Из современной истории Центральной Америки, или Инструкция по чтению интервью с Рехиной Хосе Галиндо

На сей раз «Что надо знать» в нетрадиционном формате. Слишком многое нужно знать, чтобы понять Рехину Хосе Галиндо

Имена:  Рехина Хосе Галиндо

Мы решили поговорить с Рехиной Хосе Галиндо не только об искусстве, но и о сложившейся политической ситуации в Гватемале (вернее, на территории от Колумбии до США), которая перемалывает жизни сотни тысяч людей и национальные бюджеты. Во-первых, Галиндо активно следит за событиями в регионе, так почему бы ей не выступить экспертом? Во-вторых, политическая обстановка в стране непосредственно влияет на развитие художественной ситуации, но только приводит к неожиданному результату, что и выяснилось в процессе интервью. В-третьих, Рехина Хосе сделала множество проектов, основанных на современной истории Гватемалы, и здесь мы хотим кратко рассказать об их контексте.

Такое «экспертное» интервью представляло двойную сложность: как затронуть актуальные политические темы, но не поставить знак равенства между творчеством Галиндо и политикой. Если Галиндо представляет проект не в Гватемале, то он и будет не о Гватемале (исключения из этого есть, но их мало). Многие ее перформансы сделаны на тему художественного объекта, музея как института, а не связаны с каким-то политическим событием. Рехина Хосе сильный художник не потому, что в Гватемале была война, высок уровень насилия, и не потому, что она индейского происхождения, а потому, что она делает концептуально и эстетически интересные работы. В международных художественных кругах иногда случается так, что чем экзотичнее происхождение художника, тем более «настоящими» и «политическими» считаются ее работы. А уж если политические, так уж точно хорошие — молодец, садись, пятерка. В такую общую корзину попали работы молодых мексиканских художников (Сильвии Грюнер, Эдуардо Абароа, Дамиана Ортеги, Педро Рейеса и других), когда их вывели на международный уровень в ряде тематических выставок в начале 2000-х годов. Их проекты представили как «новости из горячей точки» (Мехико или Тихуаны), в то время как сами работы были намного более тонкими, ироничными и сложными эстетически и формально.

Итак, зачем все-таки говорить о Центральной Америке и почему важна маленькая страна Гватемала? Во-первых, судьба Центральной Америки неразрывно связана с холодной войной и противостоянием между США и Советским Союзом. Это также значит, что ее захлестнули политические невзгоды постколониального мира, связанные с концом этого противостояния (так же как Афганистан, Конго, Кубу и проч.). С 1954 года, когда ЦРУ помогло военной хунте сбросить демократически избранного президента Хакобо Арбенса, по 1996 год в Гватемале шла гражданская война. Объединенная фруктовая компания США (United Fruit Company), которую Галиндо упоминает в интервью и деятельность которой составляла большой объем сельского хозяйства страны, рисковала потерять землю в результате попытки национализации президентом Арбенсом. Компания сыграла особую роль в поддержке антидемократического переворота. После 1954 года хорошего в истории Гватемалы было не много: периодически сменяющиеся военные хунты, их борьба против левой оппозиции, тренировка армии агентами ЦРУ, с 1970-х — война с партизанским движением, с 1980-х — массовые убийства и репрессии в отношении индейского населения (якобы по подозрению в связи с партизанами), исчезновения, пытки. Поддержка администрацией Рейгана гватемальской армии и ее кровавой кампании была прямо пропорциональна поддержке Советским Союзом Сандинистского фронта в Никарагуа в 1970-х и 1980-х. Война закончилась в 1996 году перемирием при участии международных посредников. Международная «Комиссия по установлению истины», сформированная тогда для расследования преступлений диктатуры, официально охарактеризовала действия правительства как геноцид индейского населения.

У Галиндо есть ряд работ, касающихся гражданской войны. Например, «Боль на платке» (El dolor en un Pañuelo, 1999), где текст новостной страницы со списком убитых женщин был спроецирован на поставленную вертикально постель и тело самой художницы. Или «При рождении ничего не теряем» (No perdemos nada con nacer, 2000), где ее завернули в пластиковый мешок для мусора и положили на свалку. Или «Кто сможет стереть следы?» (?Quién puede borrar las huellas? — 2003), когда она прошла перед зданием национального парламента, окунув ступни в таз с кровью и оставив следы на асфальте. Хотя, повторюсь, не стоит рассматривать их как простую иллюстрацию к заключениям международных комиссий по геноциду. Где-то о гражданской войне детям рассказывают в школе, а в некоторых точках земного шара на самом деле никто не забыт и ничто не забыто. Сосед, который внезапно исчез; или дядя из провинции, останки которого нашли в засыпанном углем месте массового захоронения, — это так сразу не забывается.

Однако трагическая история страны связана не только с холодной войной, но и с политикой империализма. Накануне нашего интервью президент США Обама и госсекретарь Клинтон извинились перед народом Гватемалы за эксперименты медиков США, которые проводились до 1946 года. Медики тестировали только что открытый пенициллин и заражали шанкром заключенных в гватемальских тюрьмах и пациентов психических больниц. Новостные сообщения об этом событии Галиндо также упоминает в интервью.

