Гордеев узел: бедное искусство для богатого региона?

Выставка «Русское бедное» в Пермском речном вокзале настолько по-столичному хороша, что хочется узнать — что за всем этим кроется

Пермь — опыт Бильбао в России?

Уральский военно-промышленный город Пермь второй раз за год с размахом появляется на карте российского современного искусства. Впервые это произошло год назад, когда Пермь ошеломила общественность грандиозным замыслом Пермского музея, ориентированного на бизнес-успех Музея Гуггенхайма в Бильбао, который своей модной архитектурой вроде бы коренным образом изменил жизнь депрессивного региона. В рамках этого проекта Пермская государственная картинная галерея (ПГХГ) должна была стать частью большого целого под амбициозным названием Perm. Museum XXI.

Автор проекта переработки неприметного провинциального музея в культурный центр мирового уровня — австриец Дитер Богнер. Фигура Богнера известна гораздо меньше Томаса Кренца, запустившего гуггенхаймовскую мировую сеть, но для профессионалов участие Богнера, преобразовавшего не один европейский город, в проекте — знак качества. Правда, по проекту Богнера так и осталось непонятным, чем огромное здание музея XXI века должно быть наполнено: русский реализм XIX века, который составляет основу собрания ПГХГ, его, кажется, совсем не вдохновил.

Впрочем, шумиха прошлого сезона вокруг Перми была связана прежде всего с необычно звездным для России набором претендентов на авторство нового музея на берегу Камы. Победили двое — молодой столичный архитектор Борис Бернаскони и швейцарец Валерио Ольджиати, разделившие первое и второе место; третье заняла Заха Хадид. Как ни удивлялись специалисты высокому уровню проработки проекта, закончилось все по-нашему: проект притих, о строительстве ничего не слышно, а вся история обернулась словно дурацким — без выхлопа — пиар-ходом.

И вот, похоже, пермская администрация снова взялась за культурную политику, решив поработать над имиджем города. Во-первых, он грозен: здесь производят двигатели для ракет-носителей «Протон», а доставать фотоаппарат в аэропорту (даже для просмотра своих фото) до сих пор запрещено, ведь на соседних с гражданскими полосами припаркованы военные самолеты. А во-вторых, аскетичен: Пермская художественная картинная галерея, будучи самым крупным провинциальным собранием, ютится в старой церкви и экспонирует 2—3% фондов. Кроме того, плотность населения в Перми, растянутой вдоль Камы, очень маленькая, и план города бестолковый и напоминает военную схему.


Но организационный принцип изменился: в случае Perm. Museum. XXI организатором выступал московский Центр современной архитектуры, а заказчиком — Министерство культуры и молодежной политики Пермского края. Новый проект проходит под личным контролем Сергея Гордеева (им же проект и инициирован), который совсем недавно стал сенатором от Пермского края.

В итоге 25 сентября в здании бывшего речного вокзала открылась выставка "Русское бедное" с, прямо скажем, с нетрадиционным для музеев авторским подзаголовком «Проект Сергея Гордеева». И она анонсирована как первый шаг на пути к созданию Пермского музея современного искусства, который, как теперь ясно, есть нечто отличное от старой Пермской галереи. Пока неясно, означает ли появление самостоятельного музея современного искусства отказ от крупногабаритного замысла Богнера — по нему музей современного искусства входил в общий с Пермской галереей комплекс. Но все время создается впечатление, что для большинства участников нового проекта квадратные километры живописи передвижников из Пермской галереи составляют только досадный балласт и пиару нового музея не помогают.

Как продать искусство в регионы

Стимулировать культурную жизнь региона московскими десантами — практика испробованная. Еще в 1999 году ее начал Марат Гельман, сидевший одновременно на стульях галериста и политтехнолога. Гарант успешности подобных вылазок — взаимопонимание устроителей с региональной администрацией, и тут Гельман всегда был на высоте.

Первый гельмановский фестиваль современного искусства «Культурные герои XXI века. В поисках Золушки» был инициирован Сергеем Кириенко и, очевидно, проведен на деньги СПС. Фестиваль охватил двадцать городов, в том числе и Пермь, и создал творческую миграцию в двух направлениях — из столицы в регионы и обратно. Тогда, в дорыночное еще время, речь шла скорее о фестивале креативных сил, чем о выставке ощутимых произведений. Следующим проектом Гельмана был менее масштабный и уже чисто выставочный проект «Искусство против географии» (2000). Сгруппированное по темам современное искусство должно было проехаться по двадцати городам. Проект стартовал серией выставок в Русском музее и подробным каталогом, но в итоге финансирования хватило лишь на четыре города, да и те не получили творческого импульса.

