…и какая позиция в этом вопросе будет политически неправильной?
15 ноября в Москве были арестованы активисты группы «Война» Леонид Николаев и Олег Воротников. В Петербурге, где они содержатся под стражей, им предъявлено обвинение по п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ («хулиганство по мотивам
ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы», под «социальной группой» имеется в виду милиция) в связи с их акцией «Дворцовый переворот» 6 и 16 сентября в Петербурге, в ходе которой они перевернули несколько милицейских автомобилей. Акция запечатлена в фильме, в котором авторы переворачивают автомобиль якобы для того, чтобы вернуть ребенку закатившийся под него мячик (можно посмотреть здесь). Николаев и Воротников будут содержаться под стражей как минимум по 15 января.
Отношение к «Войне» в художественной и общественной среде неровное (более того, неизвестно и то, кто именно сейчас имеет право называться группой «Война», так как среди ее участников произошел раскол; однако мы в данном материале эту тему не затрагиваем и говорим о тех двоих, кто находится на скамье подсудимых). Многие художники отказывают им в праве быть художниками, предлагая считать их «всего лишь» социальными активистами; круг социальных активистов порой тоже предпочитает от них откреститься и сказать, что они «всего лишь» художники, жадно ищущие международной известности. Третьи отказывают им и в том и в другом, полагая, что переворачивание милицейских машин заслуживает нашей солидарности (равно как и эстетического созерцания) не более, чем действия пьяных футбольных фанатов. Тем не менее существуют люди, которые в принципе, пусть с оговорками, готовы признать «Войну» как феноменом искусства, так и общественным протестом. На сей раз вопросы Open Mind были направлены именно им.
Вот здесь можно прочитать более или менее полный список акций группы «Война», а также увидеть, что некоторые из тех, с кем мы поговорили, в прошлом отзывались о «Войне» очень критично. Однако перед лицом опасности они предлагают проявить солидарность. 1. Надо ли проявить солидарность с группой «Война» в ситуации ареста ее членов? В чем именно вы с ней солидарны, если да? И в качестве кого – художника, гражданина, оппозиционера и т.п.?
2. Как конкретно можно было бы проявить эту солидарность?
3. Чего не стоит делать в этой ситуации?
На вопросы OPENSPACE.RU отвечали:
Илья БУДРАЙТСКИС, историк, художник, политический активист
Татьяна ВОЛКОВА, куратор
Арсений ЖИЛЯЕВ, художник, куратор
Никита КАДАН, художник
Николай ОЛЕЙНИКОВ, художник, политический активист
Юрий САМОДУРОВ, куратор
Оксана САРКИСЯН, куратор
Юрий САМОДУРОВ, куратор1. Конечно, солидарность выразить необходимо, хотя тот поступок, за который они арестованы, безусловно, является правонарушением. Но это не преступление против личности. Это политическая акция, которая выражает наше общее недовольство милицией, неприятие стиля ее работы, ее цинизма. Эта акция прямо говорит: «То, что вы делаете, как вы работаете, представляет угрозу для нас». Она говорит, что государство должно измениться, чтобы люди не боялись милиции. Это ответ на действия государства.
2. Цель поддержки – добиться минимально возможного наказания для них. Для этого нужны хорошие адвокаты, а им надо платить. У нас, например, в ГЦСИ в понедельник пройдет аукцион работ художников в поддержку мою и Ерофеева. В нашу поддержку уже была объявлена акция по сбору денег на
Facebook, собранные деньги разделили в пропорции наших штрафов, я получил 92 тысячи рублей. Теперь я смогу получить максимум 57 тысяч в виде компенсации того, что я уже заплатил сам. Мы решили, что если аукцион пройдет успешно и деньги еще останутся, то их мы пустим на поддержку художников и кураторов, подвергающихся судебному преследованию в связи с их профессиональной деятельностью, для чего создадим общественный распорядительный комитет. Эти деньги пойдут на оплату услуг адвокатов. Я тут думал в первую очередь о тех двоих, что арестованы от группы «Война», а также о
Денисе Мустафине и Антоне Николаеве, которым тоже вот-вот будет предъявлено обвинение по статье 282. Заявление в прокуратуру на них написал тот же Владимир Сергеев, что и на нас, представитель «Народного собора».
