Чего мы ждем от «Гаража»?

16 сентября выставкой Ильи и Эмилии Кабаковых открывается Центр современной культуры «Гараж». OPENSPACE. RU задает вопрос: а зачем он нам, собственно, нужен, этот «Гараж»?

На вопросы ПОЛИНЫ ЖУРАКОВСКОЙ по отдельности отвечали:

Юрий Аввакумов, архитектор и художник
Олег Аронсон, философ, критик, колумнист OPENSPACE. RU
Иосиф Бакштейн, комиссар Московской биеннале современного искусства
Марат Гельман, галерист
Игорь Маркин, владелец музея ART4. RU
Андрей Монастырский, художник
Николай Палажченко, арт-продюсер, куратор
Дарья Пыркина, куратор I Московской биеннале молодого искусства
Валерий Чтак, художник

Выставочная программа «Гаража» пока объявлена лишь фрагментарно (выставка из собрания Франсуа Пино в 2009-м, выставка Фрэнсиса Бэкона в 2012-м). А что бы вы в первую очередь хотели там видеть? Большие музейные ретроспективы классиков ХХ века, чтобы восполнить пробелы (Бойс); или персональные выставки модных художников (Нео Раух); или привезенные из-за границы нашумевшие групповые выставки (типа «Сенсации»); или новые, сделанные в Москве выставки актуальных художников?


Олег Аронсон. Это не должно быть движение в русле громких имен и сложившихся тенденций. Лично мне хотелось бы, чтобы появилась площадка с сильной концепцией того, что важно в современном искусстве, и проводила бы свою, альтернативную линию.

Иосиф Бакштейн. Персональные выставки состоявшихся художников наших дней уровня Олафура Элиассона или Пьера Юига.

Марат Гельман. Если продюсерская команда не очень сильная, лучше делать ретроспективные показы художников ХХ века. Это изъян в образовании. Людям неведом большой кусок из истории искусства. Этот изъян «Гараж» мог бы восполнить.

Игорь Маркин. Слишком огромная площадь. Большинство художников сложно сделать на такой площади, даже если большие работы, их просто не собрать физически. Кифера можно сделать в этом помещении, Бойса, ну еще кого-то. И всё. У них очень ограничен выбор. Они с этим столкнутся, и как они из этого выкарабкаются, я не знаю. Может, им лучше развивать линию собственного музея? Покупать хорошее западное искусство, его показывать; купить, скажем, музей АРТ4.РУ, выставить его, а на остатке площади проводить одну-две выставки нормального масштаба.

Андрей Монастырский. Выставки актуальных художников. Молодых.

Николай Палажченко. Сборные выставки с сильной кураторской концепцией, уже прозвучавшие в другом месте или сделанные специально под это место.

Дарья Пыркина. Надо смешивать. С одной стороны, это должны быть большие привозные проекты. С другой — если институция теряет контакты с местной средой, она превращается в институцию-спектакль, институцию-симулякр. Имело бы смысл делать проекты, ориентированные также и на местный контекст.

Выставку какого именно одного художника вам бы хотелось в ближайшее время там увидеть?

Юрий Аввакумов. Аниша Капура.

Олег Аронсон. Я бы хотел увидеть выставку проблемную, сделанную вокруг непроговариваемых проблем арт-рынка, например. Хотелось бы увидеть выставку, которую арт-рынок не мог бы себе присвоить. В этом смысле выставка одного художника вещь очень сомнительная. Особенно ретроспективная. Чаще всего в современном искусстве такие выставки — это культ подписи, которая хорошо продается.

Марат Гельман. Я бы сделал ретроспективу Марио Мерца — художника, которого здесь совсем не знают и который, как мне кажется, близок Кабакову. Интересно было бы сделать большую ретроспективу Бойса.

Игорь Маркин. Кифера. Не для себя (я-то видел) — для родины. Ну еще Герхарда Рихтера. Помоложе — Нео Рауха. Но для такого объема это уже будет не то. Для Рауха надо какие-то стены строить.

Андрей Монастырский. Я бы хотел увидеть Крейг-Мартина, Хаима Штайнбаха, Криса Бердена. У Лейдермана здесь не было большой выставки. Но я не думаю, что этих художников покажут. Все-таки, я думаю, это конъюнктурное место. Им нужно что-то грандиозное, колоссальное, какое-то шоу. Там будет Олафур Элиассон. Вот ретроспектива Бойса мне лично была бы неинтересна, Кунса — мне тоже неинтересно, хотя он наверняка там будет.

