Письмо из Киева: искусство народное, политическое, заказное

ХЕРВИГ ХЁЛЛЕР нашел, что народное улично-политическое искусство в Киеве в чем-то не хуже Кристофа Шлингензифа

​Во время «оранжевой революции» украинские художники стали заниматься политическим искусством в общественном пространстве. Теперь они ушли в музей, а главные места на улице заняло мощное народное творчество. Правда, наемное.

Перед Печерским районным судом на Крещатике, в самом центре Киева, вот уже два месяца можно наблюдать последние достижения яркого и очень громкого политического искусства Украины. Как известно, украинского экс-премьера судят за превышения должностных полномочий при заключении газового контракта между Украиной и Российской Федерацией. Прокурор требует семь лет заключения. Приговор ожидается 11 октября.

Работают две команды и два конфликтующих между собой усилителя. Показываются крупные инсталляции, массовые перформансы, народный поп-арт, современные иконы и главный перформанс, который можно условно назвать «В ожидании приезда и (или) отъезда Юлии Владимировны».

К самому арт-миру все это никакого отношения не имеет, деятели искусства на площадке пока не замечены, ответных акций нет. С единственным, возможно, исключением: в качестве комментария художники, социальные активисты и редакция интернет-издания «ПроStory» планируют 13 октября на Крещатике акцию в защиту прав наемных демонстрантов. В пресс-релизе организаторы требуют для наемных митингующих нормальных условий, которые соответствовали бы Трудовому кодексу, и достойной зарплаты: «15 гривен (60 рублей. — OS) в час — это просто насмешка!»

Накануне, кстати, сетевой журнал «Украинская правда» опубликовал разоблачительную статью о тяжелых буднях демонстрантов, которые работают на некоего Олега Калашникова. Он сам себя называет председателем «Общевоинского союза Украины» и является организатором впечатляющих перформансов-массовок, якобы направленных против бывшего премьера.


Концептуально-коллективное флагомахание против Тимошенко

На условном Западе подобные акции устраивали бы какие-нибудь центры и фестивали современного искусства, в Киеве этим занимаются политики и их штабы. Формально действия Калашникова чем-то похожи на творчество немецкого художника и режиссера Кристофа Шлингензифа (1960‒2010), известного в числе прочего своими трэш-перформансами о политике или о религии, в которых регулярно участвовали люди, приглашенные буквально с улицы.

Постановка Калашникова такова: две закрытые площадки, каждая 30 на 10 метров, с лозунгами на стенах вокруг, два вольера без крыши, над которыми возвышаются лишь огромные флаги. С улицы при этом не видно, что именно происходит внутри; понятно лишь, что там люди, которые в соответствии с музыкой или с речами машут флагами.

Вокруг площадок есть и истерический, театральный элемент, подобное всегда и присутствовало в акциях Шлингензифа: строгие охранники не позволяют заглянуть в прорези между транспарантами или снять происходящее внутри вольеров. Они строго говорят с «нарушителями» и играют всерьез. Что добавляет адреналина — как в хороших интерактивных перформансах:

Охранник: Кто тебя научил так заглядывать в дырку?

«Нарушитель»: А вы кто?

Охранник: Я тебе задаю вопрос.

«Нарушитель»: А вы кто?

Охранник: Я охраняю здесь.

«Нарушитель»: Зачем?

Охранник: Чтоб такие, как ты, не засовывали туда голову.

«Нарушитель»: Почему нельзя?

Охранник: Потому что нельзя.

В самом вольере часами стоят наемники-флагомахи, как шахматные пешки, с помощью флагов эффективно создающие для внешнего мира впечатление, что демонстрантов за баннерами гораздо больше. Кстати, тут еще одна параллель — Шлингензиф также привлекал бомжей или отчаянных мигрантов в качестве актеров. Очень концептуально, как в медийной инсталляции, использован звук: кроме патриотических песен в советском стиле постоянно якобы выступают с программными речами тот самый Калашников и его соратники, кричат мерзкими голосами лозунг «Юлия, на нары!». Но это всего лишь запись. Однако она предельно громкая, у соседних домов уже осыпается штукатурка. Но, очевидно, Калашников со товарищи считают необходимым с помощью этого оглушительного звука влиять на действия политических противников, которые находятся рядом.


Народный поп-арт в защиту Тимошенко

Инсталляции и перформансы сторонников обвиняемой кардинально отличаются от вольера, расположенного по соседству. Отсутствует, например, момент советско-православной соборности, которая явно царит у Калашникова. Творчество поклонников популистки Тимошенко отличается многочисленными палатками и, прежде всего, какофоническим плюрализмом — это такой пестрый коллаж. Есть, например, секция, являющаяся в принципе выставкой народного поп-арта: неизвестные художники показывают некий золотой

«Я-Unitaz», что отсылает к якобы роскошной даче актуального украинского президента Виктора Януковича. Присутствует и «Юстиция» в виде кровавого бандита, который все-таки видит одним глазом, а также чучело вышеупомянутого Калашникова и другие образы политических противников, которые в эстетическом плане пребывают под явным влиянием поп-арта.

Несколькими палатками дальше располагается христианско-мессианская секция, которая прочит Тимошенко в святые или хотя бы в президенты. Пожилые женщины сочетают портреты их кумира с репродукциями православных икон или просто ходят с иконами. Или же используют и адаптируют для данной акции предвыборные сюжеты из прошлого. Не стоит забывать и про исполнителей, распевающих запредельно плохие песни про их кумира. Если коротко, перед нами элементы трэша, встречавшиеся в свое время и у Шлингензифа.

Все это довольно мощное зрелище. Что становится особенно ясно утром и вечером, когда обвиняемую привозят и отвозят в здание суда. «В ожидании приезда и (или) отъезда Юлии Владимировны» — яркое театральное представление. Сама Тимошенко не видна, ее доставляют в машине, но поклонники очень бурно реагируют на появление сего вида транспорта, кричат на милицию, вытесняющую их с дороги, бросают цветы на машину, словно это могила. Противники Тимошенко в столь напряженные моменты включают музыку и записи речей на еще большей громкости. Противостояние получается крайне эмоциональным. Что, разумеется, раздражает многих киевлян. Жить или работать в окрестностях очень сложно, а порой и невозможно.


Контемпорари арт ушел в музей

Интересно, что киевская арт-тусовка практически не реагирует на это зрелище. Новые художники и коллективы, которые работали бы в общественном пространстве и могли бы дать ответ, так и не появлялись. Хотя масштаб событий несравним, нынешняя ситуация существенно отличается от так называемой «оранжевой революции» осенью 2004 года. Тогда был романтический оптимизм, теперь его нет. Тогда киевская группа Р.Э.П. впервые дала о себе знать: молодые художники устраивали перформансы в публичном пространстве Киева. Была надежда на лучшее будущее — как в украинской политике, так и в искусстве. Однако вера в политику с тех пор потерпела полное поражение, политические элиты абсолютно не оправдали надежд 2004 года. И одновременно с этим политическим процессом на Украине критическое искусство в общественном пространстве до некоторой степени потеряло актуальность.

Может быть, это лишь случайное совпадение, но самая важная выставка текущего сезона в данный момент — ретроспектива живописца Александра Гнилицкого «Гнилицкий. Cadavre exquis» в Киевском национальном художественном музее. Известный киевский живописец скончался два года тому назад, в этом году ему исполнилось бы 50 лет. Гнилицкий, со своими многочисленными автопортретами, именно сейчас кажется чуть ли не парадигматическим примером: художник смотрит на себя и искусство, находящееся в классическом музее. А на улице народное и заказное творчество, яркое и громкое.