Я применил «теорию Бондаренко» к искусству и вообразил, что существуют не просто две церкви, но еще и две «художественные церкви», русская и западная, каждая со своими святыми – художниками.
Просмотров: 20437
Письмо из Лондона: теория двух художественных церквей
МЭТЬЮ БАУН посмотрел по ВВС фильм про русское искусство и убедился, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток
Если вы провели последнее Рождество в Лондоне, то могли насладиться не только зимой в русском стиле, но и трехсерийным телефильмом под названием Art of Russia — историей русского искусства с доисторических времен до наших дней. Сценаристом и ведущим фильма компании BBC выступил Эндрю Грэм Диксон (Andrew Graham-Dixon), известный арт-журналист, дипломированный историк искусства. Будем называть его ГД.Читать!
ГД открывает программу цитатой из Достоевского — насчет того, что для европейцев Россия — это одна из загадок сфинкса. Это, конечно, клише, но почти неизбежное: такие программы делаются не чаще чем раз в двадцать лет. ГД продолжает: «Но, я думаю, есть способ хотя бы начать понимать Россию (...) — через историю ее искусства». Спорный вопрос, однако, пытается ли ГД действительно что-то понимать через искусство или он просто воспроизводит привычные стереотипы и, в частности, налагает на русское искусство шаблон канонического искусства Запада.
В той части фильма, что посвящена иконам, ГД наносит визит известному московскому коллекционеру (как икон, так и современного искусства) Виктору Бондаренко. Забавный момент наступает, когда в некоторых иконах ГД вдруг усматривает азиатское влияние. Бондаренко такие соображения уже явно слышал раньше и немедленно реагирует. Он прерывает ГД и объясняет (приводим в обратном переводе с английского. — OS): «Вы, британцы, вечно хотите нас опустить в Азию. (...) Мы не Азия и не Западная Европа, мы — Россия».
Это любопытный момент, потому что, если, конечно, отказаться от такого рода антропологической диалектики (или клише), как того хотел бы Бондаренко, — у западного интеллектуала вообще не останется никаких ключей для концептуализации России.
А когда ГД уже готов уйти, Бондаренко говорит: «Не знаю, как так получается, что мы становимся врагами. Это загадка».
Вряд ли Бондаренко имел в виду, что они с ГД лично становятся врагами. Думаю, он имел в виду Россию и Запад. Не проявил ли он простую вежливость, сказав, что «не понимает», как это происходит? Я спрашиваю, потому что однажды долго беседовал с Виктором Бондаренко и он высказал вполне четкое мнение о том, как именно и почему Россия и Запад становятся врагами. Тогда это нисколько не было для него загадкой.
«Теория Бондаренко», как он изложил ее мне на встрече в галерее «АртСтрелка projects» покойной Ольги Лопуховой, где я пытался ему продать картину Эдика Штейнберга, очень проста и сводится к следующему: в 1054 году между Восточной (византийской) и Западной (латинской) церковью произошел раскол, с тех пор сближение было невозможно, и более того — оно не предвидится и в будущем. А когда я выдвинул идею, что сам Бондаренко, когда в 1980-е жил в Нью-Йорке, или я, с моим интересом к русскому искусству, являемся сами живыми примерами такого сближения, он мои аргументы отверг. Он вспомнил, с каким презрением к нему порой относились в Нью-Йорке, и сказал, что и я, по определению, должен быть каким-то уродом, если я до такой степени интересуюсь Россией.
«Теория Бондаренко», в особенности в той части, что относилась ко мне самому, меня совершенно убила. И однажды я решил обсудить ее с Джоанной Викери, главой русского отдела аукционного дома Sotheby's. Сказала она примерно следующее: «Мэтью, ты, конечно, не урод, но в чем-то Бондаренко прав. И ты, и я очень необычны в нашем интересе к России».
Все это я вспоминал, пока смотрел фильм, и помимо воли начал применять «теорию Бондаренко» к анализу, который проводил ГД. Точнее, я применил «теорию Бондаренко» к искусству и вообразил, что существуют не просто две церкви, но еще и две «художественные церкви», русская и западная, каждая со своими святыми — художниками. Как в настоящей церкви, так и в художественной некоторые из этих святых почитаются обеими церквями, а некоторые — только одной.
Разумеется, художников отождествляют со святыми или мучениками вот уже лет двести, начиная с эпохи романтизма, и сейчас это банальность. Однако теория двух церквей оказалась поразительно эффективной в интерпретации позиции ГД касательно русского искусства. Стало совершенно ясно, мерки какого именно канона он применяет к русскому искусству, в особенности к искусству после 1917 года. Некоторых русских художников ГД способен принять в свою церковь с почти религиозным воодушевлением. Когда он говорил, к примеру, о Родченко, речь его наполнялась скрытым эротизмом, который часто является компонентом религиозного экстаза: для ГД работы Родченко «вибрируют» от идеализма. Этот идеализм он представляет как нечто в глубинном смысле хорошее (он не упоминает ни о человеческой цене Гражданской войны, ни о позднейшем сотрудничестве Родченко с «СССР на стройке»). Другие художники, по отношению к которым ГД проявляет особенный энтузиазм, — это Александр Дейнека и Илья Кабаков; он также долго говорит об Андрее Молодкине, который у него выступает единственным представителем новой художественной сцены (не есть ли это прямое влияние гламурной галереи Orel Art, у которой теперь есть база в Лондоне?).
