Винтажное фото: а есть ли рынок?

В галерее Гари Татинцяна открылась выставка Хельмара Лерского – серия портретов жителей Палестины, датированная 1930-ми годами. Побывав на вернисаже, Анастасия Палёнова задумалась о судьбе винтажной фотографии в Москве

В галерее Гари Татинцяна открылась выставка Хельмара Лерского – серия портретов жителей Палестины, датированная 1930-ми годами. Побывав на вернисаже, Анастасия Палёнова задумалась о судьбе винтажной фотографии в Москве

Минувший год был урожайным на новые фотогалереи: на «Винзаводе» их появилось сразу три, и каждая отличается собственным оригинальным подходом. Ставки делаются то на звезд фэшн-индустрии, то на репортажную фотографию, а то и на свежие силы одного из популярных ресурсов Рунета. Впрочем, попытки оживить рынок фотографии предпринимались и раньше. Среди тех, кто участвовал и продолжает участвовать в этом процессе, заметное место занимает галерея Гари Татинцяна.

За неполные три года существования здесь успели показать не одну фотовыставку — от работ современных авторов, органично вписывающихся в выставочную политику господина Татинцяна, до винтажных снимков, которые, правда, прячут от праздных глаз в подвальном этаже. На днях здесь открылась выставка Хельмара Лерского, известного своими театрализованными фотопортретами с отчетливым социальным подтекстом. Вниманию зрителя предложены палестинские фотографии Лерского, созданные в 1930-х, и снимки из более поздней серии «Человеческие руки» (на первом этаже при этом продолжают красоваться работы Вика Мюниса).

Ситуация для Москвы удивительная: галерея с нью-йоркскими корнями, показывающая звезд мирового contemporary art — Алексиса Рокмана, Ясумасу Моримуру, Андре Бутцера, — неожиданно вторгается на территорию Ольги Свибловой. Впрочем, на западном рынке винтажная фотография давно дышит в затылок работам известных современных художников. А в феврале 2006 года на Sotheby’s снимок американского фотографа начала XX века Эдварда Штайхена «Пруд. Лунный свет» ушел с молотка за $2,6 млн, оставив позади современные фотографии-рекордсмены — «99 центов» Андреаса Гурски ($2 млн) и «Ковбой» Ричарда Принса ($1,1 млн). Музейщики также отдают дань винтажной фотографии: ее выставки регулярно проходят в МоМА и других мировых экспозиционных центрах.

Правда, успех на Западе еще не гарантирует интереса коллекционеров в Москве, тем более что Лерский не столь известное имя, как Штайхен. Директор галереи Гари Татинцяна Виктория Пукемова призывает обратить внимание на палестинскую серию, используя для наглядности пример из жизни среднестатистического богача:

«Если человек хочет иметь у себя очень сильный коллекционный блок, то цена, равная месячному бюджету с отдыхом и фейерверком в Куршевеле, будет вполне оправданна. Это могло бы стать амбициозной покупкой и для частного коллекционера, у которого есть намерение в будущем создать собственный музей и которому неинтересно приобретать фотографию поштучно».

Если бы в Москве появился хоть один такой коллекционер, многое изменилось бы, но пока коллеги Пукемовой настроены не столь оптимистично. Фотодиректор ИД «Афиша» и совладелец фотогалереи «Победа» Ирина Меглинская считает, что этот рынок у нас пребывает в зачаточном состоянии:

«Что до старой русской фотографии, ей попросту неоткуда взяться. В перестроечные годы работы Бориса Игнатовича, Георгия Зельмы пачками вывозили на Запад. В Питере осталось немного вещей в архивах, но вряд ли произойдет их выброс на рынок, это скорее музейная история. В Европе сейчас зачастую сканируют старые снимки или печатают новые со старых негативов. Но сканирование на серьезном уровне не приветствуется, это что-то вроде территории магазина IKEA. В Москве я не вижу галерей, специализирующихся на винтажной фотографии. Галерея братьев Люмьер пыталась что-то сделать, к примеру с Игорем Гневашевым, но, по-моему, там как раз экспериментировали со сканированием. А настоящая винтажная фотография должна стоить ну очень больших денег. Все-таки это вещи музейного уровня. Недавно в парижском музее Jeau de Paume я видела огромную ретроспективу Штайхена. Такие фотографии должны жить в музее, в галерейном пространстве это практически невозможно. Если галерея в течение трех лет не продает выставку, которую спродюсировала, ей смело можно закрываться. Поэтому в нашей галерее винтажная фотография возможна, только если ее «винтажность» остановится на девяностых».

Подобного же мнения придерживается Наталья Григорьева, директор Галереи имени братьев Люмьер — одного из пионеров фотографического движения Москвы. Сейчас на антресолях ЦДХ можно увидеть выставку фотокорреспондента Александра Абазы, снимавшего для «Советской культуры» и «Комсомольской правды» в 1960—1970-х годах. С этого времени Наталья Григорьева и предлагает вести отсчет отечественного фотовинтажа:

«В случае с русской винтажной фотографией имеет смысл сдвинуть временные рамки. То есть отталкиваться не от начала прошлого века или от двадцатых годов, а от шестидесятых, семидесятых, даже девяностых. Кроме нас в Москве, кажется, никто и не занимается старыми фотографиями. Фотосоюз, «Глаз» работают с новыми отпечатками. Но человек, решивший приобрести фотографию, не мыслит категориями винтажности и ликвидности, он просто приходит в галерею и покупает понравившуюся работу, ориентируясь прежде всего на ее стоимость. Поэтому к нему в руки чаще всего попадает новая печать со старого негатива. Западные приоритеты здесь пока не работают, русскому человеку ближе и понятнее вещи с местным колоритом».

Но в условиях, когда отечественный фотовинтаж фактически отсутствует, приходится привозить не самых дорогих иностранцев, что и сделал Гари Татинцян. Судя по результатам недавних аукционных продаж Лерского, цены на него действительно сопоставимы со стоимостью отдыха в Куршевеле. В апреле 2000 года на нью-йоркских торгах Christie’s фотография из серии «Метаморфозы» была продана за $5,5 тыс. А его портрет книготорговца Виттенборна ушел за $7,6 тыс. на лондонских Christie’s двухлетней давности. В коллекционном блоке, внушительная часть которого представлена в галерее Татинцяна, насчитывается 88 фотографий.

Собственно говоря, эти работы принадлежат галерее берлинского коллеги Татинцяна Хендрика Беринсона. Стоит отметить, что предыдущий их совместный проект, полицейская хроника американского фотографа Виджи, до сих пор колесит по Европе (последняя остановка — музей фотографии FOAM в Амстердаме) и все еще не перешел в руки коллекционеров. Но в отношении работ Лерского Беринсон проявляет умеренный энтузиазм:

«Думаю, русские коллекционеры готовы покупать винтажную фотографию, иначе я бы не приехал. В принципе и на Западе не так уж много людей ее собирают. Все дело в том, что она может быть интересна чисто визуально, но, не зная истории фотографии или, к примеру, еврейской истории, как в случае с Лерским, ее невозможно понять. Многие из этих серебряных отпечатков уникальны, возможно, есть еще несколько в музеях Германии. В то время, когда они были сделаны (1920—1930-е годы. — Art Times), их нельзя было продать, просто не существовало на них покупателей. Даже сегодня очень сложно объяснить людям, насколько важны эти вещи. Хорошо продаются работы современных немецких фотографов с громкими именами. Цены на винтажные снимки по сравнению с ними очень и очень низки».

Выставка Хельмара Лерского в галерее Татинцяна продлится до 10 марта