Дневник биеннале. Трудовые будни

В заключительном дневнике биеннале АНДРЕЙ ПАРШИКОВ рассказывает, как он работал на трех проектах и поэтому ничего не увидел

​Неделя открытия 4-й Московской международной биеннале современного искусства побила все мыслимые рекорды по насыщенности событиями, проектами, выставками на семь дней человеческой жизни. Мне кажется, даже вокруг ярмарки «Арт-Базель» или биеннале в Стамбуле таких истерик не устраивалось. Это то самое время, когда все вспоминают о том, что они кураторы (а не просто менеджеры, журналисты, искусствоведы, критики, музейные работники или родственники художников), и бросаются осуществлять — или быстро-быстро придумывать, а потом осуществлять — свои главные выставочные проекты.

Я не стал исключением и в принципе еще с апреля задумал сделать маленький одноразовый проект в «Театре.Док» (смотрите на видео в ближайшее время. — OS). Разумеется, ничто не предвещало беды. В мае я не смог отказаться от следующего, не менее интересного предложения, поступившего от уважаемых мною московских кураторов вкупе с польским музеем («Аудитория Москва». — OS). Там была не только довольно полезная идея и концептуальная оболочка, но и очень интересные имена художников. В июне я дал согласие на работу еще над одним проектом («Артхаус». — OS), частично из спортивного интереса (огромные площади, экстремальное пространство), частично из симпатии к главному куратору.

Все вместе вылилось в огромное количество работы, нервов, проблем и бессонных ночей. На выставки ходить времени не оставалось. Кажется, до открытия биеннале я был на двух (плохо помню, на каких), а после на основном проекте и в Третьяковке.

Все три моих проекта казались абсолютно логичными, рациональными, структурированными и с правильным, спокойным таймингом. Иллюзии рассеялись в августе.

На театральном проекте вдруг стало известно, что режиссер приедет только в самом конце этого месяца, и поэтому все будет делаться в последний момент.

На русско-польском проекте выяснилось, что обивать пороги государственных инстанций, чтобы заключить соответствующие договоры, придется не пару дней (как я полагал), а как минимум еще месяц (чиновники все время куда-то исчезали, так же как и наши письма в их почтовых ящиках). Поэтому монтаж не только экспозиции, но всей архитектуры выставки и дискуссионного зала мы можем вообще не успеть сделать.

На третьем проекте, «огромном», также в последний момент, в отличие от двух других, возникла ясность: стало понятно, что стройка абсолютно точно не закончится вовремя. Поэтому на монтаж вместо двух недель отвелось несколько дней. То есть весь выверенный тайминг по всем проектам не сработал. Начались бессонные ночи, крики, сокращения программ. Телефон разряжался полностью дважды в день. Все еще оставалась оголтелая вера в возможность открыть и провести все вовремя, пусть уже и не в полном объеме.

У каждого проекта были свои трудности.

В том проекте, где приезжает много художников и будет много дискуссий, бюджет находится в государстве Евросоюза в безналичном виде. Выставка проводится в столице страны, где еще не все выучили слово «транзакция» и уж тем более не все завели себе счета для международных переводов. А еще совершенно не все участники горят желанием ехать в налоговую инспекцию стран своей паспортной прописки (где они, может быть, уже очень давно не были) и получать труднодоступный сертификат налогового резидента. Но и платить лишние 20 процентов со своих гонораров они тоже не хотят, и это дилемма. И вот еще: как найти блестящего литературного переводчика для субтитров фильмов? (Нашли.) Где взять не менее блестящего и компетентного — для устного перевода заумного теоретического бла-бла-бла? (Нашли.) Куда засунуть русские субтитры, если в фильме уже стоят английские? (Засунули.) Где взять пять одинаковых слайд-проекторов с синхронизатором? (Синхронизатор не нашли.) Как приклеить этикетки на стены, к которым они не клеятся, но в которые нельзя воткнуть даже маленький гвоздик, поскольку это стены XVII века? (Не хочется даже рассказывать.) Как быть с чугунными электрическими бра в стиле «замок людоеда», которые тоже нельзя убрать, поскольку они якобы тоже XVII века? (Оставили, внутренне содрогаясь.) Как быть с иностранными художниками, которые придумывают безумные спецпроекты, совершенно неосуществимые, и это понятно еще на уровне идеи, еще до так называемого исследования, но понятно исключительно человеку, хорошо знакомому с национальными особенностями? (Проект не осуществился.)

Огромный проект в «Артхаусе» — это холод, грязь, пыль и другие не способствующие работе характерные черты реальной стройки. Отсутствие вай-фая во время подготовки и качество кофе в «Старбаксе» делали тайминг еще сложнее, так как время нужно было разделить на пребывание на площадке и электронную корреспонденцию где-то в другом месте. Самое удивительное, что свой «домик» в четыре этажа я смонтировал практически за один с небольшим день. Могло бы быть и быстрее, но все рабочие, которые умели держать в руках технику, были заняты на проекте АЕС+Ф, при том что те прислали файл в восемь мегабайт (то есть очень лоу-фай, который можно было бы и на компьютере показать) и к нему огромный техрайдер. Такой художественный жест показался мне даже интересным, но монтировать четыре этажа от этого стало практически невозможно и некому. В итоге проект «Артхауса» повлек за собой куда больше трудностей, в основном трудностей перевода, о чем мы будем еще и еще дискутировать, в том числе и на OPENSPACE.RU.

Проект в «Театре.Док» оказался бы самым безболезненным, если бы не концентрация творческих личностей на час перформанса. Сложнее всего там было договориться, успокоить, объяснить, высказать свое мнение, убедить, согласиться, постоянно подтверждать уже сказанное. Это такие довольно европейские неудобства. Как раз те, которые кураторам должны быть приятны и даже льстить, но только не в том случае, если у тебя параллельно строители никак не могут получить деньги и закупить материалы, а с другой стороны — открытие через неделю, а в твоем здании четыре этажа и нет лестницы.

Но все же я что-то посмотрел. Основной проект Московской биеннале показался мне довольно недоделанным, я вижу в нем недоработку куратора, даже, я бы сказал, кураторскую лень. Выставка в Третьяковской галерее, как ни странно, мне скорее понравилась, но это, наверное, на фоне общего шума и суеты. Там даже есть очень хорошие работы, которые я не видел раньше. Да, вопросов к выставке много, что-то шито белыми нитками, но в целом никакого отторжения она не вызывает. Ну и, конечно, очень интересная выставка «Невозможное сообщество», о которой не могу рассуждать, экспликации длинные, видео много, но экспозиция на высоте.  Dada Moscow — выставка очень швейцарская, брутальная ровно до пределов педантичности, абсурдная и веселая. Мне кажется, это был один из хитов биеннале. Кентридж в «Гараже» сделал потрясающий проект, несравнимый с посредственным и, к сожалению, совсем ненужным перформансом. Также я обязательно схожу на некрореалистов в Ермолаевский, на Artplay, ну и, пожалуй, еще раз на Кентриджа, чтобы посмотреть фильмы целиком. Если только на моих оставшихся двух проектах (спектакль, к счастью, был одноразовый) ничего не развалится, не отклеится, не отключится электричество, никто не свалится в лестничный пролет и не придут пикетировать возмущенные чем-то художники.