Дневник биеннале. Часть первая

АНДРЕЙ ПАРШИКОВ из Венеции: Кулик и Тинторетто в темноте, Артур Баррио, Шлингензиф, немного Марины Абрамович, много бумажного мусора и бар в отеле «Бауэр»

Имена:  Артур Баррио · Олег Кулик · Якопо Тинторетто

Приехал тридцать первого чуть позже, чем было задумано, и оказалось, что уже многое пропустил. Но самое интересное началось уже на вокзале: невозможно было сесть на вапоретто до нужной остановки — только до пары узловых. На этот день пришлась выбившая весь город (ну уж точно биеннальную, то есть большую его часть) из привычной колеи 24-часовая забастовка водителей водного транспорта. Параллельно на вокзале шла забастовка уборщиков. Огромные очереди образовались около билетных касс вапоретто, и каждому клиенту кассир упреждающе сообщал о забастовке, давая понять, что в этот день особенно не покатаешься.

Из-за этого всего в первый день удалось успеть только на показ видеоинсталляции Олега Кулика «Вечерня Богородице» в Скуола ди Сан Рокко. Пресс-релиз лукавил. Там было написано вот что: «Можно не только услышать, но и увидеть актуальность этических и эстетических коллизий Монтеверди. В постановке была совершена попытка воспроизвести старинный ритуал литургии с помощью новых технических средств. Авторы попытались приблизить эстетическое переживание по силе и качеству к тому, каким бывает переживание религиозное, сделать происходящее в театре частью приватного пространства зрителя, изменяя его сознание. Инсталляция позволит зрителю не только погрузиться в атмосферу театральной постановки, но и благодаря специальной технике окажется окруженным оригинальными спецэффектами, проецировавшимися во время спектакля на сцену и зал театра Шатле».

Не знаю, каким бывает переживание религиозное, но изменить сознание просто показом психоделического видео без определенных для этого дополнительных средств художникам и авторам «спецэффектов» было явно не под силу. Сознание зрителя уже привыкло к тому, что в старинной церкви наряду с аутентичной живописью (в Венеции, как правило, шедевральной) может располагаться современное искусство, и чаще всего декоративное видео, и чаще всего находящееся в околорелигиозном риторическом поле. После этого в «Вечерне» сложно усмотреть какое-то новаторство. Ocean without a shore Виолы в прошлый приезд на биеннале впечатлил меня больше.

Но зато можно было ночью осмотреть потрясающий зал второго этажа с огромным количеством живописи Якопо Тинторетто, по задумке куратора — одного из основных авторов нынешней биеннале. К сожалению, на первом этаже рассмотреть живопись великого барочного художника оказалось невозможно, поскольку видео, естественно, требует отсутствия света. Примечательно, что весь этот проект демонстрировался в Венеции 31 мая, в день смерти Тинторетто. Очень большая дань уважения, за исключением невозможности увидеть тех работ, что были погружены во тьму. Эдакая прививка Тинторетто, чтобы зритель не пострадал на следующий день от синдрома Стендаля на выставке ILLUMInations.

На следующий день началось профессиональное превью выставки в Джардини ди Биеннале. Уже на входе каждый желающий мог получить две сумки с разного рода полиграфией, от павильона к павильону ее количество нарастало в геометрической прогрессии. Такого невыносимого мерчандайзинга я, пожалуй, не видел даже на ярмарках, уж на предыдущих выставках в Венеции точно. К концу осмотра национальных павильонов в Джардини у меня на руках было шесть сумок с пресс-материалами и каталогами общим весом в районе восьми килограммов. В Джардини на открытии всегда довольно весело: можно встретить даже тех, с кем не договаривался и кого не видел около года. Я уверен, что у кого-то наверняка есть такие знакомые, которых можно встретить только здесь раз в два года. В первый день я решил обойти все павильоны, где нет большой очереди на входе. За бортом остались США, Великобритания, Япония и Израиль, ну и русский павильон, куда все равно придется идти на открытие.

