Итоги торгов: сеанс разоблачения

Любой, кто будет в дальнейшем сравнивать Баранова-Россине с Рафаэлем, пусть оглянется на мрачный итог прошедшего торговища

Любой, кто будет в дальнейшем сравнивать Баранова-Россине с Рафаэлем, пусть оглянется на мрачный итог прошедшего торговища

Леди и джентльмены! Дамы и господа, да хотя бы и товарищи, если кому-то и это угодно — сегодня можно и так, извольте. Настало время, когда я могу сбросить эту опостылевшую маску торопливого, глумливого, бесперебойного паясничанья. Ну неужели вы действительно имели недальновидность предположить, что суетливый торгаш Иеремия, это жадноватое, похотливое, подмигивающее обличье — это я сам? Нет, посмотрите направо — костюм еврейского вечного Арлекина сброшен и уже в углу, в кулисах — вам из зала не видно, мне со сцены — значительно лучше. Перейдем без лишних слов к делу — аукционы прошли, я хотел бы изложить вам их результаты.

Иконы: ну, топ-лот я предсказал точно. «Апокалипсис» ушел за 361 тыс. фунтов, превысив предположения аукционистов более чем на сто тысяч. Этого следовало ожидать. Переоцененные неизвестно почему — видимо, от недостаточного знания икон — поздние и неинтересные вещи вы не купили, леди и джентльмены, и я рад за вас. Среди них лот 29, «Одигитрия» сомнительного времени и сохранности, или «Троица», лот 35, с несуразной ценой в 90 тыс. фунтов на старте, лот 38 — «Покров» с ошибкой в датировке в два столетия и особенно нелепый по своей оценке лот 40 — поздний «Пророк Илия» с выскобленным при реставрации фоном и оценкой в 50—70 тыс. фунтов, более чем в десять раз завышенной. Многое, о чем я предупреждал, сбылось. И многие другие ошибки в атрибуциях и оценках нашли ваше понимание и легкую улыбку, которую я с удовольствием различаю и сегодня на нашем прощальном вечере. Иногда вы опрометчиво не брали редкости — прелестная праздничная костромская икона, лот 96, стоила вашего внимания. А вы ее оставили без оного. Иногда вы ужасно горячились, и покупателю лота 208, маленького, чудного правда, складня рубежа 17—18 веков, который при оценке в 1000 фунтов ушел за 73 тыс., не завтра удастся вернуть эти деньги. Горячность и частое дыхание — оставим их нашему домино, сброшенному уже с плеч подлинного, стоящего перед вами в своем простом смокинге Иеремии Херцога.

Аукцион был плохо подготовлен, но на нем было немало прекрасных вещей. И это важнее — пока — научной добросовестности аукциониста. Покупатели оказались в среднем толковее продавцов, и я от души поздравляю покупателя лота 28, музейной и нежной Строгановской иконы с длинной историей, записанной на ее обороте, — я уверяю вас, цена в 103 тыс. фунтов здесь совершенно разумна. Доверчивость ваша иногда вызывала печальное недоумение, и не у меня одного, — поверили же вы, что лот 48, «Рождество», чуть ли не 15 века, если заплатили за него 55 тыс. фунтов. Дамы и господа, проверьте ее дома в хорошем музее, и увидите, кто прав. Несколько отталкивающе выглядело снятие с аукциона самой дорогой и лучшей иконы в окладе — лот 4, «Тихвинская Богоматерь», я все же старомоден и предпочел бы, чтобы на серьезном мероприятии не передергивали бы карты. Но что сделаешь, это свойство коммерческих игр, леди и джентльмены. Под ковром не играют только в гольф.

И в одном я был не прав, видимо, я слишком увлекся своим фигляром, этим наспех скроенным говоруном, греческие лучшие вещи ушли очень дорого. Я давно не был в Греции, долго жить не значит жить везде, и здесь я был не прав. 337 тыс. за небольшой, в шестьдесят сантиметров, критский Деисус — это очень уж много. Датировки все же не всегда кажутся мне верными, но все красивые вещи — метровый «Николай Чудотворец» с подписью, 169 тыс., и «Успение Богоматери», и «Благовещение» — ушли очень дорого. Не все я еще понял здесь, но кое-что становится яснее. Я ведь не грек, что легко увидеть не только с первых рядов, но и с задних.

Теперь же, пока вы пьете легкое Bollinger или что там разлито — не вижу отсюда, перейдем к аукционам живописи и русского искусства. Внесите топ-лоты, прошу вас. Вы видите, как длинной вереницей несут Айвазовских. Меня несколько удивляет эта привязанность русских, с их явной сухопутностью исторического расселения, к морям. Это какой-то судорожный курортный синдром, согласно которому из чудного русского лета средней полосы буквально все без исключения уезжают на море, вместо того чтобы наслаждаться ровным, медвяным климатом своих подмосковных. И вот на Sotheby’s за классическую его работу, метровую, парадную и романтичную, нужно платить, и четыреста с лишним тысяч фунтов — это возможно. И выглядящий как следующий кадр из того же фильма лот 44 на Christie’s, поменьше немного, 361 тыс. фунтов, — это тоже возможно. Мне кажется, надо только продумать, какой вешать справа, какой слева, если они будут на одной стене. А вот зимний, очень зимний лот 2 на Sotheby’s, 33 на 43 сантиметра, и 553 тыс. фунтов — поздравления аукционистам, дружеские, веселые соболезнования покупателю. Ничего, лет через десять эта цена будет смотреться не так дико.

И еще, 1 млн 833 тыс. фунтов за Айвазовского в сто четыре сантиметра, с неудачным морем и кисельного вида горами — господа, товарищи, дамы и джентльмены, это превосходит мое понимание. Там очень плохо изображены Пушкин и Раевская, которой этот фавн, очевидно, восхищается, что создает, вместе с цитатой из мемуаров Раевской и цитатой из Евгения Онегина, некоторое подобие прямого провенанса. Учитывая, что море здесь никакое и даже зимы нет, видимо, это купил страстный поклонник Пушкина. С юных лет, с детской школьной парты. Постоянство в привязанностях — это великая вещь, и отдадим должное верности идеалам детства — не будем ни злословить, не сетовать, ни пожимать в недоумении плечами. И еще, знаете ли, меня беспокоит Колумб. Что вы сказали? Нет, я не переутомлен, я имел в виду не самого генуэзского еврея Кристобаля Колона, а фрагмент картины Айвазовского, посвященной открытию Америки. Он продан — внесли, да? — полюбуйтесь, он продан примерно за миллион фунтов на MacDougall's. Это фрагмент, есть еще один, с кораблями, проданный недавно в Нью-Йорке на Sotheby’s. Похоже, предприимчивый покупатель рассчитывает отыскать и отрезанный снизу кусок полотна, узкий и длинный, с пустой, размашисто написанной водой, хранимый каким-то любителем puzzles. Успехов бы ему.