портрет» Гончаровой и лот 40 — странный натюрморт Ларионова 1900 года. Лот 49, скучный Кончаловский 1907 года, ушел к покупателю в зале за £200 тыс. Лот 42 — великолепный натюрморт Кончаловского, проданный здесь же за £290 тыс. в 2004 году, — сегодня в схватке между телефонным покупателем, который до этого приобрел Ларионова, и человеком в зале, купившим Анисфельда, ушел за £880 тыс. к первому. Это была лучшая работа вечера.

После этого торги пошли на убыль. Лот 43 — Гончарова — был не продан, как и лот 44 (Штеренберг) и лот 45 (Вера Рохлина). Каким образом эта художница-эмигрантка, не сыгравшая никакой роли в истории русского искусства, да и искусства в целом, попала на торги такого уровня, остается загадкой. «Лестница» Леонида Чупятова — редкая и важная вещь — попала в руки московского покупателя, Георгия Путникова, который до этого приобрел Анисфельда. Слабая борьба велась за лот 47, портфолио литографий Эль Лисицкого, который в итоге достиг отметки в 100 тыс., что гораздо ниже заявленного эстимейта. Лот 48 — работа Бурлюка американского периода — ушел за £225 тыс. к украинскому покупателю в зале. Лоты 49—53 (два скромных портрета Владимира Лебедева, яркий Баранов-Россине, успокаивающий натюрморт Пастернака и типичный сентиментальный Богданов-Бельский) остались непроданными. В конце торгов всех ждал сюрприз — £200 тыс. за рядовой натюрморт Александра Герасимова. Что интересно, он ушел к человеку, который до этого купил портрет Яковлева. Помню, как в девяностые я покупал такие работы за $3—5 тыс. и продавал за $10—15 тыс.

Итог торгов — 32 из 55 лотов проданы, что составляет 58%. Если руководствоваться недавними представлениями об успехе, то это скорее неудача. Но мне показалось, что организаторы аукциона Sotheby’s вздохнули с облегчением. Михаил Каменский выглядел расслабленным; ведущий аукциона лорд Полтимор прохаживался по комнате, пожимая руки и благодаря редких покупателей, встречающихся на пути. Один из них патриотично заметил: «В России нет кризиса!» — «Спасибо, спасибо», — ответил лорд Полтимор.

Но сомнений в том, что прежние настроения улетучились, нет. Аукционные залы больше не забиты покупателями с полными карманами легких денег, которые бьются друг с другом за лоты забавы ради. Теперь здесь лишь горсточка клиентов, внимательно пересчитывающих оставшиеся пенни.

Последние материалы рубрики:
Саатчи справил новоселье, 10.10.2008
Демократия плутократов, 19.09.2008
Разгерметизация советского андеграунда, 26.06.2008

Ссылки

• Саатчи справил новоселье, 10.10.2008
• Демократия плутократов, 19.09.2008
• Разгерметизация советского андеграунда, 26.06.2008