Николай Палажченко. Бойса и Кифера. Если после Кабакова будет Бойс — это будет бомба. Вот тогда все поверят в «Гараж» окончательно. И дальше держать планку, что самое сложное. Но главное — не делать Уорхола.

Дарья Пыркина. Я сама давно мечтаю привезти и показать художника Мунтадаса. Уже сформирован наш совместный предварительный проект. Пока нет возможностей.

Валерий Чтак. Таких много. Всякие молодые художники. Я, например. Ну ладно, это кокетство. Любой художник, если ему предложить, будет работать с пространством, но отбирают исходя из сложившейся конъюнктуры. Нет механизма, чтобы доказать, например, Марату Гельману, что он выставляет говно. Я не про себя говорю — у меня всё и так зашибись.

С распада СССР не происходит одной важной вещи. Люди, от которых зависит создание имен, не ходят по подвалам и помойкам. Они хватают то, что лежит на поверхности. Молодых динамят. Вот молодой художник, но ему нельзя давать слишком много, нужно инкубатор построить, типа молодежную биеннале открыть. Так можно и не стать никогда нормальным художником. Но я забыл вопрос, на который отвечаю...

Должны ли это быть выставки художников, уже известных (в России это означает по аукционам прежде всего), или это скорее нежелательно?

Иосиф Бакштейн. Аукцион нам не указ. Куратор исходит их эстетических достоинств, а аукцион — из рыночных.

Марат Гельман. Критерии на аукционах не имеют отношения к искусству. Аукционные продажи могут быть маркером только для людей, не уверенных в себе, таких как русские коллекционеры, например.

Игорь Маркин. Новых — это вообще безумие. Если привлекать новых, то надо работать как коммерческая галерея. Это должно продаваться. Им надо нанять Татинцяна, чтобы делать серьезные и коммерчески успешные выставки. Только там такого человека нет в природе, который может здесь искусство продавать. Если не вести коммерческую линию, то только старые сборные выставки звезд.

Должны ли это быть в первую очередь выставки иностранных художников или скорее русских? В какой пропорции?

Олег Аронсон. Я прекрасно понимаю, что существует определенная политика предъявления западного искусства: кто, в каких объемах, в каком контексте... И это не только вопрос денег. Иначе, боюсь, иные местные кумиры выглядели бы жалко. Но противостоять этому — означает начать войну внутри арт-сообщества. Вряд ли кто-то на это пойдет.

Иосиф Бакштейн. Должна быть интернациональная программа. Естественно, с участием российских художников. Я лично считаю, что нужно избегать моноэтнических выставок — это должны быть тематические проекты.

Марат Гельман. Я с трудом представляю себе интересную выставку, которую можно было бы сделать целиком из русских художников.

Игорь Маркин. Русских не знаю, кого можно было бы показать, всех уж показали. А западных можно.

Валерий Чтак. Конечно, русских. Зачем иностранных? Надо же не просто делать выставки. Нужно создавать среду и атмосферу.{-page-}

Нужно обязательно показывать одну большую выставку или можно несколько маленьких?

Олег Аронсон. Я поклонник больших выставок. Они удаются хуже, но если в них есть четкое высказывание, то они куда более эффективны. Маленькие выставки становятся все более и более салонными...

Иосиф Бакштейн. Это все вопросы непосредственно к руководству.


Марат Гельман. Большие выставки — это дорого. Можно открывать одновременно три выставки с временным лагом. Это вопрос денег и стратегии. Музейная стратегия предполагает, что бо́льшая часть пространства — это музейная коллекция.

Игорь Маркин. Придется несколько маленьких делать.

Андрей Монастырский. Мне не нравится идея «много маленьких». Одну. Даже если она занимает очень мало — выгородка в центре метр на метр и одна работа. А все остальное пустота.

Николай Палажченко. Специфика пространства такова, что маленькие выставки будут для него слабым ходом. Если бы я занимался этим проектом, я бы сосредоточился на нескольких мегапроектах в год. С точки зрения пиара лучше делать мегапроекты. В Москве, кроме Манежа, нет таких пространств, а Манеж чем-то другим занимается, кроме искусства.

Дарья Пыркина. Можно закрыть от публики кусок пространства. Но если есть, допустим, еще одна хорошая выставка, то почему бы ее не показать параллельно?

