Я применил «теорию Бондаренко» к искусству и вообразил, что существуют не просто две церкви, но еще и две «художественные церкви», русская и западная, каждая со своими святыми – художниками.
Просмотров: 19233
Письмо из Лондона: теория двух художественных церквей
МЭТЬЮ БАУН посмотрел по ВВС фильм про русское искусство и убедился, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток
Эндрю Грэм-Диксон
Читать!
ГД открывает программу цитатой из Достоевского — насчет того, что для европейцев Россия — это одна из загадок сфинкса. Это, конечно, клише, но почти неизбежное: такие программы делаются не чаще чем раз в двадцать лет. ГД продолжает: «Но, я думаю, есть способ хотя бы начать понимать Россию (...) — через историю ее искусства». Спорный вопрос, однако, пытается ли ГД действительно что-то понимать через искусство или он просто воспроизводит привычные стереотипы и, в частности, налагает на русское искусство шаблон канонического искусства Запада.
В той части фильма, что посвящена иконам, ГД наносит визит известному московскому коллекционеру (как икон, так и современного искусства) Виктору Бондаренко. Забавный момент наступает, когда в некоторых иконах ГД вдруг усматривает азиатское влияние. Бондаренко такие соображения уже явно слышал раньше и немедленно реагирует. Он прерывает ГД и объясняет (приводим в обратном переводе с английского. — OS): «Вы, британцы, вечно хотите нас опустить в Азию. (...) Мы не Азия и не Западная Европа, мы — Россия».
А когда ГД уже готов уйти, Бондаренко говорит: «Не знаю, как так получается, что мы становимся врагами. Это загадка».
Вряд ли Бондаренко имел в виду, что они с ГД лично становятся врагами. Думаю, он имел в виду Россию и Запад. Не проявил ли он простую вежливость, сказав, что «не понимает», как это происходит? Я спрашиваю, потому что однажды долго беседовал с Виктором Бондаренко и он высказал вполне четкое мнение о том, как именно и почему Россия и Запад становятся врагами. Тогда это нисколько не было для него загадкой.
«Теория Бондаренко», как он изложил ее мне на встрече в галерее «АртСтрелка projects» покойной Ольги Лопуховой, где я пытался ему продать картину Эдика Штейнберга, очень проста и сводится к следующему: в 1054 году между Восточной (византийской) и Западной (латинской) церковью произошел раскол, с тех пор сближение было невозможно, и более того — оно не предвидится и в будущем. А когда я выдвинул идею, что сам Бондаренко, когда в 1980-е жил в Нью-Йорке, или я, с моим интересом к русскому искусству, являемся сами живыми примерами такого сближения, он мои аргументы отверг. Он вспомнил, с каким презрением к нему порой относились в Нью-Йорке, и сказал, что и я, по определению, должен быть каким-то уродом, если я до такой степени интересуюсь Россией.
Все это я вспоминал, пока смотрел фильм, и помимо воли начал применять «теорию Бондаренко» к анализу, который проводил ГД. Точнее, я применил «теорию Бондаренко» к искусству и вообразил, что существуют не просто две церкви, но еще и две «художественные церкви», русская и западная, каждая со своими святыми — художниками. Как в настоящей церкви, так и в художественной некоторые из этих святых почитаются обеими церквями, а некоторые — только одной.
Разумеется, художников отождествляют со святыми или мучениками вот уже лет двести, начиная с эпохи романтизма, и сейчас это банальность. Однако теория двух церквей оказалась поразительно эффективной в интерпретации позиции ГД касательно русского искусства. Стало совершенно ясно, мерки какого именно канона он применяет к русскому искусству, в особенности к искусству после 1917 года. Некоторых русских художников ГД способен принять в свою церковь с почти религиозным воодушевлением. Когда он говорил, к примеру, о Родченко, речь его наполнялась скрытым эротизмом, который часто является компонентом религиозного экстаза: для ГД работы Родченко «вибрируют» от идеализма. Этот идеализм он представляет как нечто в глубинном смысле хорошее (он не упоминает ни о человеческой цене Гражданской войны, ни о позднейшем сотрудничестве Родченко с «СССР на стройке»). Другие художники, по отношению к которым ГД проявляет особенный энтузиазм, — это Александр Дейнека и Илья Кабаков; он также долго говорит об Андрее Молодкине, который у него выступает единственным представителем новой художественной сцены (не есть ли это прямое влияние гламурной галереи Orel Art, у которой теперь есть база в Лондоне?).