В целом я считаю, что эта акция «Войны» – за рамками закона, но она в традициях юродства, шутовства, как вел себя и Олег Кулик, например. Юродивый – это человек, который говорит не сам, через него что-то говорит – не будем утверждать, что Бог, – чтобы донести правду до нас всех. О том, что наше государство сверхциничное и сверххамское.
3. У меня сложное к этому отношение. Надо сказать, что, когда они сделали акцию с тараканами в суде во время нашего процесса (22 мая 2010 года люди, назвавшие себя группой «Война», выпустили в зале суда несколько тысяч тараканов; однако это была другая часть ныне распавшейся группы. –
OS), – я был категорически против. Акция должна была вызвать чувство физического омерзения, но ведь помимо нас в суде в тот день была масса других людей, совершенно к этому всему непричастных; это их затрагивало. Я считал, что это делать нельзя. Но в каком-то смысле мне это нравится. Нравится, но я против. Вот так.
Но есть одно, чего я категорически не приемлю в деятельности группы «Война». Это когда они заявляют, что живут на то, что воруют продукты в супермаркетах. Это уже паразитизм, а не художественная акция. Вы можете не уважать наше государство, но себя-то вы должны уважать. А это уже грех перед самим собой. Есть шесть заповедей, которые надо выполнять, – не убий, не укради. Остальные четыре про Бога, это уж кто как хочет, но эти шесть надо.
Читать текст полностью
Арсений ЖИЛЯЕВ, художник и куратор
1. Я в целом положительно отношусь к деятельности группы, хотя у меня есть масса как эстетических, так и идеологических вопросов к ним. Считаю, что необходимо проявлять солидарность прежде всего с критическими и протестными импульсами, которые, хочется верить, являются основным содержанием их акций; с попыткой (удачной или неудачной) размыкания границ интеллектуального гетто современного искусства. В конце концов, с утопической надеждой на то, что искусство может быть доступным каждому инструментом преодоления любого рода ограничений, навязываемых социальным порядком.
2. Сложность ситуации в том, что арест явился как бы закономерным и даже эстетически красивым завершением деятельности группы. Понятно, почему активисты «Войны» многократно заявляли в интервью, что готовы к нему, не собираются скрываться и т.д. Их риторика не предполагает иного развития событий. По правилам пьесы герой рок-н-ролла должен умереть, как и всякий другой герой. Иначе он не герой. И примеров тому масса, особенно в последнее время. Другой вопрос, что сама такого рода героическая позиция вызывает массу критических нареканий...
Мне кажется, что лучшая защита в данном случае – это, как и прежде у «Войны», ее отсутствие. Официально отказаться от жертвенности уже не получится – значит, ее можно гипертрофировать. В этом смысле отдельные минусы акций, например неконкретность их политических целей, можно переформулировать в сильном ключе – например, как претензию на универсальность, подвешивающую всякий закон. В этом много христианских притязаний, но почему бы и нет? Очевидно, что сложно выстраивать правовую линию защиты, когда есть открытое нарушение закона. Так почему бы не указать на относительность/ограниченность всякого законного порядка? Мне кажется, что такого рода линия вполне могла бы подойти для представителей художественного сообщества. И в то же время она бы не противоречила логике развития самой группы. Здесь можно придумать массу вариантов. От монстраций до коллективных походов на пленэр.
С другой стороны, можно посмотреть на все это вне рамок искусства, изнутри правовой системы. Требовать максимальной открытости уголовного дела, соблюдения законности самими представителями власти и т.д. Представить деятельность группы как социальную критику, основанную на реальных проблемах, требующих безотлагательного решения. Думаю, что такого рода действия не под силу большей части арт-сообщества и должны осуществляться с гражданских позиций и от лица групп, не связанных напрямую с искусством.
