Техника ловли лотов в мутной воде

Из мутного девятого вала русской недели восемьдесят процентов продается в последний раз — вам. Как выбрать из этого десять лотов, которые составят внятную коллекцию?

Из мутного девятого вала русской недели восемьдесят процентов продается в последний раз — вам. Как выбрать из этого десять лотов, которые составят внятную коллекцию?

Ну вот, настала пора говорить правду, как бы ни была она странна и неуместна, как бы скверно ни шла она в утомленную ненасытным дискурсом гортань. Поэтому сознаюсь: люблю рыбу. И из всех лондонских рыбных ресторанов предпочитаю Manzi. Место одноэтажное такое, прелестное. Кухня — ну что говорить. Фиш, если вы, конечно, знаете, в чем тут дело, или фаршированная щука — это не встречается, но рыб количество невероятное. И все мое незаурядное и бестолковое знание английского языка здесь запинается: такие фонемы в меню, что их не вдруг выговоришь, а не то что бы опознать их гастрономически или в плане ихтиологии. На стенах висят замысловатые и познавательные таблицы. На каждой изображены куча плавучих, но так системно, латинские названия, мое вам полное уважение. Каждая в полный рост. Чешуя, шкуры, колючки — и блатные кликухи: кистеперые, например, это как? Не говоря о нехорошем — ведь ракообразные...

Ну, правда, здесь никто не стесняется. Животный оно мир, и даже ниже, подводный — отсюда поэтика низа. Вон там, прямо перед столиком моим, в середине таблицы какой-то животрепещущий ужас, и на лбу у него такая печаль, что урологу стыдно было бы показать, а ведь съедобный! Или другой, раздутый, как пузырь, и плоские, и ленточные, и мерзкие, и славненькие — а кушать очень можно. И вот покуда несут мне допреж заказанное, я листаю каталоги аукционные и думаю: а здесь-то что потребить? Шедевры шедеврами, но ведь не каждому дано их востребовать, это как в Manzi заказать белую икру от осетра-альбиноса — не часто бывает. А если возможности наши в пределах общезначимых, то что? Консумировать-то из меню что? И задумался я даже, вопреки алчущей природе моей.

Ну что ведь, не все мы олигархи, дети мои, и не у всех возможности — а хочется и себя показать, и поглотить что-то: картинку купить получше. Каталоги толсты, хер поймешь, что хорошо, что плохо. Составить разумный анализ пятисот почти лотов Sotheby’s даже я при времени жизни моем непомерном был бы утомлен, а иным как? Так что говорю кратко, точно, потому что есть хочется — тут не до шуточек. Каталоги такие делаются, чтобы охмурить вас, чтобы поток неразличимого создал в головах ваших пустотелый и звенящий голод и не знали бы вы, что берете. Аукционист что? Он говорит, все подорожает, а ведь не все. Ай, не все, и из этого мутного девятого вала восемьдесят процентов продается в последний раз — вам. И запомните бестрепетного и многоглаголивого Иеремию: если что когда и поднимется, то потом оно упадет. По себе знаю.

Возьмем, стало быть, из Sotheby’s. Начальную его тетрадь с порнографическим Орловским и Зичи, с мутными фальшивочками и Маковским неприемлемого вида, лот 126. Медведи, тройки с бубенцами, подозрительные Рубо, которых, похоже, студия имени Грекова строгает одну за одной. Или лот 141, лес Бондаренко, оцепенелый и жуткий, его только на крышку жестяной коробочки, где внутри слиплись в один кусок леденцы от кашля или от изжоги. Это как дальше мне рыбу есть, спрашивается? Изо всей этой массы ничто не прославит вас, грешников. И вообще ненавижу я, когда эта торговля превращается в некое подобие общения капитана Кука с дикарями. Эти работы вывезли на Запад — значит, это нашенские туземные наряды и топорики, которые старый мой приятель Кук (я на его корабле прогулку от ипохондрии совершал в незапамятном) выменивал на зеркала и пуговицы. А теперь обратно туземцам их продают за чистокровное бабло, вот оно что обидно. Крымов, лот 147 — не Крымов мне, Жуковский, лот 148 — поздний и скверный, а лот 149 способен возбудить к активной жизни только деда Мазая. И это я подряд листаю, пока моя рыбка запекается в собственном. Что делать будем, друзья мои гои и единоверцы?

