Искушение архитектора

Удивительная история Альберта Шпеера, рассказанная не только им самим

Имена:  Альберт Шпеер

В поисках не помню уже чего я наткнулся в YouTube на серию фильмов производства телеканала BBC 4 — Visions of Space. Адекватно перевести название серии довольно трудно, потому что visions в этом контексте приобретает значение и видений, и видения, и визионерских представлений. Серия снята по сценарию известного художественного критика Роберта Хьюза и состоит из трех фильмов, посвященных ключевым, на его взгляд, архитекторам двадцатого столетия: Антонио Гауди, Мису ван дер Роэ и Альберту Шпееру. Хьюз сам рассказывает об истории и значении избранных архитекторов, комментирует их работы, интервьюирует специалистов и, так сказать, очевидцев.

Его выбор, конечно же, спорен, но в то же время сделан мастерски: эти имена охватывают три важнейшие парадигмы архитектурной мысли прошедшего столетия, возникшие на обломках ренессанса: реставрации, модернизма и «органической архитектуры». Если говорить хронологически, то первым был Гауди, в поиске нового пути создания архитектуры повернувшийся к природным формам и специфике их возникновения, то есть росту. Вся его пластика отсылает к росту, прорастанию, и история с его все еще растущим собором — прекрасная иллюстрация к этой идеологии. Следующим был Мис ван дер Роэ, пурист и мистик пространства, заведший архитектуру на уровень абстракции, к которому общество, судя по всему, не готово до сих пор. Вплотную за ним следовал Альберт Шпеер — человек в каком-то смысле случайный, но вовремя оказавшийся на пути диктатора-визионера. Именно о нем, архитекторе, который в отличие от двух других героев сериала не был гением, я и хочу вам рассказать, надеясь, что вы посмотрите и фильм — это очень поучительно.

Роберт Хьюз утверждает, что этот фильм он сделал, случайно найдя в своем архиве кассету с интервью, которое он взял в молодости у Шпеера. Что само по себе удивительно: мы живем в эпоху, когда следы героических свершений довоенной эпохи медленно исчезают, а само то время кажется легендарным прошлым. Собственно, оно и по самоощущению было эпохой легендарной — во всяком случае, такова была официальная риторика и Германии, и Советского Cоюза, и Италии. И если советский строй вместе со своей мифологией рассыпался еще относительно недавно, то голоса живых свидетелей германской империи кажутся и вовсе потусторонними.



Шпеер покинул своего учителя Тессенова, приверженца своеобразного национального романтизма, и, сделав несколько проектов для нацистской партии, был неожиданно приближен к Гитлеру. Почти сразу он стал его ближайшим соратником в области архитектуры. Шпееру было 28 лет. Я часто пытаюсь представить, что это было за ощущение. Это теперь мы знаем, к чему все шло. В 1933 году же был национальный подъем, старая элита изжила себя, новая элита добилась власти, страна строилась, фантомы идеологии были свежи и чарующи, а молодому архитектору была оказана величайшая честь и одновременно предоставлено поле для реализации амбиций. Трудно себе даже вообразить, какое это было чувство для архитектора — вдруг оказаться человеком, в буквальном смысле повелевающим архитектурой и через нее — людьми. И повеления эти должны были вести ко всеобщему счастью.

Мы уже, наверное, не сможем узнать, насколько архитектура Шпеера была проявлением художественной воли Гитлера, какова была степень участия каждого из них на концептуальном уровне. Однако архитектором, хотя бы даже и исполнителем, был Шпеер, и надо сказать, что он был достаточно тонок, чтобы придерживаться мнения, что его (и именно его) лучшая работа — «Храм света» на Цеппелинфельде во время нюрнбергского съезда партии 1934-го года. Тем не менее патетичность молодости архитектора переплелась с маниакальностью заказчика, и результат был, как справедливо отмечает Хьюз, элегантен, но совершенно бесчеловечен.



Шпеер был автором самых знаковых проектов Германии нацистского периода — знаменитой Рейхсканцелярии, нюрнбергского партийного стадиона, плана преобразования Берлина в новую столицу и массы построек. Его мастерство в области мобилизации и использования ресурсов с началом войны было поставлено на службу вооруженным силам: Шпеер стал министром вооружений и, кроме этого, продолжал отвечать за все строительство в стране. Он достиг на новом поприще невероятных успехов: производство продолжало расти до 1944 года. В конце войны он саботировал политику «выжженной земли» в надежде хоть в какой-то степени облегчить послевоенную жизнь немцев. Шпеер был осужден Нюрнбергским трибуналом на 20 лет и отбыл в Шпандау весь срок. После освобождения к архитектуре он уже не вернулся — писал книги и раздавал интервью. Умер он в 1981 году.

Судьба архитектора Шпеера непрерывно ставит передо мной вопросы. Именно судьба, которая неразрывно связана с тем, что он делал, как и с какой целью. Сколь далеко имеют право проникать жизнестроительные интенции архитектора и где граница, за которой начинается диктатура пространства? Где предел монументальности, всегда такой привлекательной, за которым начинается гигантомания? Где следует остановиться в повторяющихся деталях, не делая архитектуру враждебной и отстраненной? Как архитектура, во всей своей абстрактности, может служить пропаганде, и какой? И главное — как понять и избежать дьявольского искушения в предложенном контракте, обещающем подарить счастье тебе и всем окружающим?

В фильме нельзя найти ответы на все эти вопросы, но можно ощутить их неизбывное присутствие, взглянув на завораживающую архитектуру Шпеера, которая еще долго будет переживаться как воплощение зла.

Здесь плей-лист с фильмом Visions of Space: Albert Speer. Size matters. 58.50, на английском языке.

А здесь все три фильма подряд: Visions of Space: Albert Speer; Mies van der Rohe; Antonio Gaudi, все на английском языке.