3. Чего не стоит делать в этой ситуации? Думаю, что не стоит молчать. Я не знаю, как сложится судьба активистов. Но что точно – случай «Войны» при всей его противоречивости и неоднозначности есть повод для серьезной рефлексии и, возможно, переформатирования привычных ориентиров внутри и вовне арт-системы. Думаю, что сейчас никто не знает правильной стратегии отношения к происходящему. «Война» – это лишь один из многочисленных примеров. Но именно это заставляет полагать, что в целом ситуация открытая и, может быть, переломная.
Татьяна ВОЛКОВА, куратор
1. Солидарность проявить, безусловно, надо. Я солидарна с их художественной позицией, и чисто по-человечески, конечно, тоже не могу оставаться безразличной. Понятно, что последней акцией они перегнули палку, и помочь им теперь очень сложно.
Вообще для меня солидарность среды – крайне важная вещь. В ситуации, когда так много внешних врагов, в критические моменты, на мой взгляд, мы должны выступать единым фронтом. Но, к сожалению, именно в такие моменты разобщенность нашего сообщества становится особенно очевидной.
2. Я думаю, здесь, как и всегда, все средства хороши – публикации, пикеты, художественные акции, открытые письма и пр. Однако главная проблема – кто возьмется быть инициатором этого всего? Группа «Война» всегда себя противопоставляла художественному сообществу, вела себя, мягко говоря, недружелюбно, и теперь не очень понятно, есть ли лично вовлеченные в их проблему люди, которые горят желанием им помогать.
Было бы здорово, если бы рупором защиты выступил OPENSPACE.RU, не знаю, насколько это возможно. Мы («ЖИР») готовы оказать любое посильное участие.
3. Однако подобной солидаризацией мы продолжим укреплять общество во мнении, что современные художники и кураторы – это богохульники, крушащие всё вокруг. Но как этого не сделать, мне непонятно.
Николай ОЛЕЙНИКОВ, художник
1. Важные вопросы. Я в спешке перед открытием выставки (за границей. – OS), поэтому отвечу кратко – вопросы требуют более обстоятельного подхода. И деятельность «Войны», и их раскол, и их арест ставили и ставят принципиальные вопросы перед художниками и оппозиционерами. Вопросы касаются разработки конкретного плана действий по поддержке ребят. Для этого нужен консилиум. Всё довольно странно (насколько я успеваю следить отсюда), кейс им предъявили только один.
2. В ответ на второй вопрос я бы сказал, что все средства хороши: от захвата полицейских чиновников в заложники до виртуозных адвокатов, но, как всегда в случае с комплексными вопросами, ни то ни другое не является выходом из ситуации. Ребята под арестом; адвокатов таких в России просто не существует; при наличии нашей системы судопроизводства можно предвидеть, что будет. Но это не должно останавливать от требования освобождения «Войны» из-под стражи.
3. Ревизионерские разговорчики о том, что «Война» всегда нарывалась на это и вот наконец-то получит пиздюлей по заслугам, я считаю неприемлемыми. Они, конечно, всегда дразнили гусей, но, если серьезно посмотреть, за визит в ментовку и хуй на мосту серьезно посадить их все-таки причин нет.
Оксана САРКИСЯН, куратор
1. «Война» всегда ходила по краю, ее акции правокативны не только по отношению к власти и органам правопорядка. Для «Войны» нет своих и чужих, и, случается, акции оказываются провокативными и по отношению к художественному сообществу, отчего под удар попадают, как я слышала, конкретные люди. Мне самой приходилось сталкиваться с неприятностями в результате сотрудничества в качестве куратора с «Войной». Я не могу солидаризироваться с «Войной» по ряду принципиальных идеологических позиций, считаю художественные стратегии, ею выбранные, устаревшими и подходящими более для 90-х. Но, несмотря на все это, я поддерживаю задержанных. «Война» – часть оппозиционного движения. Я определяю ее действия не как хулиганские, но как акт артистического высказывания (не будем здесь оценивать значительность этой и других акций «Войны»). «Война» высказывается в контексте активистского движения и выражает свои политические взгляды. Надеюсь, это право гражданина. Поэтому я выражаю солидарность с группой «Война».
