3. Есть ли в сетевой репрезентации какие-то преимущества по сравнению с традиционной выставкой? Возможно, политическому искусству и активизму отныне вообще не место в галерее?

Андрей Монастырский
нет, это разные виды
могут быть разные формы репрезентации

Арсений Жиляев
За последние двадцать лет эта истина стала очевидной. Думаю, если искусство не работает напрямую с физическим присутствием тела, то репрезентация в сети сегодня, конечно же, оптимальный вариант. Но, повторюсь, не единственный. Работа «живьем» сегодня сама по себе может носить критический потенциал.

Кирилл Преображенский
Я бы так не сказал. Есть преимущества, но они экономические — это дешевле. А раз это дешевле — ты менее ангажирован политическими или экономическими инфраструктурами. Но, наверное, кого-то возбуждает эта соблазнительная игра в количество просмотров и рейтинги.

Анастасия Рябова
Интернет, помимо прочего, допускает создание и существование различного рода утопий. Он интересен как иная форма реальности, и те связи и отношения, которые невозможно организовать в реальной жизни, здесь становятся доступными. Мы можем создавать альтернативные модели социальных отношений. Например, те произведения, которые собраны в проекте www.artistsprivatecollections.org в полном объеме, никогда нельзя будет собрать в реальном пространстве. И акцент на характере отношений, который является для нас важным в этом проекте, не будет воспроизведен.

Пространство интернета не добавит какого-то дополнительного качества вашему проекту, если вы будете использовать его традиционным образом, в качестве галереи, блога или типа того, разве что сделает его чуть более доступным на уровне возможности ознакомления.

Понятное дело, что активизму место не только в галерее. Это же какое-то недоразумение, если активизм и политическое искусство останутся навеки в качестве музейных экспонатов, не «выходя на улицу».

Николай Олейников
Я убежден, что искусству место там, где есть зритель. Оно в равной степени уместно и на уличной акции, и в сети, и в музее. Мало того, я считаю, что только в этом режиме искусство и его производитель — художник — способны доказать свою годность и жизнеспособность.

Алексей Шульгин
Активизму никогда не было места в галерее, точнее, настоящие активистские проекты происходят вне галерей и без оглядки на них. Это уж потом институции пытаются вовлечь их в свое пространство для поддержания и повышения собственного статуса. А политическое институциональное искусство сейчас, с развитием сетей, выглядит просто нелепо, демонстрируя полный отрыв от актуальной политической жизни.


4. Что вы больше оцените — реакцию на ваши работы интернет-сообщества или профессионального критика? Думаете ли вы, что институт экспертной оценки сегодня теряет значение?

Андрей Монастырский
больше оценю профессионального критика
нет, не теряет

Арсений Жиляев
Так вышло, что для России соцсети стали всем. Здесь организуются митинги, даются анонсы выставок, показывают и обсуждают цензурированные телевидением сюжеты. Поэтому интернет-сообщество фактически и есть сообщество профессиональных критиков. Но у меня есть небольшая референтная группа, мнению которой я доверяю. Она не равна ни интернет-сообществу, ни сообществу критиков. Популярность в сети не отменяет собственных ошибок.

Кирилл Преображенский
Но у нас ведь есть новый феномен сетевых экспертов, которые сделали себе карьеру в сети. Читатели OPENSPACE.RU, например, которые считают, что разбираются во всем, и их перепалки в комментах быстро сваливаются в вопрос «а вы сами кто такие?». Я думаю, сегодня институт экспертов довольно размыт, в том числе и благодаря сети. На мой взгляд, это связано с экспансией арт-рынка.

С одной стороны, ведущие эксперты с 90-х и до кризиса легитимировали зашкаливающие цены на искусство. С другой — за счет медиаотношений с аудиторией, за счет социальных сетей появился средний класс людей, которые довольно серьезно следят за всем этим и разбираются. И я думаю, что сейчас движение арт-рынка направлено на создание такого среднего сегмента для среднего класса, менеджеров при гарантированной работе, которые формируют вопрос: откуда эти бешеные цены и кто эти эксперты. Ведь в сети, говорят они, все то же самое и бесплатно. К ним на помощь спешат художники, которые ровно этой аудитории готовы предложить «арток» — конечно, с иронией, о которой мы знаем, но можно ведь и как к манифесту к нему отнестись. Ведь за действиями «Электробутика» — их попыткой открыть магазин, делать тиражные и не слишком дорогие интерьерные объекты с креативным наполнением — стоит как раз стратегия удовлетворить среднего покупателя, который очень хорошо понял и принял «креативные индустрии», но традиционным предложением на рынке искусства не вполне удовлетворен. Этот средний офисный класс, прекрасно разбирающийся в креативе, видит по всему миру сетевых звезд в поп-культуре (типа Налича) и ждет, что такие же звезды появятся в современном искусстве. И, например, Артемий Лебедев становится такой же медийной звездой, настоящей иконой, для этих людей гораздо более значимой, чем человек из современного искусства. Вспомнить хотя бы приснопамятный венецианский павильон (павильон России на Венецианской биеннале 2007 года. — OS) с Арсением Мещеряковым и этой девушкой (Юлия Мильнер. — OS). Эти люди заявляют: мы имеем право и производить, и быть экспертами.