Selection, вот что надо вам. Как выбрать даже из этого отстоя десять лотов, которые составят вам внятную коллекцию и непрерывную тему? Облеченную безупречным вкусом и изысканностью прямо нездешней. Coeur de palmier с пармезаном принесли уже, и пока я потребляю оное с Pouilly, расскажу.

Ну раз: если из двадцати, тридцати, сорока показателей на картину один не работает, не покупайте, ребятишки, пожалейте наследников. Вот Лансере, лот 267 — это картинка тупая и милая в чем-то, и написано «Ивановский монастырь». Ивановский монастырь — он возле улицы Солянка в городе Москве, около серого дома большого роскошного, архитектор Шервуд, но моя родня строила. Но монастырь здесь — это ведь не он. У него колокольни не такие и купол другой, хотя остальное похоже. Это совершенно иной, может, в Риме церковный такой собор. А если, милые мои, это не Ивановский монастырь, то, может, это и не Лансере? И какой недоросль это Ивановским монастырем назвал — в ресторан его ко мне, на блюдо, косточки только выньте.



Два: именем не прельщайтесь. Если в плохом разделе аукциона есть Коровин, Гончарова, Кравченко, Малявин, то это значит — мадемуазель Викери точно знает, что это плохие Коровин, Гончарова, Кравченко и Малявин. По причине неизвестно и не важно какой — поздняя работа или фальшивая, грубая или скучная, ну кому же это нужно вникать, но скверная она. Что бы ни пели вам голоса грубых сирен. Вот на MacDougall’s описания картин — просто ухо в трубочку сворачивается. Не верьте, привяжите к мачте себя немедленно. Вот картину противную Виноградова описывают: «Природа только-только вступила в пору цветения, распустились листья на березках, зазеленела трава на лугах». Просто букварь какой-то. «Больше всего ему нравилось бродить по лесу, по лугам, работать у озера». Я до конца жизни своей безмерной согласен работать у озера, лишь бы этого не читать.

Еще: не прельщайтесь ни чужими мнениями, ни раскруткой автора. Вот Чипарус из каталога Sotheby’s, лоты 330—334: не русский он, но его острые и внятные статуэтки из тонированной бронзы и слоновой кости очень в ходу среди наших, ваших компатриотов. А почему? Может, слоновая кость, магия дороговизны материала? Или мечта о несбывшемся благополучии тридцатых годов — вот представим себе танго в Москве 1932 года. И манго, кстати. Представим себе автомобили, полированные, как три рояля сразу. Белое нежное вино и такие же девичьи тела, и ни тебе НКВД, ни арестов, ни партии ихней гнойной, ни сатанинской власти. И Чипарус: и камин, на котором его скульптурка. И мы... несостоявшиеся. Куда там Пруст — не по утраченному. По несбывшемуся. Купить легко, а вот в коллекции, когда вещей десять, пятнадцать, смотрится убого и печально. Хризоэлефантинная пластика другой должна быть — Фидий был такой, он-то делал получше. В Парфеноне стояла его богиня из серебра, и золота, и слоновой кости — и накаминные безделушки кажутся мелким сколком с других времен, других миров.

Ну ладно. Простите, брюзжу. Я буду тихий такой, неброский, благо монстра мне нездешних кровей принесли уже за это время, всего распластованного и бесхребетного, вот и я такой же хочу быть. Все. Все и все молодцы. Молодец аукцион MacDougall’s, что экспертов русских пригласил и лица их напечатал на второй странице, а не как Тизенгаузен и Викери, которые печально и одиноко надеются только на себя, не имея ни русского образования в области русского искусства, ни хорошего знания русского языка. Молодец Тизенгаузен, который все же собрал аукцион со вкусом куда лучшим, чем все его конкуренты. Молодец Викери, которая надеется, может, и верно, что русские все сметут и все купят, потому что верят, что деньга — она навеки, и счастье не нуждается в оправдании хотя бы хорошим вкусом.

И вообще, отстаньте от меня, я буду есть свою рыбу. 15 сентября 1572 года в Антверпене продавалось имущество Жана Нуаро, которого я знал по нечетким, но дерзким финансовым операциям. Он обанкротился, и я тоже был не на коне, и принадлежавшие ему картины Питера Брейгеля я купить тогда не мог — ни «Крестьянскую свадьбу», ни «Крестьянского праздника», но в немногочисленном скарбе моем, доныне в суме переметной носимом, есть купленная тогда гравюра Питера «Большие рыбы поедают маленьких рыб». Он там, кстати, по просьбе моей, изобразил меня на дальнем плане.


Мнения, высказанные колумнистами, могут не совпадать с мнением редакции.