Расставим оценки и приоритеты. Если бы я был в жюри, то, скорее всего, поощрил бы Бразилию с выставкой классика концептуального латиноамериканского искусства Артура Баррио Records+(Ex)tensions y points, разделенной на специально подготовленную для павильона тотальную инсталляцию из мусора, природных материалов, настенных росписей и найденных объектов и на более ранние фото- и видеосерии художника. Артур Баррио делает искусство о том, что такое сегодня искусство, из чего оно должно быть сделано и почему. В своем «Манифесте» он обосновывает использование дешевых, часто природных материалов тем, что для их производства не нужна дешевая рабочая сила стран третьего мира.

Стоит отметить особенно павильон Нидерландов, где группа художников, музыкантов, поэтов и архитекторов совместными усилиями сделала проект Opera Aperta/Loose Work — о том, как делаются коллективные проекты, как спонсоры могут быть включены художниками в процесс формирования экспозиции, о том, что пока в Голландии система государственных субсидий больше, чем где-либо еще, за исключением, наверное, Берлина, позволяет существовать некоммерческому институциональному искусству, и о том, как создавать выставку как тотальную инсталляцию из работ многих авторов, включая архитектора самого павильона Ритвельда, чьим именем названа одна из крупнейших в мире арт-академий.

Павильон Германии поражает размахом, который точно в самый раз. Чуть больше — и был бы перебор, чуть меньше — и дань уважения недавно умершему Кристофу Шлингензифу была бы неполной. В целом немецкий павильон, уже при входе в который первые буквы названия страны перечеркнуты и записаны так, что получается Egomania, похож на импровизированную литургию, но совсем не такую, как в Скуола ди Сан Рокко. Это очень грустное и трогательное зрелище, несмотря на довольно жесткие видео самого автора.

Вообще, много всего хорошего в национальных павильонах. Бельгия, Польша, Египет, Сербия — все это гораздо интереснее, чем основной проект, по крайней мере первая его часть.

После Джардини все поехали на официальное открытие выставки «Модерникон» (на неофициальное пригласили только художников), которая на сей раз, по сравнению с туринским вариантом, гораздо менее масштабная, но при этом куратор довольно неожиданно работает с пространством маленького венецианского палаццо.

Следующая остановка — Палаццо Грасси, где открылась новая выставка работ из коллекции Франсуа Пино «Мир принадлежит тебе». Название говорит само за себя. Все работы очень большие, очень красивые, очень дорогие, и даже Маурицио Кателлан при таком соседстве теряется. Художница Ксения Перетрухина, которую выставка прошлого года в Палаццо Грасси напугала, подметила, что человека, который собирает такие вещи, лучше посадить заранее, пока он чего-нибудь не сделал, так будет лучше для всех.

Панарабская выставка «Обещанное будущее» не производит ровным счетом никакого впечатления — это копии очевидных, не самых продвинутых западных тенденций и спекуляция на национальной идентичности.

Еще недалеко от Палаццо Грасси расположен скромнейший павильон Черногории, и он не был бы ничем примечателен, если бы одним из художников там не была Марина Абрамович, — догадайтесь, почему? Нет, не потому, что ее не взяли, например, в американский павильон или в основной проект, а потому, что ее родители из Черногории, — как говорит сам автор, «страны воинов, героев и пастухов; страны, которая никогда не сдается».

После такого количества искусства в Венеции обычно наступает такое же количество вечеринок. 1 июня — в основном вечеринки павильонов. Польская, американская, украинская и какие-то еще, но везде все равно не успеть. Любители продолжить нетворкинг после полуночи в компании молодых художников и старых дилеров, а то и галеристов обычно идут в бар отеля «Бауэр», где, как в Le Baron в Майами, душно, дорого, громко, но солидно и, как говорят, «есть возможности».

В следующей части — продолжение про Джардини и около. ​

Ссылки

• Гид по Венецианской биеннале, 27.05.2011