Опасность состоит в том, что современное искусство, поощряя такие дискуссии, выпускает институты экспертизы из сфер своего влияния. А эти дискуссии, конечно, тесно связаны с рыночными механизмами.

Анастасия Рябова
Конечно, экспертная оценка гораздо важнее и интереснее, чем стихийные комментарии в интернете.

Николай Олейников
Давайте не пудрить мозги ни себе, ни друг другу. Начнем с того, что в нашей стране не существует института экспертной оценки. Помимо печально известных обеих «сахаровских экспертиз», купленных для проведения более убедительной линии обвинения, у нас, в силу сложившейся производственной схемы, арт-журналисты занимаются написанием анонсов к событиям, то есть обслуживают интересы галерей. Чтобы пересчитать влиятельных специалистов в области современного искусства, не занятых в этой схеме и влияющих на формирование чьего бы то ни было мнения, достаточно двух пальцев. И эти люди, оба два, настолько редко на что-то там влияют в широком смысле, что все эти иллюзии из салонов XIX века смехотворны.
Но даже эти эксперты — что они оценивают? И для кого эта оценка имеет функциональный смысл? Для крупных дилеров и особо крупных покупателей, которых процессы, происходящие в области современного искусства, не колышут вообще, — им нужны весомые подтверждения своих инвестиций. Важен совокупный паблицитный капитал Кабакова или Монастырского, обеспеченный многолетней работой таких «монстров рока», как Гройс, Тупицыны, Мизиано, Бакштейн, Дёготь. А для того чтобы экспертная оценка была весомой и влиятельной, каждый на своем уровне и в своем секторе укрепляет свои позиции. Кто-то как гастролирующий автор книг, кто-то как аппаратчик или блогер «Сноба», и практически все как кураторы. Как эта «экспертная оценка» соотносится с моим ежедневным трудовым/творческим процессом и какая мне от того польза, не очень понятно.

Что касается мнения интернет-сообщества, как и любого другого сообщества, — давайте разбираться, какого конкретно. Ведь мы понимаем, что нет какого-то одного-единственного «всецелого» сообщества. Есть различные сегменты. Мнения одних мне потенциально интересны, мнения других — безразличны. И, кроме сообществ, есть огромное количество людей, чье мнение оказывает на меня непосредственное влияние.

Алексей Шульгин
Мы одинаково ценим внимание к нашим работам «просто зрителей» из интернета, посетителей наших выставок и коллекционеров, приобретающих наши работы. Менее важен для нас интерес кураторов. Мнение критиков же стоит тут на последнем месте. Нам кажется, место критиков сейчас занимают люди, фильтрующие информационные потоки и отделяющие зерна от плевел, — такие, например, как редакторы блогов по искусству (vvork.com, we-make-money-not-art.com и т.п.). А критика превращается в отдельный маргинальный вид художественного творчества, по инерции поддерживаемый традиционными медиа.


5. Что вы сами размещаете в сети и сколько примерно времени проводите в социальных сетях? Чувствуете ли вы зависимость? Доводилось ли вам находить в этом пространстве материал для своей работы?

Андрей Монастырский
размещаю видео, фото и т.д.
возможно, есть зависимость, но не проверял, поскольку каждый день туда захожу
да, находил материал

Арсений Жиляев
Конечно, я много смотрю видео из сети. Слежу за тем, как мутирует визуальность, язык, форма. Это потрясающе интересно. И, безусловно, я вдохновляюсь и использую сетевые образы. Если модернисты ходили на барахолки и восхищались экзотикой народного искусства, то для современного художника нет альтернативы сетям.

Кирилл Преображенский
Моих работ в сети нет. Сначала это был осознанный выбор: когда технически все было несовершенно, мне казалось, что сеть убивает качество видео. Конечно, когда-нибудь я их размещу — теперь это просто вопрос времени и того, как это лучше сделать. Но я сейчас пытаюсь разместить в сети телевизионный интернет-канал TVIDIOT, то есть сейчас мы подошли максимально близко к тому, о чем было заявлено уже в первом релизе видеожурнала «Видиот».

А материал находить, разумеется, доводилось, это удивительно приятный инструмент, ты инспирируешься информацией, полученной из сети. Раньше на это уходила куча времени; теперь в доли секунды ты получаешь ответ на любой запрос — ноты, тексты, переводы, или аудиотрек с похоронами Брежнева, например.

Анастасия Рябова
Очень много времени трачу на всю эту белиберду, ничего поделать не могу.

Николай Олейников
Социальные сети для меня — практический инструмент коммуникации, сильно облегчающий жизнь. В момент подготовки одной из уличных акций в прошлом году мой старый почтовый ящик был взломан. Многие контакты были утрачены. И уже в который раз выручают социальные сети. Собственно, для этого опроса ты тоже нашла меня именно через социальную сеть.

Алексей Шульгин
У нас есть веб-сайт с информацией про нашу работу. Кроме того, мы спонсируем критический блог про арток. Я провожу какое-то время в социальных сетях, но все меньше и меньше. Пытаюсь искусственно ограничить количество информации, загружаемое в мою голову, а то она просто пухнет. Чувствую ли я зависимость? Да, конечно, такова природа этого медиума. И да, я постоянно нахожу в этом пространстве материал для своей работы.​