Как определить, каких художников ГД берет в свою церковь, а каких нет? Можно принять во внимание степень его энтузиазма, но есть и более простой путь. Если ГД нравится художник, он называет его имя, а если не нравится — не называет. В религиозных терминах — художники, которые ему не нравятся, оказываются от церкви отлучены, экс-коммуницированы и анафематствованы.
Хотя ГД долго говорит о работах Мухиной, Шурпина и о скульптурах на станции метро «Площадь Революции», он не утруждает себя приведением имен авторов. Но имя автора башни на Шаболовке, инженера Шухова, он называет и совершает, как он говорит, «паломничество» к его работе.
Александр Дейнека. Жатва. Мозаичное пано станции метро «Маяковская». 1938. По мнению английского телевидения, Дейнека исполнил эти мозаики вопреки Сталину
Читать!
«Дорогой Мэтью,
твоя идея двух церквей проста и гениальна!
Интересно, что короткое время Кандинского и Малевича можно сравнить с коротким временем (? — 1408 — 1431) московского митрополита Фотия.
Незадолго до взятия турками Константинополя он посетил Флорентийский собор и подписал Флорентийскую Унию, объединившую католиков и православных.
Но в конце концов московский великий князь Василий Тёмный разорвал Унию, ослепил Фотия, посадил его в яму и потом убил. Конец союза ВХУТЕМАСа и БАУХАУЗа!»
Перевод с английского Екатерины Дёготь
КомментарииВсего:10
Комментарии
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3452830
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2344041
- 3. Норильск. Май 1271224
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 898231
- 5. Закоротило 823065
- 6. Не может прожить без ирисок 787672
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 763837
- 8. Коблы и малолетки 743065
- 9. Затворник. Но пятипалый 475502
- 10. ЖП и крепостное право 408762
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 405716
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 372761
Собор, о котором рассказывал Комар, состоялся после смерти Фотия. От русской церкви в нем участвовал следующий после Фотия митрополит, Исидор. Это Исиор подписал унию, это его низложили и арестовали в Москве, но не ослепили и не убили, а позволили убежать в Рим, где он стал кардиналом.
Браво! Блестящая статья. Комплимент Кате Деготь за традиционно стильный перевод. Меня несколько удивило, что ты, столь давно и интенсивно итерирующий с русской культурой, традицией, ее носителями, энергополями, над- и подводными камнями и многим прочим, что и на русском языке не поддается описанию, но определяется некими историческими состояниями, которые тебе тоже за многие годы знакомства хорощо известны, только сейчас приходишь к такому выводу. Это именно так. И только так: две церкви и две художественные церкви. И канона тоже два. Только в силу определенных исторических сближений, отчасти взаимовлияний, иногда совпадений –войны, идеологии, диктатуры - они каким-то невероятным образом оказались похожи. И не только в художественной форме в смысле живописи, архитектуры, но и, конечно, литературы, музыки, даже танца, и снова разошлись подобно планетам, двигающимся по разным орбитам. Ибо у церквей этих и каноны разные. И это пронизывает здесь, в России, все так сверху до низу, как и охватывает в ширь. Смотреть на современную Россию с европейских берегов и пытаться ее познать очень и очень трудно. Практически невозможно. И даже прожив здесь несколько лет можно остаться в полном неведении. За матрешкой, стильным офисом, а теперь уже и эффектной галереей, буквально, не зная страны. Во многом это связано и с тем, что здесь столетиями царило оборонное сознание. Такой глубинный уход в себя, в свои мистические дебри. Всем, кто собирается в Россиию, очень рекомендовала бы книгу «Москва глазами иностранцев». О том, как и почему здесь не воспринимают чужого, и чем определяется местная ментальность лет четыреста тому назад и ныне. Все художественные школы и течения в России возникали и процветали после каких-то интенсивных культурых обменных процессов с Европой: то Петр 1 кого-то куда-то послал, то передвижники нав стипендии в Италию поехали, то Бенуа с Дягилевым по Мюнхенским Сецессионам и Парижским Салонам прошлись, то Явленский с немецкой интеллигенцией чай попил. И все вошли в историю. В 1600 году голланды уже изображали простолюдинов, играющих на снегу (про Италию и говорить не будем), россияне же падали ниц перед непостижимыми ликами темных от копоти икон.