Валерий Чтак. Я бы сделал там офигенный проект. Я люблю большие пространства. Если они готовы тратить от полутора тысяч евро на выставку, то там можно делать очень крутые проекты. В том числе и персональные. А можно всех поставить на уши и делать там суперкрутые групповые выставки.

Какую выставку «Гараж» точно НЕ должен был бы делать?

Юрий Аввакумов. «Запретное искусство».

Олег Аронсон. Думаю, что большинство выставок, которые там пройдут, так или иначе будут сомнительными. Дело ведь не в конкретном персонаже или теме, а в «послании», в высказывании. А с этим у нас дело плохо. Выскажу все же свое пожелание: не делать выставки, которые бы НЕ ставили под сомнение сложившееся понимание искусства. Почти невозможно, но как императив более чем достаточно.

Игорь Маркин. Церетели. Он недостаточно масштабный.

Можете ли вы представить себе там музейную выставку старого искусства?

Юрий Аввакумов. Лучше не буду.

Олег Аронсон. Почему бы и нет? Вопрос в способе предъявления...

Игорь Маркин. Подозреваю, что помещение слишком высокое, пустое.

Дарья Пыркина. Я не знаю, насколько там удалось бы выставить, скажем, Тициана. Если там нет климат-контроля и т. п., то такую выставку просто физически не удастся организовать. Но у современного искусства тоже есть история. Я думаю, классики последних 30—40 лет вполне могут быть представлены.

Валерий Чтак. Это ж стены. Там можно представить все, что угодно. Выставку на один день. Перформанс.

Может ли выставка идти полгода или это слишком долго?

Юрий Аввакумов. Правильный режим — три выставки в год.

Олег Аронсон. Мне кажется, выставку надо закрывать тогда, когда она становится актуальной и популярной. Задача ведь современного искусства представить нечто неактуальное, что только в момент предъявления получает возможность актуализации. Мне, например, симпатична идея музея неактуализованных (провалившихся во времени) проектов. Там вполне могут оказаться и достаточно известные имена...

Иосиф Бакштейн. От месяца до двух — зависит от выставки. В Москве дольше выставки не держатся.

Игорь Маркин.
Если выставка идет долго, то нечем поддержать внимание. Месяц оптимальный срок. Три — это предел. Может, делать выставку за выставкой с пересечением, т. е. демонтировать частично и постепенно?

Николай Палажченко. Важно, как все пойдет, как будут реагировать. Помню, мы думали, продлевать или не продлевать выставку «Верю!». Решили не продлевать, потому что выставка — это выставка. У нее есть какой-то временный оттенок. Как кино — прошло в прокате, и все.

Дарья Пыркина. Все-таки международная практика выработала оптимальный срок — примерно два месяца. Динамика смены экспозиции в месяц больше принята в Москве, но, мне кажется, это слишком быстро. А полгода слишком долго.

Валерий Чтак. Месяц. Зачем дольше-то? Если интенсивность высокая, ты постепенно приучаешь зрителя, что надо обязательно попасть. На то не успел, фак! Но на это успею. Это же создает ажиотаж. Можно фестиваль художников, которые делают скульптуры из говна, потом фестиваль самых скучных картин на земле, фестиваль вторичных работ, фестиваль того, сего. И так — бах-бах-бах-бах-бах. Ты представляешь? Типа понтовая галерея, деньги, Чукотка, Челси, все дела. И тут она начинает делать выставки с такими названиями! «Фестиваль самых плохих работ»! Потом «Фестиваль самых лучших работ». Потом «Фестиваль самых лучших работ-3» без второго. Такие странные вещи. Это же искусство. Это же офигенно! Можно делать все, что угодно. Но у нас обычно темы сложно, натужно сформулированы. «Дневник художника»! Или «Художник и смерть». Кто-то подключает марксизм, кто-то — умные исследования. Зачем? Сделай просто крутую выставку типа «Скейтборд — это круто!». Никто такие вещи не делает, и это наполняет мое сердце страданием. Название такое, название сякое — а выставки одни и те же. Нет такого, чтоб куратор пришел и сказал: «Я делаю выставку сейчас про... качество. Мне нравится вот эта твоя работа. Давай ее выставим». Художник говорит: «Ну давай». Куратор набрал много работ всяких звезд... А потом — бац! — а выставка называется «Как вы могли так опуститься?». И такой текст: «Я чудовищно разочарован состоянием русской культуры. Я отобрал у каждого художника по лучшей работе, и вы видите, какое это говно». Такого не происходит. Все говорят о карьере. Революция же — это не просто вооруженная борьба пролетариата с буржуа. Революция — она здесь. Сними штаны. О, какой шок вызвало. А потом граффити на стене нарисуй. «Запрещено запрещать!» Ууууу! Вот какая революция. Ты переворачиваешь смыслы в барабане и ими выстреливаешь. Но я опять забыл, про что я отвечал.{-page-}

У «Гаража» единое пространство без внутренних перегородок. Нужно ли а) каждый раз строить стены, б) построить их один раз надолго или в) не строить их никогда?

