В трехканальной видеоинсталляции финской художницы Эйи-Лиисы АхтилыIf 6 was 9, переведенной с кинопленки, главные героини — девочки-подростки и их истории об опытах и желаниях, чаще всего сексуальных. В видео они едят, разговаривают, опять едят, рассказывают, рассказывают, рассказывают. Позируют. Поза здесь важный элемент, который художница вводит параллельно словесному повествованию. Весь текст написан художницей на основании ее бесед с реальными женщинами (которые были гораздо старше), но персонажи в фильме, как подчеркнуто в конце, вымышленные. Девочки читают заученный текст.
При первом просмотре кажется, что иллюстрируется динамика раскрепощения: от первой истории к последней свобода нравов нарастает. Сначала проговариваются совсем детские амбициозные желания; потом происходит движение в сторону взросления, сопряженного с образованием и сексуальными опытами, к осознанию собственной субъективности, к полной эмансипации и уверенности в себе, которая превосходит мужскую. Верхом взросления становится занятие искусством (последняя из героинь делает коллажи и выставляет их). Ахтила включает в речь и позы девочек исторические и культурные отсылки, по ходу действия эти ассоциации становятся все интенсивнее и показывают героинь искушенными — язык не поворачивается назвать их маленькими. Девочки воспроизводят позы взрослых актрис из кинофильмов (здесь есть, например, цитата из «Основного инстинкта») и почти не двигаются, как максимум — совершают несколько скупых движений. Тон, которым они говорят, предельно ровный и безэмоциональный.
Читать текст полностью
Иной раз впечатляет разрыв между неказистой или непривлекательной внешностью героини и тем успехом, которым, по ее словам, она пользуется. Накладывая на девочек чужие воспоминания, художница помещает их в неопределенное время. Где они — в прошлом или будущем? Зависая между одним и другим, настоящее становится одновременно наполнено ожиданиями и воспоминаниями. Ахтила смещает время. Прошлое рассказывает будущее. Ну, или будущее вкладывает в уста прошлого другой текст. Сложно точно установить. Как и уловить все, что происходит одновременно на трех экранах. Даже в статичных сценах мельчайшие движения образуют мягкую смену рисунка. Такая текучесть характерна и для строения самого фильма. В начале интригующий закадровый текст обещает традиционный фильм с линейным сюжетом, но потом все становится более похоже на телесериал с множеством переплетенных друг с другом историй, а порой превращается в интервью. И все это еще обильно пересыпано пейзажными заставками и иногда — съемкой предметов, напоминающей рекламу. Они и обеспечивают мягкость постоянной трансформации жанра.
Ахтила из тех художников, которые подобно, например, Дугу Айткену, работают с формой рекламного ролика и соотношением его с короткометражным фильмом. Но этим все не ограничивается. Одна из героинь ссылается на просмотр MTV, для которого в 1990-е годы был характерен именно такой текучий формат (фильм Ахтилы снят в 1995-м). Как и MTV, фильм эксплуатирует молодежную сексуальность.
Ахтила завораживает образом старлетки, которая уже все знает и все умеет, однако выглядит на свои тринадцать. Но дальше раскручивается совсем другая история. От попсовой в первой оптике истории художница переходит к глубокому исследованию экранных форм — документального и игрового кино, рекламы, видеоарта. Однако в версии художницы не действуют законы ни одного из этих жанров. Только начинает казаться, что алгоритм фильма понятен и ясно, как он будет развиваться, как художница срезает на повороте и заезжает в другую систему мышления. Конечно, не будь тут реальных или псевдореальных историй, смотреть десятиминутное видео, играющее с жанрами, было бы неинтересно. Постоянное переключение жанров также означает постоянную смену ролей. Все отношения — прошлого и настоящего, настоящего и будущего — здесь нестабильны. Художница монтирует музыку из картинок, не теряя смыслов. Банальные действия нужны ей не в своей буквальности и не для того, чтобы ими любоваться, а с тем, чтобы создать из них симфонию: огни торгового центра, чайник на плите, темная арка, брошенная на скамейку майка, соблазняющая улыбка.
{-tsr-}Секс в фильме Эйи-Лиисы Ахтилы распадается на множество личных историй. Кадр дробится на три части, героини постоянно перетекают между ними, и это перетекание противопоставлено неизбежно жесткому ограничению рамки кадра. Этот эффект усиливается тем, что экраны расположены под углом друг к другу и создают пространство этого перетекания, в котором и находится зритель. Сочетая мягкость и жесткость, Ахтила собирает воедино калейдоскоп историй, исключающих мужчину как субъект действия, вытесняющих его за границы повествования. Работа Ахтилы говорит также о способности выходить из очерченных любой группой границ − о том же, о чем и песня Джими Хендрикса If 6 was 9, послужившая названием фильму. Эта песня считается гимном индивидуализму.
