Коммерческая связь

Кай Форсблом не новичок на русском арт-рынке — еще в конце восьмидесятых финский галерист собирался открыть галерею в Москве

Galerie Forsblom в этом году разменяет четвертый десяток — первая галерея открылась в Турку еще в 1977 году, сейчас в Хельсинки работают сразу два пространства. За это время Galerie Forsblom успела добиться репутации одной из самых заметных скандинавских галерей. В ее послужном списке не одна ярмарка современного искусства, а в числе художников как юные финские звезды, так и классики вроде Джулиана Шнабеля, чья выставка сейчас проходит в галерее Саатчи.

Последние два года Кая Форсблома можно встретить на «Арт-Москве», а пока он привез работы американского видеоскульптора Тони Оуслера. В Мультимедийном комплексе актуальных искусств выставку приютила давняя коллега Форсблома — Ольга Свиблова. Несмотря на то что пространство некоммерческое, четыре из пяти представленных работ Тони Оуслера можно купить (одна инсталляция уже продана на предыдущей выставке в Шанхае).

О русских художниках

Я начал работать с русским искусством еще в 1987 году. Вместе с Ольгой Свибловой мы делали выставки в Финляндии. На одной из первых мы показали работы Сергея Шутова, Дмитрия Пригова, Франциско Инфанте, Ирины Затуловской. В 1991 году работа на некоторое время приостановилась: случился кризис, и русское искусство, грубо говоря, вышло из моды. Люди вообще стали более консервативными и мало покупали contemporary art. К примеру, того же Дэмиена Херста в то время продавал только один Саатчи.

Русский художник, с которым я никогда не прекращал работать, — Сергей Бугаев (Африка). Он уже двадцать лет числится в моей галерее, и если даже когда-то мы его не показывали, то работы всегда лежали в закромах, и их можно было купить. Я планирую и дальше работать с русским искусством. У нас с женой большая коллекция, и в ней, конечно же, есть русские художники. Кстати, самая «старая» вещь — работа Кандинского 1932 года.

О неудачной попытке открыть галерею с Ольгой Свибловой

Я искал галерейное пространство вместе с Ольгой Свибловой зимой 1988—1989 года. Кстати, из-за этого я пропустил самую «урожайную» зиму восьмидесятых, когда европейские коллекционеры буквально сметали искусство! Сейчас я понимаю, что мы немного опередили время, следовало сделать это через несколько лет. Я ходил к одним людям, они отправляли меня к другим, и в итоге я оказывался в самом начале бесконечной бюрократической цепочки. Но я не сдавался — за три месяца посетил Москву около десяти раз. А потом случился переворот, и все приостановилось. В следующий раз я приехал в Москву только в 2005 году.

О галерее в Каракасе и возвращении домой

Галерея в Венесуэле открылась пятого декабря 1995 года в День независимости Финляндии и закрылась уже в 1996-м. В то время моим основным покупателем была директор Музея современного искусства в Каракасе София Имбер. В 1995 году на местной ярмарке я заключил гениальные сделки — Миро и Пикассо были проданы за огромные суммы. Я подумал, зачем мне колесить по миру, если здесь у меня все идет замечательно. На открытии галереи собралось около восьмисот гостей, которые выпили семьдесят шесть бутылок виски — начало было многообещающим. Но затем экономическая система Венесуэлы развалилась, и мне пришлось в срочном порядке закрыть пространство. В это же время в Финляндии хорошо пошли дела у Nokia, появилась прослойка богатых людей, которые, конечно же, захотели покупать искусство. И я принял решение вернуться и перенес галерею из Турку в Хельсинки.


О ярмарках и коллекционерах

Следующей весной мы, по всей вероятности, приедем на Салон изящных искусств в Манеже. «Арт-Москву», в которой мы участвовали два года подряд, придется пропустить. Дело в том, что в эти же дни в мае проходит ярмарка в Гонконге, и мы планируем поехать туда. В последнее время коллекционеры в Китае заметно активизировались. На первую «Арт-Москву» мы привозили работы Базелица, которые вызвали огромный интерес, но проданы не были. Пока еще коллекционирование в России находится на переходном этапе — покупатели отдают предпочтение русскому и только теперь постепенно начинают присматриваться к западным художникам. Тем не менее работа молодого финна Эйч Си Берга на «Арт-Москве» (€24 тыс.) сразу нашла своего покупателя. Он наша звезда, на прошлогодней ярмарке Art Paris мы продали девять его работ.

О русском арт-рынке и мировом кризисе

Мне нравится то, что происходит сейчас с современным искусством в Москве. Конечно же, я хотел бы что-то сделать здесь, тем более Москва и Хельсинки находятся недалеко друг от друга. Думаю, что с рынком не должно случиться ничего страшного. Нам нужен газ, нам нужна нефть. А у кого все это есть? У России. Скоро людям наскучит говорить о кризисе. Мы открылись в Турку в 1977 году сразу после энергетического кризиса. Все вокруг считали, что мы сумасшедшие, если решили открыть галерею в такое время. Ничего страшного не произойдет, если участники рынка немного сбавят обороты.

О цене искусства

Я расскажу историю, которую мне поведал галерист Лео Кастелли. Однажды известный коллекционер Питер Людвиг попросил Кастелли отвести его в мастерскую к Рою Лихтенштейну. В гостях Людвиг положил глаз на работу из личной коллекции художника, которая не продавалась. Он спросил, сколько бы она стоила, если бы ее можно было купить. Кастелли, подумав, назвал сумму в $6 тысяч. А вся история, добавлю, происходила в шестидесятые. Людвиг сказал: «Я плачу три цены». Кастелли позвонил Лихтенштейну и неожиданно получил положительный ответ. Сегодня она, должно быть, стоит миллионов двадцать. Поэтому скажу вам: великое искусство всегда стоит дешево.