Управляемая культурная революция

Директор обреченного ЦДХ Василий Бычков, еще недавно лицо неофициальное, вдруг стал членом Общественной палаты. Что это значит?

Имена:  Василий Бычков

В конце января директора ЦДХ Василия Бычкова пригласили войти в Общественную палату и сразу же избрали руководителем Комиссии по сохранению и развитию отечественной культуры. По словам Марата Гельмана, который также является членом Общественной палаты, где он возглавляет рабочую группу по разработке концепции новой культурной политики, выбор остановился на Бычкове, поскольку нужен был деятельный человек. Бычков, организовавший эффективную кампанию по защите ЦДХ, очевидно, заслужил эту репутацию. И как раз в тот момент, когда защита вроде бы оказалась неэффективной, или так принято думать. Причем он прошел в Общественную палату по президентскому списку, а не по квоте других членов Палаты.

Комиссия Бычкова начала заседания, пока в закрытом режиме. За год предполагается разработать концепцию новой культурной политики, а потом в течение года следить за ее выполнением (в Общественной палате двухлетний выборный цикл). По мнению Гельмана, главная проблема культуры в стране — централизация, и концепция должна быть направлена в первую очередь на развитие региональных культурных центров. Бычков вписывается в эту историю.

Кажется, Бычков попал в большую игру: речь идет едва ли не о создании альтернативного Министерства культуры. На сайте Палаты Гельман критикует Минкульт, обвиняя его в потере связи с культурой и отсутствии четкой политики. Кроме Минкульта обозначена и другая мишень: спайка бизнеса с местными властями, которая не дает возможности искусству развиваться. Предполагается наладить связи с локальными сообществами, связать их с центром, между собой и научить эффективно противодействовать местным властям.

Главная функция Общественной палаты, созданной в 2006 году по инициативе Кремля, — формирование лояльного сектора гражданского общества. И чтобы вовлечь в него также побольше нелояльного народу, предлагается поддержка в борьбе с бюрократами и оживление локальной культурной жизни.

Но в любом случае ситуация со сносом ЦДХ будет лакмусовой бумажкой эффективности предложенной схемы. Ведь если Общественная палата не в силах защитить от московских чиновников самый известный выставочный зал страны, то вряд ли она сможет помочь кому-то и в регионах.


Василий Бычков ответил на вопросы OPENSPACE.RU


— Почему главой Комиссии назначили именно вас?

— Логика понятна: выбрали менеджера культуры, а не художника. Почему именно меня? В первую очередь это связано с моим участием в защите ЦДХ и протестами против возведения Охта-центра. Еще я нескромно предполагаю, что не последнюю роль сыграли выставки, которые я проводил в ЦДХ: Книжный фестиваль, Архитектурная биеннале и молодежный Фестиваль новой культуры (в январе 2010 года. — OS). Особо отмечу, что последнее событие хорошо вписывается в предложенную президентом формулу инновации и модернизации.

— Менеджер культуры, который борется с незаконным строительством, но в то же время сверяется с государственным курсом, избран в Общественную палату. Теперь вы государственный человек?

— Нет, я не государственный человек.

— Тем не менее в Общественную палату вы прошли по президентскому списку, а деньги на ваш последний проект, Фестиваль новой культуры, выделил близкий к президентской Администрации Институт общественного проектирования, возглавляемый Валерием Фадеевым, президентом прокремлевского Медиасоюза. Кстати, почему Фадеев поддержал фестиваль?

— Когда я год назад рассказал ему об идее фестиваля, показалось важным, что в этом проекте есть исследовательский потенциал. За последние годы вырос целый пласт новой, в первую очередь молодежной, культуры, связанной со ставшими доступными мультимедийными и коммуникационными технологиями. О нем мало что известно. Фестиваль дает информацию. С одной стороны, мы увидели, кто может формировать эту среду: за год подготовки фестиваля через организационный штаб прошло больше ста человек. С другой стороны, фестиваль за три дня работы посетили около девяти тысяч человек, что дает возможности для анализа среды. Я специально включил в работу агентство Instant Grass, специализирующееся на молодежных маркетинговых и социальных исследованиях. По результатам фестиваля готовится аналитический отчет для Института общественного проектирования.

