Сергей Гридчин, альтернативный коллекционер

АРТЕМ УШАН поговорил с человеком, который открыл художественное учреждение непонятного профиля

Имена:  Дмитрий Гутов · Сергей Гридчин

В начале осени на Ильинском шоссе, недалеко от усадьбы Архангельское и загородной резиденции премьер-министра, открылся выставочный зал современного искусства GridchinHall. Открыл его бывший ювелир, ныне владелец элитной недвижимости, коллекционер Сергей Гридчин. Выставочный зал находится на территории его собственного дома и по размерам превосходит последний в несколько раз. Спустя почти три месяца после первой выставки, которой стал интересный проект Дмитрия Гутова «Рисунки Рембрандта», так и не дождавшись развития активности рублевского учреждения, мы сами отправились в GridchinHall и обнаружили не самый типичный для России вид институционального проекта. Чем бы ни считать GridchinHall — галереей, частной коллекцией или меценатским проектом, — выглядит он странно.

Коллекционирование, которое является скрытой формой бизнеса, достаточно распространено, особенно у нас, и во многом благодаря ему машина арт-рынка производит впечатление отлаженного механизма. Сергей Гридчин открыл свой зал недавно и пока с уверенностью заявляет, что все его предприятие носит некоммерческий характер и призвано лишь помочь художникам реализовать и показать свои проекты. Возможно, эту особенность можно объяснить временным отсутствием продаж, и как только ситуация изменится, вместе с ней поменяются и приоритеты. Косвенным подтверждением этому служит и то, что в художественной резиденции, которая станет частью загородной инициативы Гридчина, будут жить и работать не молодые художники, как это принято во всем остальном мире, а авторы уже известные и неплохо продаваемые, отношения с которыми будут выстраиваться в индивидуальном порядке. В то же время Гридчин не скрывает, что хотел бы подключить к процессу и сторонние инвестиции, которые, по его мнению, дадут ему еще большую свободу на его собственной территории. Пока же меценат-галерист делает первые шаги и ставит на настоящее, а не на будущее современного искусства.


— Как появилась идея открыть галерею?

— Я вырос в художественной среде, потом начал заниматься коллекционированием. Именно это занятие и привело меня к осознанию границ, которые оно подразумевает. У меня нет возможности открыть музей, чтобы показывать свою коллекцию, и я также не могу ее всю разместить в своих домах. Поэтому я и решил открыть выставочный зал и начать работать с художниками в совершенно другом ключе. И, надо заметить, я называю это место не галереей, а выставочным залом.

— Что это меняет для вас?

— То, что мы не преследуем в первую очередь коммерческие цели. Мне прежде всего интересно общение с художниками и наблюдение за созданием совершенно нового произведения искусства. Это можно назвать альтернативой традиционному коллекционированию. Я вкладываю деньги не просто в картину или объект, а в целый проект, который будет выставлен в этом зале.

— Вы планируете заниматься продажами или все работы, которые вы будете выставлять, станут частью вашей коллекции?

— В разных случаях будет по-разному. Все-таки собирать коллекцию мне сейчас интересно в меньшей степени. Я просто хотел бы помочь художникам реализовать их идеи, а если продуктом нашего сотрудничества заинтересуется какая-нибудь корпоративная или частная коллекция, я не буду возражать, если они возместят нам наши затраты.

— А кому будут принадлежать работы художников? Вы им будете платить гонорар, брать процент с продаж? Как вы будете выстраивать отношения с художниками в этом смысле? Например, работы Гутова, которые сейчас выставлены, они ваши?

— Здесь опять-таки нет одной стандартной схемы. Я думаю, что буду вкладывать деньги в разные проекты по-разному и в каких-то случаях брать процент с продаж. В случае с Гутовым я взял себе одну работу. Все остальные — это собственность Дмитрия. Возможно, что-то продастся, но как у нас сложатся отношения при таком развитии событий, мы еще не решили. Вообще, конечно, хочется получать поддержку и от государства, и от частных институций. Откровенно говоря, это было бы идеально: я бы смог себе позволить не думать о том, сколько у меня осталось денег и хватит ли их, чтобы делать то, что мы хотим. Но пока подобные механизмы в нашей стране работают плохо, я постараюсь подольше протянуть на собственных средствах.

— Вы как-то собираетесь влиять на эти механизмы?

— Я не имею достаточных возможностей лоббирования своих интересов, но, возможно, придумаю такую форму предприятия, которая могла бы этим заниматься. На сегодняшний день я сам решаю, что мне делать, а что нет. У меня есть друзья среди художников и кураторов, которые поддерживают мои идеи. И, наконец, мне нравится, что выставочный зал находится на территории моего собственного дома — это серьезно помогает чувствовать себя хорошо. Если я увижу, что эта модель сможет приносить деньги — и, если честно, я надеюсь на это, — то так будет еще лучше, я смогу еще эффективнее поддержать искусство.