Юрий Аввакумов. Пространство «Гаража» замечательно своим гигантским размером, динамическим планом, готическим светом — любое строительство его разрушает. И вообще, зачем из одного авианосца делать несколько рыболовецких сейнеров?

Олег Аронсон. Я бы сказал, что не пространство для выставки, но выставка для пространства. Если современное искусство требует возведения каких-то стен для того, чтобы выставиться, я очень сомневаюсь в его «современности».

Какая должна быть публика — та же, что на «Винзаводе», или немного другая? Важно ли, чтобы туда приходило много народу, или это не так существенно? Каков возраст, образование и имущественный уровень этой публики?

Юрий Аввакумов. Сколько бы ни пришло, будет казаться, что мало.

Олег Аронсон. По делам и публика. Боюсь, что целевая аудитория «Гаража» не будет принципиально отличаться от винзаводовской.

Марат Гельман. Музей — это институт маркетинговый. Он выбирает свою публику. Если делать стандартный музей со стандартным искусством, он явно будет ориентироваться не на туристов. И наоборот. Работать с местной публикой в режиме развлечения не удастся. Она невежественная, необразованная. Опыт Гуггенхайма для нас, конечно, не подходит.

Игорь Маркин. Надо рассчитывать на творческую молодежь — основная группа риска для музеев и выставок. Даже полностью открытое мероприятие такого типа привлечет очень мало публики. Во время первого всплеска будут приходить 100—200 человек в день. Потом посещаемость упадет до 10—20 человек в день при полной открытости. Это тяжелое испытание. Нужно наращивать мускулы, чтобы люди приходили и развлекались — шоу какое-нибудь; западное искусство посмотреть, русское.

Николай Палажченко. Массовая публика пошла на выставки, связанные с современным искусством, буквально в последние пять лет. Работа с этой публикой совершено отдельный тип работы. Есть некое тело выставки для художников и критиков, а есть событие для города и для массовой публики. Моя профессиональная и гражданская позиция заключается в том, что выставка обязательно должна фигурировать в этих двух качествах. Надо серьезно заниматься пиаром, привлекать публику, объяснять ей, что мы показываем, создавать некое реноме.

Дарья Пыркина. Молодежь сейчас более активно интересуется современным искусством. Я думаю, что интереснее эстетически воспитывать молодое поколение уже в традиции современного искусства, а не пытаться вдогонку воспитать уже более взрослое поколение.

Желательно ли, чтобы в «Гараж» приходили жители соседних домов?

Олег Аронсон. Я не понимаю, как можно ответить на этот вопрос «нежелательно», но и привлекать их надо не рекламой в почтовом ящике. Если «Гараж» сделает социально-художественные проекты, в которые включатся эти жители, то будет здорово. Но скажите, где наш местный public art? И нужен ли он «Гаражу»? Ответы напрашиваются сами собой...

Иосиф Бакштейн. Обязательно. Надо отдельную программу для жителей предусмотреть.

Игорь Маркин. Да, конечно. Так как публики не будет вообще, то владельцы «Гаража» будут рады любой старушке.

Вход должен быть платным или нет? Сколько должен стоить билет?

Олег Аронсон. Если жители соседних домов нежелательны, то можно сделать вход платным... и даже очень платным. По цене билета и аудитория подберется. Не хотелось бы, чтобы так все и случилось.

Иосиф Бакштейн. Я считаю, платным. Столько, сколько в ЦДХ. Какие-то льготы должны быть. Возможно, цена может варьироваться в зависимости от проекта. В Англии общий вход бесплатный, а на какие-то отдельные выставки платный.

Марат Гельман. Для того чтобы культурную институцию не использовали как общественный туалет, есть смысл сделать небольшую плату за вход — бо́льшую, чем за вход в платный туалет.

Игорь Маркин. Плата за билет символическая, только чтобы бомжи там не шлялись. Это хоть как-то фильтрует людей. Для студентов — 100 рублей максимум. Для них 200 дороговато.