2. Социальные сети – пространство высказывания и основная аудитория «Войны». Здесь уже осуществляется их поддержка и в последние дни активно выражается им солидарность массой людей. Думаю, здесь же можно было бы собрать подписи, но, кажется, обращение с петициями к власти и в судебные инстанции – не лучшее проявление солидарности. Солидарность, мне кажется, могла бы проявиться и в росте волны арт-активизма, и в солидной выставке – к примеру, на тему диалога художников и власти в советском и постсоветском искусстве. Сегодня художник уже не находится в диалоге с властью, как это было в советское время, да и в радикальном акционизме 90-х. Современный арт-активизм обращается к широкому кругу людей, к общественному мнению, в основе которого все те же социальные сети. В этом принципиальное отличие нашей ситуации, и, думаю, нужно учитывать это.
3. Чего не стоит делать? Не стоит делать из «Войны» невинных страдальцев.
Никита КАДАН, художник
1. Проявлять солидарность надо в качестве гражданина (хоть я и не гражданин России).
2. Каждый на своем месте может использовать разные средства: обеспечить публичность, организовать кампанию солидарности или принять в ней участие, задействовать как гражданско-активистские, так и институционные ресурсы, кто компетентен – предоставить юридическую помощь.
3. Не нужно основывать свои действия или бездействие на разделении наши / не наши (художники / не художники) и сводить эту проблему к вопросу о праве художника переступать запреты. Речь здесь идет именно о противостоянии граждан и власти, игнорирующей их права, об экстремальных формах свободы слова в ситуации неосуществимости форм обычных и признанных. Хуже всего здесь – ограничиться очередной разборкой внутри художественного гетто.
Илья БУДРАЙТСКИС, историк, художник, политический активист
1. Да, безусловно, необходимо не только проявить солидарность, но и добиться освобождения арестованных (а сделать это можно, как показала, например, кампания за освобождение химкинских заложников). Важнейший вопрос: почему это необходимо сделать? Я глубоко убежден в том, что аргументы, построенные на химерах «прав человека» и «равенства перед законом», в современной российской ситуации лишены каких-либо оснований даже на уровне риторики. Любая апелляция к «гражданским правам» осмыслена только в том случае, если государство (даже тогда, когда у нас есть свое ясное представление о том, чьи интересы оно на самом деле защищает) хоть в малейшей степени хочет создать впечатление, что оно готово соблюдать собственные законы. Так, правозащитная аргументация может работать в США в связи с пытками в Гуантанамо (так как правительство этой страны выступает как флагман «гуманитарных интервенций») или могла работать в Германии 70-х (когда ее правительство уверяло, что его репрессивная природа осталась в прошлом вместе с Третьим рейхом). Правозащитная позиция имела достижения в брежневском СССР лишь в недолгие периоды «разрядок», когда протесты «Запада» приобретали важное политическое значение. Иными словами, апелляция к «праву» уместна тогда, когда она позволяет оспорить монополию государства на его толкование.
Сегодня Российское государство не пытается кого-либо убедить в том, что его законы равны для всех. И каждое новое «дело», подобное заведенному против «Войны», как раз должно убеждать в обратном: они призваны показать остальным не то, какие действия недопустимы, а то, кому их не позволено совершать. Неслучайно такую важную роль в нашей репрессивной практике играют различные чрезвычайные «антиэкстремистские» законы или «отягчающие мотивы» обычных хулиганских действий – исключительность этого права манифестирует формальное неравенство и фактическую сословность нашего общества.
Право в этом случае теряет всякие признаки универсальности и становится субъективным правом определенной группы совершать определенные действия. Для того чтобы получить право переворачивать машины или бить людей, необходимо, например, стать частью той группы, в ненависти к которой обвиняют сегодня «Войну».