— Начиная с середины сентября, когда у вас открылась первая выставка, мы больше ничего не слышали о деятельности GridchinHall. У вас есть какой-нибудь выставочный план?

— Нет, и это опять-таки связано с тем, что пока это не бизнес-проект в прямом смысле. Я трачу свои собственные деньги, не имея конкретной цели их вернуть. И из-за этого я не могу делать открытия с какой-то четкой периодичностью. Я считаю, что в этом есть большой плюс и свобода, потому что мы имеем возможность обсуждать, выбирать и делать выставки, не ограничивая себя определенным отрезком времени.

— Но вы хотя бы примерно представляете, как долго вы готовы поддерживать искусство таким образом? Вы, скажем, как-то определяете сумму, которую готовы потратить на того или иного художника?

— Ну конечно, хочется, чтобы все работало как можно дольше, потому что планов, как это обычно и бывает, очень много. В идеале я хотел бы организовать фонд, который бы занимался всеми этими планами, в том числе и помогал бы государству и другим корпорациям создавать условия для нормального функционирования современного искусства. Что касается денег, то в мировой практике одна выставка обходится примерно от 50 тысяч до 150 тысяч евро, что, конечно, нельзя назвать маленькой суммой. С другой стороны, я не плачу за аренду и полностью принадлежу сам себе. Это позволяет мне экономить немало средств и нервов.

— Вы, кстати, если возникнет такая необходимость, могли бы рассматривать в качестве покупателей своих соседей, ведь вы живете в одном из самых элитных районов Подмосковья. Они интересуются вашим начинанием?

— Здесь живут совершенно разные люди, это все-таки не совсем Рублевка. Но я, конечно, понимаю, о чем вы говорите. Несмотря на то что многие думают, что я открыл это место для богатых обитателей пригородов, это не совсем так. Точнее, совсем не так. Я общаюсь со своими соседями потому, что они мои соседи, а не потому, что я считаю их потенциальными покупателями. Хотя в то же время исключать это было бы глупо. На самом деле это ведь обычное дело в европейских странах — сесть в выходной день в машину и проехать 150 километров, чтобы посмотреть какую-нибудь выставку. В нашем же случае это всего 37 километров от Кремля. Загородные пространства для показа современного искусства — это отличная идея, я считаю. Ведь что может быть лучше, чем провести один день за городом, а выставка может послужить отличным поводом сделать это. Поэтому мой выставочный зал открыт для всех, кому он интересен.

— И много людей приезжают сюда в обычные дни?

— Когда мы только открылись — да, сюда приезжали очень разные люди. По мере того как мы будем развиваться, о нас будут узнавать больше, и больше людей захотят посетить наш зал, я уверен.

— Кто занимается художественной политикой GridchinHall, кроме вас?

— Его куратором является Михаил Сидлин, и именно на нем лежит основная работа по выбору художников и проектов. Но я тоже принимаю самое активное участие в обсуждении. Это еще один плюс того, что все находится там, где я живу: не нужно никуда ездить, чтобы встречать приятных людей.

— Какой будет следующая выставка?

— Пока я не могу точно сказать, что будет следующим. Но, возможно, мы пригласим петербургского художника Виталия Пушницкого, чтобы он сделал проект прямо здесь. Я поселю его в соседнем здании, выделю мастерскую, мы обсудим его идеи, и он начнет их воплощать в жизнь. После того как работы будут готовы, мы их выставим.

— То есть вы собираетесь использовать схему, по которой работают художественные резиденции?

— Да, именно. Мои возможности позволяют сделать это — у меня есть где жить и где работать. Единственным отличием от традиционной резиденции станет отсутствие открытого конкурса.

— И это немаловажное отличие. Насколько можно понять, вы собираетесь работать с уже известными именами. А как же быть с молодыми, которым как раз больше всех и нужна поддержка?

— Да, вы правы. Ставить на молодых мы пока не собираемся, не самый подходящий момент для этого. Но все же, если все будет продолжаться так, как мы хотим, дойдет очередь и до них. Пока же мы будем показывать новые проекты тех, кого мы уже хорошо знаем и любим. Я понимаю, что больше это похоже на локальную инициативу, но надо же с чего-то начинать. Вы знаете аналогичные проекты у нас? Я не знаю. Мы интуитивно прокладываем этот путь, и не хотелось бы, чтобы все быстро закончилось.