Андрей Монастырский. Я бы сделал бесплатно.

Николай Палажченко. Я сторонник того, что должны быть какие-то очень дешевые билеты. Еще есть замечательная практика в музеях — бесплатные музейные дни. Для студентов 50 рублей, даже 30 рублей ощутимые деньги: две карточки на метро и полшавермы, три сникерса. А это как раз та публика, которая тянется к искусству.

Валерий Чтак. Абсолютно бесплатным. Здесь человек развлекается. Они там в «Гараже» от голода не умрут. В такой ситуации непорядочно делать цены на билет. Даже десять рублей. Если сделают платный вход, ноги моей там не будет.

Желательно ли активное участие художников в «Гараже» (может быть, как членов некоего совета)? Они должны чувствовать там себя как дома или нет?

Юрий Аввакумов. Лучше художникам активно работать в своих мастерских.

Олег Аронсон. У меня нет ответа на эти вопросы. Скажу лишь, что не очень-то верю в художественные советы. А по поводу дома... Я поддерживаю идею ночлежки для художников. Это позволит открыть много талантливых акционистов и, кстати, даст импульс социальному искусству.

Иосиф Бакштейн. Не, не надо.

Игорь Маркин. Это бессмысленно.

Андрей Монастырский. Художники могут выступать как кураторы. Чувствовать себя как дома? Это было бы неинтересно. Пространство должно быть интригующее. А если «как дома», ничто не интригует, не возникает никаких пространственных приключений.

Дарья Пыркина. Обычно политикой занимаются искусствоведы. Кураторы, критики. У художника другая задача — делать, творить. И потом, художникам очень сложно быть объективными. Все равно художнику нужен какой-то менеджер — даже когда он выступает как куратор. Все должны чувствовать себя как дома: и зрители любого возраста, и художественная публика.

Валерий Чтак. Можно предлагать художникам делать кураторские проекты. Неплохо художников подключать.

Какова должна быть система прохода на вернисажи — очень закрытая (приглашения только для узкого круга, куда, например, не входят художники) или достаточно открытая?

Юрий Аввакумов. По приглашениям.

Олег Аронсон. Я против разных форм сегрегации и закрытости. Все это, на мой взгляд, очень далеко от самого духа современности. Закрытый вернисаж и актуальное искусство две вещи несовместные. А современное искусство как повод, чтобы кичиться своим положением или статусом, — это зрелище печальное и беспомощное.

Иосиф Бакштейн. Вернисажи по пригласительным. Особенно если потом еще ресторанный прием. Естественно, что публика просеивается.

Андрей Монастырский. Вход все-таки должен быть по приглашениям. Но приглашать надо художников, критиков.

Николай Палажченко.
Все мои попытки соединить буржуазную публику, особенно топ-буржуа, с культурной общественностью не удались. Это выглядит странно. Есть замечательная практика, когда один вернисаж для випов, а другой для арт-тусовки. Если у организаторов задача тусовать там своих випов и делать, скажем, вместо дня рождения в Куршевеле крутой вип-прием по случаю Кабакова или какой-то еще крутой выставки, — отлично. Будет клевый формат, если Абрамович с Дашей будут собирать там весь наш олигархат и капиталистический бомонд. Размеры помещения позволяют безболезненно приглашать на такие открытия и арт-богему. Главное, чтобы потом обсуждали не меню, а картины.

Дарья Пыркина. Последнее время на вернисажи приходит какое-то бесчисленное количество халявщиков. Они приходят, расталкивают всех локтями и все съедают. Именно они. Никто их не знает. Вернисаж все-таки должен быть профессиональным мероприятием. Другое дело, что там не должно быть фейс-контроля или дресс-кода. Все-таки сфера современного искусства достаточно демократичная сфера. Не имеет смысла возводить ее в какой-то элитарный абсолют.{-page-}

Должны ли руководители и советники «Гаража» быть предпочтительно иностранцами или местными? А в будущем?

Олег Аронсон. Хотелось бы, чтобы они были умными, открытыми и заинтересованными в искусстве людьми, осознающими его нынешние проблемы, а не только бизнесменами от искусства.

Иосиф Бакштейн. И такие, и такие. Чтобы эти советники отражали и местную художественную сцену, и мировую. Чтобы точки зрения были разные — отсюда и важность людей извне.

Марат Гельман. И там и там есть компетентные люди. Можно все возложить на них. Второй путь — взять чужую модель. Это путь импорта — ничего нового таким образом не создашь.