— И что же собой представляет эта среда, вокруг которой формируется новая культура?

— Пока мне проще описать того, кто эту среду формирует. Ему тридцать с небольшим. Не панк и не хиппи, а амбициозный человек. В отличие от культурных деятелей прошлого поколения он не привязан к видам искусства и жанрам. Это универсальный культурный менеджер, отлично разбирающийся в технике и коммуникационных технологиях, работающий дешево и эффективно.

— Я так понял, что это было описание идеального участника Ассоциации независимых продюсеров — общественной организации, которую вы хотите создать на основе команды, сложившейся вокруг фестиваля.

— На самом деле под Ассоциацией независимых продюсеров не обязательно подразумевается создание общественной организации, это может быть неформальное объединение. Но если я через два года уйду из Палаты, после меня должна остаться сеть комиссаров культуры.

— А зачем эта сеть нужна?

— В первую очередь для работы с провинцией. Это один из главных вопросов выживания огромной территории — найти скрепы, которые бы держали тело страны. Комиссары должны найти опорных людей, которые сейчас, как правило, привязаны к локальным учреждениям культуры: музеям, театрам, памятникам. При них есть люди, которые притягивают к себе эту культурную и гуманитарную жизнь. Надо дать им связь, мотивацию для активирования деятельности и включить в общую сеть.

— И как все это будет осуществляться на практике?

— Будет запущена система веерных фестивалей. Очень маленьких, дешевых и коротких. На грани самоокупаемости. Опробуем на книжных фестивалях: будем привозить в регионы издателей, писателей, блогеров, музыкантов, которые будут представлять свои книги. Сейчас у издателей проблемы с распространением в провинции, поэтому они заинтересованы в том, чтобы нас поддержать. Такие фестивали дадут площадки для локальных сообществ, включат в общую сеть.

— Книготорговля — это бизнес. А откуда возьмутся деньги для других фестивалей?

— На самом деле везде есть какие-то, пусть микроскопические ресурсы. То, как нам Фадеев дал деньги на фестиваль — модель. Можно найти деньги у города, у бизнеса. И вообще, в связи с тем, что проекты малобюджетные, многое зависит от энтузиазма. Мы не велосипед изобретаем. Во Франции во время Ширака с помощью таких небольших интервенций в провинцию удалось значительно увеличить энтропию культурной жизни.

— Но ведь создание сети не может быть самоцелью. У культурной политики, кроме формы, должно быть и содержание.

— Безусловно, перед Комиссией стоят и стратегические задачи. Но нам бы хотелось избежать ситуации, когда быстро будет состряпан какой-то документ под названием «концепция культурной политики». Куда важнее запустить продуктивный процесс обсуждения и осмысления того, что у нас происходит с культурой. Один мой знакомый, умудренный сединами человек, однажды искренне признался: «Я не понимаю, что происходит». В тот момент меня это немного удивило, но я тоже должен признаться, что не понимаю, что происходит. И мне кажется, что это диагноз ситуации.

— Общий контур предложенной концепции развития культуры достаточно реформаторский, что сразу же вызывает вопрос, как это будет сопрягаться с защитой культурного наследия?

— Этот пласт не должен отделяться от создаваемой сети продюсеров и региональных фестивалей. Технологически это должно происходить в виде стимулирования создания институтов общественной экспертизы как с привлечением более широких слоев населения, так и с применением новых методик. Во время защиты ЦДХ я убедился, что заказывать социологические исследования часто бывает дорого и неоперативно. Эффективнее создание в интернете сайтов и комьюнити, посвященных нужной теме. Мы предлагаем создать такую шаблонную сеть, где, кроме сбора мнения, была бы вывешена необходимая правовая информация: как написать письмо президенту, как — префекту; опросные листы; таблицы для сбора подписей и т.д. Такой «шаблонный» сайт можно было бы использовать для любой кампании по защите какого-нибудь здания от незаконного сноса или для другого важного для общества вопроса.