Мэтью, тебе это все прекрасно известно. Я считаю всех, кто сюда приезжает, работает и пытается сблизить эти два канона, две художественные церкви, миссионерами. Очасти верящими в чудо. Думаю, что щансы у этой миссии в ближайщее время существенно ухудшатся. Поживем увидим.
И хоть я не арт-критик и не иностранец, но я тоже считаю, что Родченко и Щусев - это наш вклад в мировую культуру, и мне искренне жаль, что немногие так здесь думают. И на Маяковской я тоже всегда шею ломаю (т.к. лечь запросто там вряд ли разрешат).
И я так же, как и автор фильма, в шоке от Церетели, музея и человека, и музея Арт4ру, где Маркина спрашивают "А кто автор этой работы?", а он не может ответить. Не даром этот эпизод стоит в самом конце - как символ современной ситуации с искусством в России. Чтобы коллекционер свою коллекцию не знал! Вот где ужас, а не в политической ангажированности великих людей.
Я хотела этим всем сказать, что, я уверена, интерес есть, но до сих пор очень мало обмена и сопоставления. В Париже в этом году будет фундаментальная выставка нашего искусства Holy Russia, вот бы такую в Лондон! Было бы отличным началом для беседы!
а я вот на "Амазонках авангарда" была именно в Лондоне. И разве в Москве в 1962-м вышла в свет книга Camilla Gray "The Russian experiment in art"?! Странные у вас претензии. Не надо было страну закрывать на 70 лет, тогда бы ваших проблем не было. Может, и про Константинополь давно бы уже забыли, а то больше и прицепиться будто не к чему :))
Есть искусства «национальные» (и не только в России), а есть интернациональное-космополитичное-глобализированное искусство и они почему-то существуют как бы в разных измерениях. Последнее, где-то в глубине своей связанное с авангардом в том числе и русским - это то, что продвигается западными музеями-кураторами-галереями-аукционными домами по всему миру + то, что поддерживают разные западные институции. При этом национальное, сброшенное где-то на полпути и упорно не замечаемое, продолжает себе развиваться. И дело тут не только в России и в Церетели. В XX-м веке были замечательные русские, американские, французские и, наверное, любой национальности художники, которые вроде бы известны, но в продвинутом сообществе лучше о них не вспоминать (или мне так кажется?). Вспоминаются Эндрю Уайет (Wyeth), Жилинский, или, вот, грек Царухис - кто про него знает вне Греции и, может, Франции? Где их место на шкале Малевич – Церетели? Почему про них никто не вспоминает? Или надо чтобы Тейт заинтересовалась Дейнекой, чтобы про него написал Openspace?
Как по совпадению, эти («национальные») художники не представлены на торгах тех аукционных домов, представительства которых разбросаны по местам финансовых выбросов, а значит и западные музеи ими в всерьез не интересуются.
Уж не «отхватил» ли кто коллекцию Дейнеки на продажу?