Великий поэт и художник снабжал свои работы табличкой «Это не произведение искусства»
Чем он знаменитБельгия породила великого сюрреалиста (Магритт) и великого концептуалиста (Бротарс), причем оба вышли далеко за рамки своего направления. Однако Бротарс (Broodthaers), в отличие от Магритта, став невероятно влиятельным художником, умудрился не превратиться в звезду. Его тонкий и мрачноватый юмор, способность подвергать поэтические образы интеллектуальной дисциплине и чуткость как к традициям авангарда, так и к духу своего времени, стали для «своих» качествами эмблематичными. Его имя — пароль для тех, «кто понимает».
Пробыв двадцать лет нищим брюссельским поэтом, в мир пластического искусства Марсель Бротарс пришел скорее от отчаяния. О своей первой скульптуре он написал: «Мне тоже стало любопытно, не смогу ли и я что-нибудь продать и достичь успеха в жизни...» Сорокалетний поэт залил гипсом пятьдесят нераспроданных копий последнего сборника своих стихов и превратил произведение литературы в произведение скульптуры (Pense Bête, 1964, коллекция S.M.A.K., Гент).
«Наконец-то мне пришла в голову идея создать что-то неискреннее, и я тут же принялся за дело», — написал тогда же Бротарс, имея в виду, что от «искренней» лирической поэзии он собирается перейти к более концептуальной форме деятельности. С этого момента он превратился в «искренне неискреннего» пересмешника. Будучи верен наследию сюрреалистов и Дюшана, он стал систематически подрывать авторитет всех тех на вид беспристрастных и благодетельных институций — музеев и галерей, от которых зависели его шансы на успех.
Самый знаменитый проект Бротарса — пародийный «Музей современного искусства, Отдел орлов» (1968), который занимал помещения других музеев временно, но ставил под вопрос их легитимность еще на долгое время после своего отъезда. Впоследствии подобные практики были названы «институциональной критикой» — Бротарс был одним из отцов-основателей этой практики, хотя от такого ярлыка, как и от всех остальных, сам он отказывался.
Что он делал
Художественная карьера Бротарса продлилась всего двенадцать лет, с 1964 года до его смерти в 1976-м. За это время он преднамеренно смешивал множество техник и медиа, утверждая примат идеи и личности художника над любым промежуточным результатом. Жанры и темы его столь переплетены, что попытки систематизировать его творчество приводят только к осознанию собственной неадекватности. Можно только предположить, что Бротарса это глубоко бы порадовало.
После превращения из поэта в художника он писал картины и делал объекты, ассамбляжи и редимейды. Параллельно он продолжал выпускать книги, в которых роль слова все больше отдалялась от своей привычной функции. На пересечении слова и образа мерцала и его графика. Первый свой фильм Бротарс сделал еще в 1957 году и после 1966-го все больше увлекался способностью кинопленки быть словом, вещью и картинкой одновременно. К концу жизни он успел создать примерно пятьдесят фильмов, которые постепенно становились центральным элементом его сложных инсталляций. В конце концов он стал художником-куратором.
Бротарс был автором, для которого фильм, книга, кураторский проект, лекция — точно такие же произведения искусства, как картина или скульптура. Сегодня это норма. Цитирование, симуляция, ассамбляж — это тоже его приемы, сегодня ставшие мейнстримом.
Бротарс принадлежал не столько искусству как сфере производства эстетических объектов, сколько культуре в самом широком смысле. Его сильнейшее влияние распространилось не через формы его работ, но через мысли — его собственные и мысли многочисленных теоретиков, которые о нем писали.
О чем это всё
Творчество Бротарса диалектично и обнажает базовый конфликт, на котором зиждется самосознание «современного» искусства с конца XIX века. С одной стороны, он эрудит, эстет и формалист, который не может расстаться с идеалом абсолютно самодостаточного, неоспоримо прекрасного и правдивого предмета искусства. Но, с другой стороны, он не до конца верит в свою собственную способность создать такой предмет. И вместо того чтобы кого-то убеждать, он, наоборот, предлагает все возможные поводы сомневаться в том, что он художник и что его вещи — искусство. В этом, наоборот, убеждают его, а он умывает руки от всякой ответственности за поиски разрешения этого конфликта. Это отличает его от большинства современников. (В открытом письме Бойсу Бротарс написал, что сам есть Оффенбах по отношению к бойсовскому Вагнеру.)
(OPENSPACE.RU: Многие русские художники — и уж точно художники концептуального круга 1970 —1980-х годов, — вероятно, узнают себя в таком описании.)
Страницы:
- 1
- 2
- 3
- 4
- Следующая »
КомментарииВсего:4
Комментарии
Читать все комментарии ›
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3588837
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2382324
- 3. Норильск. Май 1276982
- 4. ЖП и крепостное право 1111054
- 5. Самый влиятельный интеллектуал России 900254
- 6. Закоротило 825773
- 7. Не может прожить без ирисок 799338
- 8. Топ-5: фильмы для взрослых 769746
- 9. Коблы и малолетки 748433
- 10. Затворник. Но пятипалый 484788
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 416778
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 378242
Что ещё? Зачем эта чушь "но стоить они будут гроши без сокровенной карандашной подписи, поставленной им при жизни"?
"Что это еще? Зачем эта чушь: "Gato: Бротарс бы очень смеялся над такой критической ахинеей. Его слова: "она кладет начало хитросплетению лжи, которую все поэты, все художники пытаются создать, чтобы защитить самих себя, не знаю уж от чего" "