Игорь Маркин. Иностранцы — это может быть оригинально, потому что в России еще пока нет иностранцев среди руководителей культуры. Хорошо, если будет западный мозговой центр. Западные выставки лучше организует иностранный куратор — у него больше связей. Я считаю, что у нас в стране нет качественных руководителей. Лучше приглашать русских кураторов на отдельные выставки — Ерофеева, Деготь, Бакштейна.


Дарья Пыркина. Я считаю, что кураторы могут быть разными и вести разные проекты. Хорошо, когда есть коллегиальность. Главное, чтобы их не было слишком много. Наверное, интересна практика попечительских советов. Входить туда могут самые разные эксперты — как международные, так и отечественные. Если институция хочет быть достаточно независимой, она должна быть подкреплена мнением экспертного сообщества.

Валерий Чтак. Местными, конечно. Зачем нужны иностранцы? Нужно воспитывать свою среду. Зачем нам Жижек, когда есть Подорога, какие-то свои мыслители. Правда, Осмоловский считает, что нужен викинг какой-то. Шведский или норвежский куратор или искусствовед.

Какие политические ошибки, по вашему мнению, «Гараж» не должен совершить?

Олег Аронсон. Я бы сказал, что он обязан совершать политические ошибки, если речь идет о реальной политике. То есть быть критичным в отношении господствующих политических приоритетов.

Андрей Монастырский. Открытие мне очень понравилось. Все ждали ошибок, какого-то бескультурья. Но все почему-то было очень спокойно, ровно, тихо. Я думаю, вот в этом стиле они и продолжат.

Дарья Пыркина. Это частный институт — у него есть шанс сохранить независимость от власти. С другой стороны, он не должен прогибаться под рынок. Рынок, конечно, важен, но он не всегда реально отражает художественную ситуацию. Очень важно не потерять художественные инициативы, которые еще удивительны или пока еще не подходящи для рынка. Хотя кто бы мог подумать, что фотографии мастурбирующего Аккончи будут продаваться за бешеные деньги.

Что «Гараж» должен сознательно делать, чтобы не влипнуть в гламурную культуру?

Олег Аронсон. Не так страшна гламурная культура. Она неоднородна и давно уже часть массовой культуры. Гламур — ложный враг. Куда хуже потакать амбициям сложившихся авторитетов от искусства, использующих последнее в своих вполне прагматичных целях...

Иосиф Бакштейн. Нужно все делать серьезно, как это делает любая большая интернациональная институция в любом городе мира. Как немецкие кунстхалле, английские выставочные пространства, например Whitechapel и прочие (их примерно шесть в Лондоне). Есть хорошие примеры западных некоммерческих институций немузейного типа.

Андрей Монастырский. Тут все зависит от Даши Жуковой и от кураторов. Аналогичная ситуация была со Стелой Кей. Она хотела гламура, но у нее была куратор Тереза Мавика, которая прекрасно понимает искусство и обладает фантастической интуицией. Как только Тереза оттуда ушла, у Стелы все пошло в какие-то подозрительные сферы.

Валерий Чтак.
Не иметь отношений с всякими Ксюшами Собчак. Не делать магазин. Не выставлять только звезд. Нельзя ни в коем случае делать закрытых мероприятий, платный вход, очень высоко задирать нос. Надо водиться с художниками.

Лучше, чтобы это был полностью частный музей или фонд или чтобы для проектов использовалось также и стороннее, в том числе и государственное, финансирование?

Юрий Аввакумов. Частный.

Олег Аронсон. С одной стороны, финансирование необходимо. С другой — можем ли мы представить незаинтересованного заказчика (мецената), тем более если он государство?

Иосиф Бакштейн. Отдельные проекты могут быть с участием государственных денег. Любая выставка может подать заявку на госгрант. Кабаков осуществляется отчасти на государственные деньги.

Марат Гельман. Всем художественным институциям надо научиться работать с государственными деньгами разного уровня — муниципальными, федеральными. В Америке если ты не получил хотя бы 10% государственных денег, значит, тебе очень сложно получить и частные. Получение государственных денег, во-первых, означает, что тебя проверили (что ты тратишь эти деньги правильно, они никуда не уплывают); во-вторых, это некая гарантия того, что институция с этим проектом справится (проект может быть очень хорошим и интересным, но институция не обладает необходимыми ресурсами — именно это соответствие проверяют на государственном уровне). У нас, правда, государство идиотское. И я для себя принял решение, что я с государственными деньгами не работаю.

