К Открытому письму композиторов

Композитор и музыкальный критик ВЛАДИМИР РАННЕВ прикинулся оппонентом Курляндского – Невского – Филановского и указывает на недостатки их воззвания

Данный текст — не в контру открытому письму трех моих коллег. Находясь в той же лодке, что и они, я разделяю их оценку положения дел с современной музыкой в России и уже подписался под их обращением. На ответную реплику меня побудили декларативность письма, уязвимая аргументация авторов и общий тон «прошения», ни к кому конкретно не обращенного.

Представим себе реакцию воображаемого адресата этого письма (например, «Уважаемый Дмитрий Анатольевич!»), который желает искренне разобраться в существе проблемы. Для начала его недоумение вызовет тот факт, что авторы, будучи членами Союза композиторов России (далее СК) — крупного «сетевого игрока» в жизни современной музыки — предлагают за этот Союз «не держаться».

Возникает вопрос: почему они просят залы, когда в стране Домов композиторов больше, чем требуемых в письме «6—7 центров современной музыки в крупных городах»? А если открыть ежемесячные «Бюллетени» региональных отделений СК, окажется, что концертная жизнь этих организаций интенсивна, а значит, есть вроде бы кому «обслужить композиторов».

Бюджеты ансамблям? Так есть же бюджеты СК, федеральные и прочие гранты, распределяемые — куда уж компетентней — правлениями СК. «Специализированные коллективы»? А зачем они нужны, если даже Александр Чайковский — композитор, профессор, художественный руководитель Московской филармонии — в бытность ректором Санкт-Петербургской консерватории сказал: «Кто хорошо играет Брамса, тот и Булеза хорошо сыграет».

Вы говорите, «современная музыка часто воспринимается как проявление исключительно западной культуры»? Скажите это филармоническим чиновникам, которые тут же отошлют вас к аншлагам на Слонимском. А Мариинка добавит от себя Щедрина и Смелкова. Насчет молодежи — вот вам три одноактные оперы в проекте «Гоголиада». И это только в Петербурге! В итоге адресат письма заключит: авторы, разоблачая жалкое существование современной российской музыки, не замечают у себя под носом ее вполне благополучную жизнь.

Теперь зайдем с другой стороны — внебюджетной и внеинституциональной. Авторы, ссылаясь на активность и социальную значимость литературной, художественной и кинематографической жизни, утверждают: «А ведь современная музыка — такая же конвертируемая область искусства, как все остальные». К сожалению, не такая.

В современной академической музыке — по естественным причинам — либо отсутствуют, либо слабо акцентированы две пружины общественного внимания к ней: актуальность (возможность артикулировать текущие напряжения общественной жизни; в отличие от «актуального искусства» понятия «актуальная музыка» не существует) и рыночный потенциал (опус — не продукт обмена, не товар).

«Актуальность» и «самоокупаемость», не обеспечиваемая современной академической музыкой, может быть заимствована лишь со стороны и на время — кооперацией с более социально значимыми и капиталооборотными цехами: театром, кино, contemporary art. И именно поэтому в отличие от последних для музыки, «которую принято называть “авангардом”», вне госинституций (СК, филармонии) «нет дураков, которые это покупают». По той же причине — маргинального положения на поле общественных интересов — «она практически отсутствует в нашем медийном пространстве».

Следующий аргумент: «Русская музыка заметно присутствует на международной сцене, но в России не находит поддержки». Наш адресат и тут найдет, что возразить: в отличие, скажем, от кино, особенно фестивального (авторского, проблемного), на международной сцене присутствует не «русская музыка», а «музыка из России».

По своему опыту знаю: если бы на концертах в Германии, Великобритании или США в программке против моей фамилии не стояло в скобках «Россия», вряд ли кто идентифицировал бы нацпринадлежность моей музыки. То же самое справедливо и для музыки авторов письма. То есть для адресата письма «представительские функции» современной академической музыки как части российской культуры выглядят неубедительно, а значит, в списке его забот она топчется где-то ближе к концу.

Нужно признать, что российские композиторы-нонконформисты на международной ярмарке идей такие же одиночки, как их коллеги из мировых музыкальных провинций, не представляющие современных национальных школ за отсутствием последних. Понятно, что «за любым европейским автором стоит его страна, он получает гранты, стипендии, заказы». Потому что его европейская страна (не государство, а именно страна) нуждается в его музыке. Не потому, что его музыка всей стране сильно нравится, а потому, что вся его страна нуждается в том, на что уповают авторы письма, но в чем наша страна, к несчастью, не нуждается — в многополюсности.

Как следствие — на фронте современной академической музыки институт Союза композиторов превращается в естественную монополию, во всяком случае в вопросе государственной поддержки. И любой председатель регионального союза скажет: вы же наши члены, организуйте союзовскую секцию, творческую ассоциацию. Проблемы? Заявляйте, соберем правление, обсудим. «Действительно, почему нет?» — тут же спросит и адресат письма.

Так почему же не «держаться за уже существующие в музыкальной жизни» институции? Авторы не отвечают, заметив лишь: «проблема не в эстетике». На мой взгляд, именно в эстетике и есть. Но моя задача здесь — не выступить со своей точкой зрения (стратегически она совпадает с предложениями коллег), а прикинуться оппонентом и обратить внимание авторов и всех подписантов Открытого письма композиторов на необеспеченность этого обращения надлежащей аргументацией и, как следствие, его поверхностность и слабые перспективы найти отклик у «воображаемого адресата». Хотя и хочется, чтобы он откликнулся.

Ссылки

• Открытое письмо композиторов