Но есть и художники, которым в церкви ГД места не находится. К ним относятся, например, Вера Мухина (он много говорит о «Рабочем и колхознице») или Федор Шурпин, автор «Утра нашей Родины», на фоне которого ГД время от времени снимается.
Как определить, каких художников ГД берет в свою церковь, а каких нет? Можно принять во внимание степень его энтузиазма, но есть и более простой путь. Если ГД нравится художник, он называет его имя, а если не нравится — не называет. В религиозных терминах — художники, которые ему не нравятся, оказываются от церкви отлучены, экс-коммуницированы и анафематствованы.
Хотя ГД долго говорит о работах Мухиной, Шурпина и о скульптурах на станции метро «Площадь Революции», он не утруждает себя приведением имен авторов. Но имя автора башни на Шаболовке, инженера Шухова, он называет и совершает, как он говорит, «паломничество» к его работе.
Александр Дейнека. Жатва. Мозаичное пано станции метро «Маяковская». 1938. По мнению английского телевидения, Дейнека исполнил эти мозаики вопреки Сталину
Читать!
P.S. В концентрированном виде я изложил теорию «двух художественных церквей» на русском BBC. Через пару дней я получил следующий имейл от Виталия Комара:
«Дорогой Мэтью,
твоя идея двух церквей проста и гениальна!
Интересно, что короткое время Кандинского и Малевича можно сравнить с коротким временем (? — 1408 — 1431) московского митрополита Фотия.
Незадолго до взятия турками Константинополя он посетил Флорентийский собор и подписал Флорентийскую Унию, объединившую католиков и православных.
Но в конце концов московский великий князь Василий Тёмный разорвал Унию, ослепил Фотия, посадил его в яму и потом убил. Конец союза ВХУТЕМАСа и БАУХАУЗа!»
Перевод с английского Екатерины Дёготь
КомментарииВсего:10
Комментарии
Читать все комментарии ›
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 16569431
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 6519834
- 3. Норильск. Май 1293175
- 4. ЖП и крепостное право 1117409
- 5. Самый влиятельный интеллектуал России 906920
- 6. Закоротило 836981
- 7. Не может прожить без ирисок 831506
- 8. Топ-5: фильмы для взрослых 790487
- 9. Коблы и малолетки 765654
- 10. Затворник. Но пятипалый 507384
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 441444
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 393896
Собор, о котором рассказывал Комар, состоялся после смерти Фотия. От русской церкви в нем участвовал следующий после Фотия митрополит, Исидор. Это Исиор подписал унию, это его низложили и арестовали в Москве, но не ослепили и не убили, а позволили убежать в Рим, где он стал кардиналом.
Браво! Блестящая статья. Комплимент Кате Деготь за традиционно стильный перевод. Меня несколько удивило, что ты, столь давно и интенсивно итерирующий с русской культурой, традицией, ее носителями, энергополями, над- и подводными камнями и многим прочим, что и на русском языке не поддается описанию, но определяется некими историческими состояниями, которые тебе тоже за многие годы знакомства хорощо известны, только сейчас приходишь к такому выводу. Это именно так. И только так: две церкви и две художественные церкви. И канона тоже два. Только в силу определенных исторических сближений, отчасти взаимовлияний, иногда совпадений –войны, идеологии, диктатуры - они каким-то невероятным образом оказались похожи. И не только в художественной форме в смысле живописи, архитектуры, но и, конечно, литературы, музыки, даже танца, и снова разошлись подобно планетам, двигающимся по разным орбитам. Ибо у церквей этих и каноны разные. И это пронизывает здесь, в России, все так сверху до низу, как и охватывает в ширь. Смотреть на современную Россию с европейских берегов и пытаться ее познать очень и очень трудно. Практически невозможно. И даже прожив здесь несколько лет можно остаться в полном неведении. За матрешкой, стильным офисом, а теперь уже и эффектной галереей, буквально, не зная страны. Во многом это связано и с тем, что здесь столетиями царило оборонное сознание. Такой глубинный уход в себя, в свои мистические дебри. Всем, кто собирается в Россиию, очень рекомендовала бы книгу «Москва глазами иностранцев». О том, как и почему здесь не воспринимают чужого, и чем определяется местная ментальность лет четыреста тому назад и ныне. Все художественные школы и течения в России возникали и процветали после каких-то интенсивных культурых обменных процессов с Европой: то Петр 1 кого-то куда-то послал, то передвижники нав стипендии в Италию поехали, то Бенуа с Дягилевым по Мюнхенским Сецессионам и Парижским Салонам прошлись, то Явленский с немецкой интеллигенцией чай попил. И все вошли в историю. В 1600 году голланды уже изображали простолюдинов, играющих на снегу (про Италию и говорить не будем), россияне же падали ниц перед непостижимыми ликами темных от копоти икон.
Мэтью, тебе это все прекрасно известно. Я считаю всех, кто сюда приезжает, работает и пытается сблизить эти два канона, две художественные церкви, миссионерами. Очасти верящими в чудо. Думаю, что щансы у этой миссии в ближайщее время существенно ухудшатся. Поживем увидим.