Николай Палажченко. Как любой зритель, про деньги я думаю в последнюю очередь. Если ребята договорятся на своем уровне, то они сэкономят.

Дарья Пыркина. Мне очень нравится опыт Барселонского музея современного искусства, который существует на деньги из трех источников финансирования: деньги Каталонии, деньги муниципалитета и специального фонда, в который в качестве учредителей вошли, по-моему, 40 фирм. Это позволяет музею сохранять автономию и не подчиняться полностью ничьим интересам.

Если это Центр современной культуры, может ли и должно ли быть там представлено еще и кино, современный танец, авангардный театр, музыка?..

Олег Аронсон. По-моему, неплохо, если бы все это было...

Иосиф Бакштейн. Насчет театра не знаю, он все-таки имеет серьезную структурную, функциональную специфику. А кино наверное. То, что сочетается функционально. Музыка, да...

Игорь Маркин. Все это надо делать для пиара. Это будет привлекать людей, разные группы. Если у этого будет основа в виде интересной выставки, потихонечку люди будут узнавать больше и приходить больше. А иначе это будет сходить на ноль.

Андрей Монастырский. Чтобы завлечь публику — это было бы правильно. Но в «Гараже» должна сохраняться доминанта высокой культуры. Я только музыку там вижу.

Дарья Пыркина. Все может быть. Сейчас настолько стерты границы! Довольно сложно понять, где заканчивается современное визуальное искусство и начинается кино. То же и с театром, и с музыкой, и с поэзией. Было бы здорово, если бы был центр, который высвечивал тенденции, не замыкаясь на чем-то одном.

Валерий Чтак. Что бы они там ни делали, все это должно носить факультативный характер, чтобы можно было разогнать щелчком пальцев. Чтобы это не было какой-то студией, куда люди ходят, ходят и ходят годами. Ни в коем случае нельзя писать так: ««Гараж». Искусство. Уроки танцев. Шахматы». Писать надо: ««Гараж». Искусство. Только хорошее искусство, только суперхорошие художники и только для вас!» Такая реклама. А вся эта мишура — мы откроем арт-центр, там будут магазины, бутики, там будет каток, скейт-парк, скалодром, танцевальная площадка, две сцены для хип-хоп-батлов, одна сцена для рок-н-ролла, суперзвук! Нет, этого не должно быть. Место, где осуществляются самые лучшие выставки в Москве, — вот так должно быть.{-page-}

Может ли у «Гаража» быть своя коллекция? Должна ли она там выставляться? Могут ли туда войти картины Бэкона и Фрейда, которые (предположительно) купил Роман Абрамович, или эти полотна ему лучше оставить в своей квартире?

Юрий Аввакумов. А разве на вывеске есть слово музей?

Олег Аронсон. Дело не в том, что висит в апартаментах Абрамовича, а в том, какие выставки организуются. Идея коллекции хороша, если собранное может каким-то образом продолжать участвовать в художественном процессе, выставке. Хотя по сути «музей» и «хранилище» — чудовищно консервативные вещи, которые актуальному искусству мешают гораздо больше, чем помогают.

Иосиф Бакштейн. Обязательно. Как же без коллекции. Если у них есть эти картины, надо их выставить.

Марат Гельман. Москве не хватает коллекций. Нам банально не хватает музея, куда всегда можно было бы привести детей или студентов и показать им искусство второй половины ХХ века от и до. Хотя это, конечно, очень амбициозный дорогостоящий проект.

Игорь Маркин. Мне кажется, это обязательная нить к более или менее длительному успеху.

Дарья Пыркина. Он, конечно, должен действовать как выставочно-событийное пространство. Но почему бы ему при этом не иметь свою коллекцию и не выставлять ее периодически? Но если будет постоянная экспозиция, это уже будет совсем гибридная форма. И еще вопрос: что это будут за работы, кто их будет отбирать? Чтобы избежать вкусовщины или однобокости формирования коллекции, надо будет создать специальный закупочный комитет.

Можно ли себе представить, что часть экспозиции будет на продажу в той или иной форме?

Юрий Аввакумов. Не стильно. Это не ЦВЗ «Манеж».

Олег Аронсон. К сожалению, представить такое слишком легко.

Иосиф Бакштейн. Нет!