Без сомнения, в конце 2000-х заинтересовать современным искусством легче, чем в конце 1990-х. Ведь современное искусство в России сменило весовую категорию, перебравшись из разряда маргинальных интересов узкой группы интеллектуалов в число атрибутов роскошной жизни и порассуждать о нем теперь не лень каждому. Для региональных проектов настает новая эра — развлекаться красиво всем хочется.

Параллельно с «Русским бедным» коллекционер и издатель Пьер Броше, известный своими остроумными маркетинговыми ходами (например, превращение рекламного слогана спонсора в название выставки), затеял проект «Будущее зависит от тебя. Новые правила» (восемь городов, среди которых Перми нет). Внешне повторяя модель гельмановского проекта «Искусство против географии», стратегически он отличается от него.

Просветительство тут не главное — оно уступает место бизнес-задаче: найти нового владельца для коллекции искусства, собранной в рамках проекта на средства группы инвесторов. Информация о сумме взноса и количестве участников варьируется. Конечно же, желательно, чтобы этим новым обладателем искусства стал музей, региональный музей современного искусства. Частный или государственный — не имеет значения.

Между государством и личным бизнесом

Музейная перспектива проекта привлекает Сергея Гордеева. Как было заявлено на открытии «Русского бедного», если проект будет пользоваться популярностью у зрителя и будет поддержан краем, то вполне вероятно, что отреставрированный речной вокзал (последняя постройка архитектора-конструктивиста Алексея Гринберга) превратится в музей, а выставка — в основу его собрания. Правда, что по речам на открытии, что по пресс-материалам оценить процент вероятности трудно. Как говорит Гордеев, «край посмотрит и подумает». Также неясно, кто, собственно, купит коллекцию, которая пока принадлежит частично самим художникам, а частично, может быть, и Гельману. Край в лице губернатора? Возможно, но в самом городе в этом очень сомневаются. Сам Гордеев? Тоже возможно, хотя пока он ограничивается финансированием выставочного проекта. Теоретически можно было бы себе представить, впрочем, и такой вариант: музей открывается, а вещи по-прежнему принадлежат художникам; но наше музейное законодательство такого не одобряет (как показал случай с работами, сосредоточенными Андреем Ерофеевым в Третьяковке, они не могут более нескольких месяцев находиться на временном хранении).

Гордеев является сенатором от Пермского края чуть меньше года. Назначение его на этот пост было оценено как неожиданное — до этого он был сенатором Усть-Ордынского Бурятского автономного округа, который 1 января 2008 года прекратил свое существование, слившись с Иркутской областью. В свое время журналисты удивлялись тому, что пермский губернатор Олег Чиркунов пригласил Гордеева, но Чиркунов бойко объяснял, зачем Перми Гордеев. Он был приглашен для решения двух задач: градостроительной (разработки генплана Перми) и для ведения работы по привлечению федерального бюджета для крупных архитектурных проектов.


При этом очевидно, что надежды на успешную реализацию возложенного на сенатора долга губернатор связывал не с предыдущим сенаторским опытом Гордеева, а с его московской деятельностью. Сергей Гордеев, в прошлом основатель компании «Росбилдинг», о которой имеются противоречивые сведения, — ныне глава фонда содействия сохранению культурного наследия «Русский авангард». Эта некоммерческая организация сконцентрирована главным образом на оберегании памятников конструктивистской архитектуры, иногда и путем выкупа их доли у государства, как это произошло с домом архитектора Константина Мельникова, над превращением которого в музей сейчас трудится фонд. Кроме того, фонд издает хорошие книги по авангарду. Наверняка не менее убедительным для губернатора стал и факт принадлежности Гордеева к числу рублевых миллиардеров по рейтингу журнала «Финанс». Так что выступай не выступай Владимир Путин против попадания богатых бизнесменов в Федеральное собрание — власть на местах всегда будет учитывать потенциал реальных возможностей.