Латинскую Америку редко захватывает радар российских (и европейских) массмедиа — если только это не новость о президенте Чавесе и его банке варенья, которую он якобы принес в Кремль, или о главном, насущном — о нефти, в том числе и венесуэльской. Между тем в последние четыре года Центральную Америку, Мексику, границу Мексики и США захлестнула волна насилия. Она связана как с глобализацией региона — Североамериканским (1994) и Центральноамериканским (2005) торговыми соглашениями о единой экономической зоне, — так и с мерами по борьбе с наркомафией. Торговые соглашения об общем рынке вызвали обеднение фермеров, высвобождение рабочей силы для работы на плантациях конопли, мака и коки и массовую миграцию в США. В Северную Америку мигранты из Центральной и Южной Америки попадают именно через границу Гватемалы и мексиканского штата Чиапас (часть которого контролируют восставшие в 1994 году сапатисты). Здесь они часто становятся легкой добычей преступных банд, которые препятствуют им из территориальных или расистских побуждений. О мигрантах и бандах в Чиапасе режиссер Кэри Фукунага снял игровой фильм Sin nombre («Безымянный», производство Мексики), который вышел в 2009 году.

Те мигранты, которым удается пересечь границу Гватемалы и Мексики, следуют дальше в глубь страны, где опять становятся легкой мишенью — для картелей, которые рекрутируют их работать на плантациях, или для беззаконно действующей армии. Уже несколько лет подряд в пустыне к югу от мексиканского города Хуарес периодически находят тела замученных до смерти женщин. Местные жители среди подозреваемых называют армию. В конце августа этого года мексиканские СМИ опубликовали шокирующие кадры, которые попали в международные новости: сваленные в траншею тела семидесяти двух мигрантов из Гватемалы, Бразилии, Гондураса, Сальвадора и Эквадора в штате Тамаулипас. Главные подозреваемые — бандиты наркокартеля Los Zetas, потребовавшие плату за пересечение территории, а по мнению некоторых, здесь могла быть замешана сама армия. Через несколько дней после обнаружения тел их отправили на экспертизу в Мехико. Трафик на крупной магистрали столичного района Лос-Докторес был на время парализован, поскольку фура со страшным грузом столкнулась с легковой машиной и простояла в центре города несколько часов. Фура направлялась в морг SEMEFO — тот самый, в котором художник Тереза Марголлес делала свои жуткие проекты в 1990-х. Потом, если мигрантам все же удается пересечь территорию Мексики, они опять подвергаются опасности в северных приграничных городах Нуэво-Леон, Хуарес и Тихуана, где борьба армии и картелей идет особенно ожесточенная.

Меры по борьбе с наркомафией, введенные около четырех лет назад, также повлияли на уровень насильственных преступлений в регионе. Основной объем кокаина, поступающего на рынок в Северную и Южную Америку, производится в Колумбии и Мексике. В 2007 году правительства США, Мексики и Колумбии разработали так называемый «План Мерида», направленный на борьбу с организованной преступностью. В 2008 году США выделили Мексике 400 млн долларов в рамках этой инициативы. Президент Мексики Фелипе Кальдерон, избранный в 2006 году, построил управление страной на так называемой «войне против наркотиков»: государство ведет военные операции против наркокартелей, но, парадоксально, в то же время и против самого себя, поскольку элитные подразделения органов министерства внутренних дел и армии давно срослись с картелями и функционировали вместе с ними. Эта «война» потревожила до той поры сравнительно мирный статус-кво в Мексике и Центральной Америке и не снизила, а увеличила в геометрической прогрессии уровень смертей, связанных с наркоконфликтом. По данным мексиканской газеты El Universal, в 2006 году по этой причине погибло 62 человека, а уже в 2009-м и 2010-м — 9635 и 8661 соответственно. Любой собеседник из Мексики или Гватемалы будет повторять вам как заученную фразу: «Наркосы вышли из-под контроля». В 2008 году мексиканский художник Даниель Гусман (Daniel Guzmán) сделал серию графических работ, изображающих заголовки и фотографии «желтой» газеты El Gráfico — окровавленные тела и пушки. Тем самым он прокомментировал и абсурдно высокий уровень насилия, который стал уже как бы сюрреалистично-метафизическим, и деятельность СМИ, наживающихся на сенсации. Другой художник из Мехико, Авраам Крусвильегас (Abraham Cruzvillegas), сделал скульптуру из 450 кокосовых скорлупок, нанизанных на веревку, как бусины, — по количеству смертей путем обезглавливания в Мексике, за период с начала года и до открытия выставки в галерее Kurimanzutto в марте 2008-го.

Это всё процессы региональные. Гватемала же, будучи расположенной между Мексикой и Колумбией, оказалась глубоко затянутой в межконтинентальный процесс. Уровень насильственных преступлений в ней резко возрос за последние два года, что совпадает с началом проведения «Плана Мерида». На плантациях в Гватемале выращивают коноплю и мак. Потом это сырье, вместе с поступившей из Колумбии кокой и готовым продуктом, направляется в Мексику, для производства, а далее в США и в Азию. Именно через Гватемалу, Сальвадор и Белиз проходят основные пути транспортировки наркосырья и химического продукта.

Помимо силовых решений по борьбе с наркомафией и организованной преступностью, в двух Америках есть одно несиловое и малопопулярное — легализация. Те, кто разделяет эту позицию, часто принадлежат к двум противоположным политическим лагерям — консервативному и либеральному (но вторых, естественно, больше). Объясняется это тем, что подобный вариант — всего лишь техническое, почти менеджерское решение проблемы, поэтому на нем сходятся политики с технократической позицией. И как бы шокирующе такое решение ни звучало, его социальные, юридические и материальные последствия действительно радикально подорвут наркорынок и уменьшат количество насильственных смертей. Что касается смертей от передозировки, привыкания и побочных последствий, то это отдельная проблема, требующая отдельных решений. Здесь возможно несколько моделей развития (резкий всплеск — потом спад, стабильно высокий уровень и др.).