Капитал символический и реальный

Представление о том, что все кругом коррумпированы, пусть даже и «символически», очень успокаивает

Представление о том, что все кругом коррумпированы, пусть даже и «символически», очень успокаивает

В России очень модно выражение «символический капитал». Пожалуй, только этот термин из всей социальной теории современного классика Пьера Бурдье и прижился в широком обиходе. Google дает сейчас около полутора миллионов интернет-ссылок на этот термин на разных языках.

У меня был повод задуматься над употреблением понятия «символический капитал» совсем недавно, после того как группа «Что делать?» и социалистическое движение «Вперед» провели коллективную акцию против приглашения в Россию левого французского философа Алена Бадью Фондом эффективной политики Глеба Павловского. Бадью внял аргументации своих московских товарищей и отказался приезжать по околокремлевскому приглашению. После этого в адрес «Что делать?» и «Вперед» в интернете было не раз сказано: «Да вы просто хотели вызвать резонанс и получить на этом символический капитал!»

Подобные суждения полностью обнуляли намерения, внутренние споры, политические мотивы действия участников акции. Все было сведено к инструментам получения неуловимого символического капитала (известности, репутации). Активистам сказали: ничего особенного вы не сделали. Вы точно такие же, как мы. Вы добиваетесь того же, что и все, просто другими способами и в другой сфере.

И любое критическое или протестное действие можно объявить всего лишь альтернативными способами получения символических и даже реальных благ. Например, политическое, активистское или протестное произведение искусства, если они еще появляются в Москве (правда, это случается все реже), обычно принято комментировать как «желание сделать карьеру» и «привлечь к себе внимание». Представление о том, что все кругом коррумпированы, пусть даже и «символически», очень успокаивает.

На подобные «разоблачения» обвиняемые часто утверждают, что они совершенно бескорыстны. Или же, наоборот, говорят: да, надо быть циничными, чтобы донести наши позиции до широкой публики. Один австрийский левый культурный деятель однажды даже сказал мне: «Ну да, мы должны “продавать” себя, но по самой высокой цене, чтобы использовать этот символический ресурс для пропаганды наших позиций».



И та, и другая позиция скрыто признает существование «символического капитала» в очень широком смысле. Это понятие обладает выдающимся эффектом «объяснения всего». Но там, где тебе предлагают объяснение всего, жди подвоха.

Идея «символического капитала» довольно проста, если воспринимать ее в отрыве от всей теории Бурдье. Смысл в том, чтобы наряду с политэкономическим понятием капитала ввести другие его виды: культурный, социальный и, наконец, символический. Это позволило более точно понимать многие вещи, в том числе и в сфере искусства. Например, учитывать относительную автономию «поля искусства», избегая упрощений «вульгарной социологии». В этой сфере мы не можем сводить все к чисто рыночным отношениям инвестиции, купли/продажи, извлечения прибыли. Есть формы капитала, которые не являются экономическими: престиж, репутация, «аура». Оценка этих форм задается внутренним устройством поля (среда, институции, эксперты). Престиж и репутация — скрытые формы «кредита доверия» по отношению к их обладателю. Всем известно, что демонстрация символов влияния (социальные связи, известность) может облегчить заключение экономической сделки.

Однако отношения символического и других видов капитала не так уж просты. Символический капитал подобен реальному — его можно накапливать, тратить или инвестировать. Правда, как подчеркивал Бурдье, его нельзя конвертировать в другие формы капитала. А вот конвертировать реальный капитал в символический — запросто. Имя покупателя произведений Френсиса Бэкона и Люсьена Фрейда мгновенно оказывается в зоне внимания медиа. Однако это вряд ли что-то добавляет к символическому аспекту работ этих художников. Ведь они могут прекрасно существовать и без знойной щетины Романа Абрамовича. Как и знаменитые гаражи легендарного классика советской архитектуры Константина Мельникова.

Понятие «символического капитала» неправильно используется нашими журналистами, критиками и интеллектуалами. Потому что символический капитал грубо уравнивается с капиталом реальным. Потому что это понятие отрывается от сложной архитектуры социальной теории. Потому что оно обобщается до некоего вселенского принципа, объясняющего действия и поступки людей.

Но почему это происходит?

Мы живем в эпоху господства неолиберальной экономической доктрины. Она утверждает, что мы должны смотреть на вещи «трезво». Под трезвостью понимается осознание глубокой истины, состоящей в том, что человек — существо экономическое. Каждый человек — предприниматель самого себя. Он озабочен одним — увеличением всех видов своей прибыли. Отсюда и переписывание концепта Бурдье в этом ключе.



Между тем в своих поздних работах Бурдье использует интересующее нас понятие в смысле, прямо противоположном тому, который ему приписывают. В книге «Акты сопротивления: против тирании рынка» (1998) он рассматривает авторитет и человеческое достоинство как символические формы сопротивления «неолиберальной машине». За очевидными примерами из области современной политики далеко ходить не надо. Практически все современные формы протеста: забастовки, голодовки, демонстрации — отстаивают человеческое достоинство перед лицом постановки жизни людей в узкие рамки ее чисто рыночного понимания.

Используя арт-практики, художники-активисты тоже проводят виртуозные интервенции в «логово капитала». Для меня, пожалуй, самым ярким примером сопротивления подобного рода являются акции The Yes Man. Эта группа уже давно «работает» с бюрократическими организациями нового мирового порядка вроде ВТО (Всемирной торговой организации). Художники и активисты (разница здесь весьма условная) выдают себя за важных чиновников, выступая на форумах ВТО и других подобных организаций. The Yes Man устраивают свои знаменитые акции «на полном серьезе», с презентациями в PowerPoint. Такие презентации неожиданно заканчиваются: например, сенсационным сообщением о самороспуске ВТО и ее преобразовании в «организацию помощи бедным», что вызывает страшный скандал. Или — участник сбрасывает с себя серый менеджерский костюм, под которым обнаруживается другой, золотистый комбинезон с огромным фаллосом. Это привлекает внимание широкой публики к действительно важным проблемам. О последнем из подвигов The Yes Man, захлебываясь от смеха, рассказывала мне одна европейская активистка: войдя в переговоры с туповатыми представителями правительства милейшего неолиберала Николя Саркози, они почти договорились о перевозке кубиков искусственного льда на Северный полюс самолетами Air France, «чтобы решить проблему глобального потепления».

Увы, все это происходит далеко-далеко от нашего «острова Москва», который, впрочем, как и вся остальная страна, населен сейчас в основном апатичными, политически вялыми аборигенами, еще не наигравшимися в блестящие побрякушки рынка.