— Какие проблемы, кроме защиты исторических зданий от произвола местных властей, кажутся вам наиболее острыми?

— Назову три. Конфликты между церковью и музеями из-за имущества; то, что московские законы ограничивают финансовую самостоятельность музеев; отмена уроков пения и рисования в общеобразовательных школах. Последнее вообще ужас. Мне кажется, что люди, которые рисуют и поют, добрее, чем те, кто этого не делает.

— И какая ваша позиция по поводу передачи церквям музейного имущества?

— Это очень тонкий вопрос. Нет ничего плохого, если церкви будут передаваться какие-то полуразрушенные строения. Хотя это не значит, что церкви нужно отдавать все, на что она претендует. Но у провинциальных музеев часто нет денег на содержание памятников, а у церкви есть. В таких случаях нужно искать варианты совместного финансирования. В мире так делается — например, Кельнский собор, где разработан сложнейший механизм взаимодействия церкви и музея, но при этом все работает как часы, несмотря на колоссальную посещаемость.

— Ваше назначение повлияет на судьбу ЦДХ?

— Не вижу прямой связи.

— Так его все-таки снесут?

— В ближайшие несколько лет не снесут. Все разговоры по поводу сноса ЦДХ основаны на подхваченном прессой утверждении о том, что якобы было подписано правительственное постановление о сносе ЦДХ. На самом деле такого документа не было — премьер подписал постановление о передаче городу территории, на которой располагается ЦДХ. В любом случае речи о сносе или реконструкции не может идти, пока не построят новое здание для Третьяковской галереи и не перевезут туда все фонды.

— А почему тогда Мосархитектура заявляет, что у «Моспроекта-2» есть свой план построить что-то вместо ЦДХ?

— Да, мне это известно. Михаил Михайлович Посохин (архитектор «Моспроекта-2». — OS) заявил, что у него есть свой вариант ЦДХ в том случае, если будет объявлен архитектурный конкурс на здание. Я знаю этот проект, он был давно сделан, а архитектурного конкурса никто не объявляет. Мы продолжаем отстаивать здание: в ближайшее время будем проводить большую пресс-конференцию, в которой выскажем свои опасения по поводу ряда объектов в Москве, в том числе Парка искусств, в котором находится ЦДХ.

— Вас часто критикуют за то, что ЦДХ, который по идее задумывался едва ли не как храм чистого искусства, часто используется как площадка для коммерческих выставок. Многих раздражают ларьки — небольшие павильончики на нижних этажах, где торгуют чем-то явно тленным.

— Должен согласиться, что отчасти эта критика справедлива. Но только отчасти. Из последних 260 выставок, которые прошли в ЦДХ, только 30 коммерческие. Все остальные либо полностью нонпрофитные проекты, либо дотационные. Но нужно понимать, что мы вынуждены зарабатывать. Содержание ЦДХ стоит 159 миллионов рублей в год; ларьки — существенная часть дохода, и все, что в них продается, имеет отношение к искусству; в основном они торгуют антиквариатом.

— А есть выставки, за которые вам стыдно?

— Да, есть. Мне стыдно за то, что у нас в Доме художника проходит выставка меха. Но она приносит деньги, на которые мы можем проводить другие выставки, за которые не стыдно.

— А какая связь между коммерческими выставками и вашей фирмой «Экспо-Парк», которая как бы существует отдельно от возглавляемого вами ООО ЦДХ?

— Никакого. «Экспо-Парк» — это частная организация, которая делает выставки. У нее есть придуманная, извините за нескромность, мною программа, которая составляет основу выставочного плана ЦДХ. Это самые непозорные и надежные проекты: «Арх-Москва», «Арт-Москва», антикварные салоны, non-fiction, «Дизайн и реклама» и другие.