Защита «Войны», таким образом, должна начинаться с самоопределения каждого – частью какой группы, сообщества, класса ты являешься сам и какие права ты в качестве части этой группы хочешь получить. Богатые люди, чиновники и милиция имеют особые права, потому что они имеют возможность эти права отстоять и доступно объяснить необходимость их уважения всем остальным. Я, как и активисты «Войны», шахтеры Междуреченска или жители Химок, отношусь к большинству, лишенному каких-либо прав, даже самых элементарных. Каждое из подобных прав предстоит завоевать: на забастовку, чистую окружающую среду или свободу собраний. Или на оскорбление полиции, если для того есть основания, а их у нас более чем достаточно.
Каждое дело, подобное делу «Войны», не вопрос соблюдения закона, а поле битвы за какое-то конкретное право. В конце концов, за само право на то, чтобы не стесняясь все громче говорить о своих правах. Если «Войну» сажают – пространство ИХ права становится на миллиметр больше, а НАШЕГО – меньше. Если «дело» разваливается – наоборот. Так вот все просто.
2. Как конкретно можно было бы проявить эту солидарность? Делать все, чтобы этот вопрос стал частью публичной повестки: регулярно проводить митинги и пикеты с как можно более широкой географией и как можно более массовым участием, добиваться внятных высказываний по существу общественно значимых персонажей, внимательно следить за развитием «дела» и как можно более заметно реагировать на каждый его поворот. Наконец, {-tsr-}помочь с привлечением и оплатой хорошего адвоката, который сможет правильно понять ситуацию и использовать этот фальшивый суд как часть политической кампании (как его воспринимает, кстати, и противоположная сторона, намного лучше нас осознающая собственные интересы).
3. Чего не стоит делать в этой ситуации – пытаться оправдывать свой конформизм и трусость, особенно публично, забалтыванием сути дела с помощью каталогизации собственных «эстетических разногласий» с «Войной».
Информация о возможности материально помочь задержанным участникам группы «Война» (согласно рассылке группы «ПГ»)
электронные счета:
YandexMoney:
41001752907349 (эквивалент российских рублей)
WebMoney:
WMR 470019202105 (эквивалент российских рублей)
WMZ 137068164240 (эквивалент долларов США)
WME 153010309382 (эквивалент ЕВРО)
банковские счета:
РУБЛИ
Счет: Текущий счет – 40817810008190011888 (RUR)
ФИО: Чепкасов Игорь Викторович
Номер счета: 40817810008190011888
Банк получателя: ОАО «Альфа-Банк»
БИК: 044525593
Кор. счет: 30101810200000000593
ИНН Банка: 7728168971
КПП Банка: 775001001
ДОЛЛАРЫ США
Счет: Текущий счет – 40817840108190002107 (USD)
Получатель: CHEPKASOV IGOR VIKTOROVICH
Счет получателя: 40817840108190002107
Банк Посредник: Bank of New York, New York, One Wall Street, New York, NY 10286
Счет: 890-0570-822
SWIFT: IRVTUS3N
Банк плательщика: Alfa-Bank, 27, Kalanchevskaya, Moscow, Russia
SWIFT: ALFARUMM
ЕВРО
Счет: Текущий счет – 40817978108190002367 (EUR)
Получатель: CHEPKASOV IGOR VIKTOROVICH
Счет получателя: 40817978108190002367
Банк Посредник: COMMERZBANK, Frankfurt / Main 32-36 Neue Mainzer Strasse, Frankfurt am Main, 60261
Счет: 400 88 689 45/01 EUR
SWIFT: COBA DE FF
Банк плательщика: Alfa-Bank, 27, Kalanchevskaya, Moscow, Russia
SWIFT: ALFARUMM
В данной ситуации - да. Как бы не хотелось, а лодку придется раскачивать.
От скульптора Церетели до группы «Война» ».
Небольшая дискуссия.
Высказываются:
я (Антон Николаев)
Алексей Иорш
Марина Перчихина
http://halfaman.livejournal.com/426106.html