И, видимо, не зря. Кто еще, оплатив шикарно проработанный (от пиар-кампании до сувенирной продукции) проект из личного кармана, будет утверждать, что музей «должен быть региональным или принадлежать и региону, и городу». А потом настаивать, что в данном проекте он выступает именно как сенатор. Хотя держался Гордеев именно по-сенаторски — молодой мужчина с проницательным взглядом, радушно ведущий беседу и не давший четкого ответа на вопрос о сочетании ролей частного лица и функционирующего чиновника в рамках проекта «Пермский музей современного искусства». Пока работы на выставке находятся в ожидании тура Петербург — Милан и, возможно, Нью-Йорк. По Гордееву, успешность будущего музея полностью зависит от степени личного участия каждого. Ведь «если люди не будут мотивированы лично — и губернатор, и край, и депутаты, и местные предприниматели, если они не будут считать музей своим важным приоритетом, то и проект не состоится... я один не смогу, такие проекты в одиночку не вытаскиваются».

Таким образом, Гордеев надеется на государственные вливания в то, что он расценивает как некий бизнес: по его словам, хороший музей — это «продюсерская организация, которая будет производить новое искусство», и первые три года за него мог бы отвечать, по мнению Гордеева, Марат Гельман. В своем блоге Гельман как раз только что сообщил, что дело на мази.


Гельман рядом с Церетели

Официально у выставочной концепции «Русского бедного» два «первотолчка»: посещение Гельманом собрания деревянной скульптуры в Пермской галерее и осмотр той же коллекции, но вместе с четой Кабаковых, приезжавших в Пермь по приглашению Гордеева. Для чего прилетали Кабаковы, неясно. Одно время ходили слухи о том, что именно в новый Пермский музей они передадут те свои работы, которые находятся в их собственности, и таким образом региональный музей станет крупнейшим собранием Кабакова и местом паломничества арт-туристов со всего мира. Пока про это больше ничего не говорится.

Вообще у Гельмана проект «Бедное искусство» уже был. В проекте «Искусство против географии» это был один из разделов (наряду с «Южнорусской волной», «Ностальгией» и другими). Метафорика «бедного искусства» — то есть созданного из подручного нехудожественного материала — максимально удобна: она сочетает наглядность технологий современного искусства и визуальную доступность для неподготовленного зрителя. Гельман чуть расширил идею аналогией с итальянским arte povera, превратил «бедность» в программный атрибут русского актуального искусства как противостоящего гламурной фабричности искусства на продажу: так продуктивнее и для западных гастролей, и для требуемой пиаром уникальности. «Бедное» можно понять и как «чистое» — негламурное, неглянцевое, подлинное. Но парадокс в том, что чем «подлиннее», тем дороже, и именно вокруг этого искусства бурлят сейчас, очевидно, дискуссии о его цене.

Экспозиция (объединившая работы из «Бедного искусства» 2000 года, специально созданные для Перми произведения и ряд работ, вписывающихся в концепцию, но появившихся уже после 2000 года) получилась хорошей. «Бедность» действительно оказалась художественным образом, а не свойством проекта. Имперская стать сталинского классицизма и чередование открытых и закрытых отсеков в аккуратно смонтированной экспозиции не дали превратить в кашу сто работ тридцати шести авторов, как это часто случается в групповых гастрольных выставках. Главный успех «Русского бедного» — ощущение органичности выставки занимаемому пространству. В экспозиции даже были обыграны чудаковатые тематические рельефы, типичные для советских построек того времени.


Отклик зрителей радует цифрами — за первую неделю выставку посетили десять тысяч человек, и дружественная проекту пресса ликует. Обольщаться не стоит. Плакаты-анонсы ближайших концертов не оставляют сомнений, что успех минимум наполовину предрешен элементарным досуговым голодом пермяков. Местный медиахудожник Сергей Тетерин не без огорчения подметил, что абсолютное большинство культурной элиты Перми не понимает различий между проектами Гельмана и проходящей одновременно выставкой Зураба Церетели, и «на пермский глазок, Гельман и Церетели получаются практически близнецы».

Гельман, опять же в блоге, назвал «Русское бедное» своим самым красивым проектом за последние двадцать лет. Куратору ни разу не пришлось пойти на компромисс, так качественно Гордеев обеспечил реализацию проекта. Сам-то Гордеев, конечно лукавя, отметил, что ему «все равно, что на выставке представлено». Главное — свое, а не «глобальный фаст-фуд или известный гламур».

Вот хоть убейте, не пойму, как человек, настолько по максимуму выкладывающийся для выставки и так решительно отвечающий «нет» на вопрос о наличии собственной коллекции contemporary art или о планах ею обзавестись, может потратить столько денег на «чистое бедное искусство». Видимо, власть и влиятельность не менее притягательны.

Выставка «Русское бедное. Проект Сергея Гордеева» открыта в Перми, в здании Речного вокзала, до 20 октября

Ссылки

• Сайт проекта «Русское бедное»