Кризис арт-бизнеса: сдача на милость государству?

АНДРЕЙ ПАРШИКОВ считает, что проблемы у российского арт-рынка вовсе не из-за того, что все коллекционеры уехали

 

Дезертиры рынка?

О том, что закрылись три кита московского галерейного бизнеса (галереи «Айдан», М. и Ю. Гельман и XL почти одновременно переформатировали свою деятельность, сильно сократив или вообще отменив галерейную. — OS), не знает только ленивый. Очень хочется надеяться, что среди этих самых ленивых есть коллекционеры, реальные или потенциальные, поскольку похоронный марш российскому арт-рынку, который с таким энтузиазмом исполняет пресса, вряд ли способствует развитию российского же искусства.

Да, это было мощно: в одну неделю все рухнуло, 98-й год на «Винзаводе». Есть хорошее английское слово shituation. Но стоит ли говорить о Великой депрессии арт-рынка? И почему все это произошло?

Пресс-конференция с выступлением основных акторов — Марата Гельмана, Айдан Салаховой и Елены Селиной — ситуацию не прояснила, а скорее запутала. Да, все трое жалуются на то, что рынок сейчас отсутствует, на то, что независимые бизнесмены покидают страну (по словам Гельмана, осталось только 20% из тех, что были), словом, на то, что рынка снова нет, как не было его до примерно середины нулевых годов. Далее начинаются индивидуальные особенности: Айдан Салахова говорит, что она более успешна как художник, чем как галерист, и хочет открыть частную художественную школу; геометрически прогрессирующие интересы Марата Гельмана давно (если быть точным, пять лет назад) переросли стены его галереи и сейчас пролегают где-то в плоскости масштабных государственных и муниципально финансируемых проектов на уровне страны; Елена Селина развивает амбициозный проект репрезентации российского искусства за рубежом, но уже в совершенно новом статусе, статусе независимого куратора и на деньги частного фонда.

Все это выглядит вполне логично, убедительно и даже, можно сказать, радужно. Перспективы кажутся для публики даже более интересными (так как теперь, по сути дела, стало больше некоммерческих площадок, курируемых профессионалами). Потом, все не настолько мрачно. Да, закрылись три ведущие галереи, которые представляли Россию на лучших ярмарках, но это не значит, что на их место не придут другие. Стоит вспомнить хотя бы очень быстро развивающуюся Paperworks, в будущем наверняка вполне способную справиться с задачами старших коллег. Можно ожидать открытия новых галерей молодыми профессионалами, обучающимися сейчас в школе арт-менеджмента и галерейного бизнеса. Катастрофы пока не произошло.

Тем не менее, художественное сообщество Москвы отчаянно бьет тревогу. Да, много некоммерческих институций — это хорошо, особенно хорошо, когда это низовые инициативы, еще лучше, когда это самоорганизации. Но иногда художникам нужно есть, а грантодающих фондов на всех не хватает. А еще художникам порой хочется показывать персональные выставки, и тут тоже фондов на всех не хватает, а музеи, мягко выражаясь, не всегда досягаемы. А еще если не ездить на хорошие, качественные мировые ярмарки и не показывать там художников, то постепенно даже аукционы забудут о такой географической точке на карте искусства, как Россия. Альтернативные системы — это хорошо, но пока в реальности они не работают в России, а вот когда некоммерческие институции финансируются государством — это в условиях нашей управляемой демократии подчас может быть опаснее, чем когда это добротные коммерческие галереи…


Галерея: российская модель

Так называемая «смена формата» аргументируется тем, что галерея в Москве не может существовать на самоокупаемости (Елена Селина приводит годовой бюджет галереи в $400 000) в силу отсутствия, опять же, полноценного арт-рынка по «западному образцу». Практика поддержки частных галерей государством действительно существует. Айдан Салахова приводит в пример Германию, где государство оплачивает стенды немецким галереям на международных ярмарках; еще больше заботится о своих галереях Австрия, где государство частично покрывает галерее расходы на аренду площадки. Чудеса, не правда ли? Однако все же «там» галереи живут на самоокупаемости, в основном за счет продаж. Продаж регулярных, с бюджетным планом и без мессианских устремлений.

Про западный образец говорят многие, но никто толком не объясняет, что это значит на самом деле. Каков западный образец коммерческой галереи? Следует ли считать им этаблированную, богатую, дорогую Gladstone или инновативную, концептуальную, не очень дорогую и очень ценимую профессионалами GB Agency? Такое впечатление, что наши галереи (не только эти три) очень хотят быть похожими на первую, но не могут этого по ряду объективных причин, а второй путь перестал привлекать.

В России появившиеся в 90-е годы галереи выполняли вначале скорее образовательную функцию, нежели являлись реальным бизнесом. Именно здесь показывалось искусство, вышедшее из сквотов. Именно три закрывшиеся галереи начали выстраивать систему искусства в России, показывать художников так, как они могли себе позволить, и уж точно лучше, чем мог кто-либо еще, развивать художественные экспериментальные формы, одним словом, писать историю искусства. Еще до ММСИ в том виде, в котором мы видим его сейчас, до частных фондов, до биеннале. Практически в пустыне. Этого художественное сообщество забывать не должно и, хочется надеяться, не забудет.

С пришествием знаменитой стабильности (хочется уже произносить это слово с интонацией «нашествие помидоров-убийц из космоса») в нулевых галереи стали стремиться сначала сбалансировать, а затем и поменять местами образовательную и бизнес-функции, сделав ставку на последнюю. Социально ангажированное искусство становилось все более предсказуемым и безопасным, постконцептуальное превращалось в дизайн, а живопись стала приближаться к салонной. Это не самая приятная, но закономерная стадия развития, учитывая все меньший спрос коллекционеров на нестабильные экспериментальные формы и открытие других, по-настоящему некоммерческих площадок.

Есть и другие причины. Галерея — это всегда малый бизнес, в котором сам владелец много работает лично наряду со своими сотрудниками. На Западе это модель крайне устойчивая, благодаря экономическим и правовым гарантиям государства в том числе, а у нас все эти гарантии отсутствуют. В России новые, возникшие в 2000-е годы галереи пытаются сразу стать престижным, гламурным крупным бизнесом с большими государственными связями, в котором работают менеджеры. Однако, если владелец при этом совсем не хочет галерейной работой заниматься и все это только крыша для каких-то других интересов, это совершенно неприемлемо для мирового контекста. В конце концов некоторые из таких новых галерей сами прекращают свое существование и де факто или де юре становятся некоммерческими фондами.