Марат Гельман. Это будет очень по-китайски. Мне рассказывали товарищи: ты заходишь в музей, а там все продается. Могу сказать, что очень редко удается смешивать жанры. Большой бизнес на этом не сделаешь, а какая-нибудь глупость получится. «Гараж» в другом измерении. Условно говоря, это не рынок искусства, а рынок обслуживания свободного времени. Если это будет именно галерея с продажами, то накладные расходы на содержание такого огромного пространства превратятся в тяжелое бремя. Можно построить крупный бизнес внутри этого пространства, но работая не с продажами. Это другая технология.

Игорь Маркин. Если развивать свою коллекцию и делать музейные выставки, то это не должна быть галерея для продаж. Но в принципе тут есть и «за», и «против». Можно все это разделить на кусочки, выделить отдельный кусочек под галерею. Назвать ее, допустим, не «Гараж», а «Абрамович». Она может там, типа, арендовать помещение.

Можно ли «Гаражу» сдавать (за деньги или бесплатно) свое помещение, скажем, под арт-ярмарки, или это нежелательно?


Юрий Аввакумов. Только под биеннале.

Николай Палажченко. Сдается даже Пушкинский музей — это вопрос схемы. Сдается Тейт-галерея. Ради бога.

Иосиф Бакштейн. Сдавать — вряд ли. А какие-то совместные проекты — нормально. Если это будет что-то интересное, функциональное (арт-ярмарка, например), то, может быть, и да.

Марат Гельман. Я считаю, что без этого не обойдется. Если художественная институция живет вне экономики, вообще не учитывает этот фактор, она быстро умирает. Надо устраивать два-три проекта в год. Все остальное время — аренда. Иначе спонсорам через некоторое время это все разонравится. Они скажут, что не в коня корм. Жизнь сама их толкнет к тому, чтобы приглашать арендаторов.

Игорь Маркин. Если сделать там типа «Винзавода», переманить кого-то оттуда и из города, то да, нормально. Это хороший ход. Диль открыл здесь свою галерею, Гари Татинцян, Partner Project — стянуть туда штук пять неплохих галерей. Можно переманить Арт-Москву.

Если там будет образовательная программа, то что будет приоритетом? 1) Практическое обучение (в том числе живописи) для начинающих художников, 2) теоретические курсы для художников в начале карьеры, 3) ликбез для широкого зрителя, 4) лекции для интеллектуалов, 5) тренинг для коллекционеров? Выберите один приоритет.

Юрий Аввакумов. Лекции для интеллектуалов.

Иосиф Бакштейн. Последние три.

Марат Гельман. Если кто-то сегодня возьмется за создание хотя бы одной настоящей арт-школы для художников, это было бы очень важно. Я считаю, что нельзя отделять мастер-классы от теории.

Игорь Маркин. Ничего не выбрал бы. Это фигня. Вообще не надо этим заниматься. Отвлекает и силы, и средства и ничего не дает.

Андрей Монастырский. Я сомневаюсь. Достаточно у Бакштейна и в ГЦСИ образовательной программы. Мне, конечно, более импонируют лекции для интеллектуалов. Это то, что мне самому было бы любопытно.

Дарья Пыркина. Мне кажется, что это несколько порочная стратегия, когда центр современного искусства пытается компенсировать отсутствие образования в области современного искусства. В задачи такого центра не может входить систематическое образование. Было бы интереснее, если бы центры современного искусства начали бы поддерживать инициативы университетов, формировать свои какие-то программы, возможно, спецкурсы.

Что еще должно быть в «Гараже»? Если ресторан, то какой?

Юрий Аввакумов. Если ресторан, то в подвале.

Иосиф Бакштейн. Будет, будет, и кафе, и книжный магазин.

Игорь Маркин. Ресторан... Это в такой заднице находится, никто туда не поедет. А для кино или для театра нужен оператор. Нечего с этим заморачиваться. Так что ситуация немного сложная.

Андрей Монастырский. Одноразовые художественные события вроде акций и перформансов.

Дарья Пыркина. В любом культурном центре есть кафе или ресторан. Это прежде всего социальное пространство, где можно встретиться, обсудить выставку. Цены должны быть достаточно демократичными и доступными для публики.

Олег Аронсон. Недорогое кафе, где искусствоведы и художники могли бы подрабатывать поварами и официантами. Это можно считать шуткой. Но если серьезно, то вопрос с инфраструктурой сложен. Всегда немного грустно видеть книжный магазин или галерею придатком при ресторане. Хотелось бы наоборот.