Орфей и Эмми

Какая польза конкурсанту от конкурса, учредителю от учредительства? Статуэтка «ТЭФИ», латунный Орфей, изготовленный методом штамповки по эскизу Эрнста Неизвестного. И только. И стоит ради этого париться?

Конфликт в телевизионной академии достиг небывалого накала.

Непримиримые споры о членстве в академии, о возможности расширения ее состава, процедуре голосования привели к полному коллапсу.

Конфликтующие стороны прекратили всякое общение.

Впереди судебный процесс по иску одной части телеакадемии против другой. Одна претендует на то, чтобы представлять все телевизионное сообщество. Другая предлагает ликвидировать саму организацию.

Это всё случаи из жизни телеакадемии США, по сравнению с которыми проблемы Российской выглядят как детская болезнь свинка.

Нет, наверное, от свинки тоже может быть клиническая смерть (так оценивает Константин Эрнст теперешнее состояние Академии российского телевидения). Но это если родителям совсем наплевать на дитё или оно сирота.

Американская телеакадемия выжила тогда, в конце 1970-х. Суд обязал конфликтующие стороны разделить сферы деятельности, присудил каждой свое название, обязал делиться доходами от телетрансляций и оставил общую для всех премию «Эмми». До сих пор Academy of Television Arts & Sciences (Лос-Анджелес) и National Academy of Television Arts & Sciences (Нью-Йорк + все региональные отделения) вкупе с International Academy of Television Arts & Sciences (отвечает за международный конкурс) исправно взаимодействуют и никакой неловкости от такой странной конструкции не ощущают — работает же.

В Американской телеакадемии 15 тысяч членов. В нашей — 283. Американская проводит в год не меньше пяти конкурсов, наша — два (региональный и национальный). Американской академии 60 лет. Нашей нет и 15. То есть сравнивать вроде нехорошо. Но обращаться к американскому опыту можно. Во-первых, потому, что Российская телеакадемия создавалась в 1994-м по образу и подобию американской. Телеотрасли хотелось иметь свою отдельную организацию и свою премию (как в США, а не как в Англии или Франции, где телевизионная академия — часть кинематографической). Во-вторых, потому, что американские телевизионщики научились создавать рабочие модели.

За этим большим конфликтом в телеакадемии США — между лос-анджелесским и нью-йоркским отделениями — стояло старинное противоречие между Западным и Восточным побережьями, со всеми их различиями в менталитете. У нас за противоречиями далеко ездить не надо.

Есть фонд АРТ, учредители которого вскладчину содержат конкурс и премию «ТЭФИ». И есть сообщество академиков с совещательным голосом, которое премию присуждает. Результат в последнее время не устраивает учредителей настолько, что одни из академии выходят вместе с взносами, а другие не выходят, но бойкотируют церемонию награждения. Третьи не выходят и не бойкотируют, но отказываются ее транслировать.

В телеакадемики попадают двумя путями. Одних избирают за заслуги, других делегируют на тот период, пока они занимают руководящие должности в организациях-учредителях. Голосуют все. Поскольку большинство учредителей и участников конкурса — телеканалы и большинство академиков с какими-то каналами связано, возникает противоречие между профессиональной оценкой и корпоративными интересами.

Плюс еще и идейные противоречия.

Есть академики-романтики, которые профессионально состоялись в 1990-е, хорошо помнят этот золотой век нашего ТВ, имеют соответствующие идеалы и критерии и нынешним состоянием дел очень недовольны. Они видят в академии инструмент борьбы за повышение уровня социальной ответственности телевидения перед зрителем. Романтики большей частью утратили руководящие посты в индустрии или совсем ушли из нее, в силу чего не всегда ориентируются в текущих телевизионных реалиях. Но их заслуги и достижения помнят — за это они, как правило, и избираются.

Есть академики-прагматики — они тоже помнят идеалы 1990-х, но исповедовать их сегодня считают смешным. Другие времена: надо делать то, что требуется и что востребовано. О нынешнем состоянии ТВ в терминах «плохо—хорошо», «высоко—низко», «прилично—неприлично» они давно не судят — их главный, кроме рейтинга, критерий — «профессионально» или «непрофессионально». Прагматики обычно — активные теледеятели. Чаще всего это академики по должности.

Расстояние между ними больше, чем от Западного до Восточного побережья. Для романтиков прагматики — предатели идеалов. Для прагматиков романтики — анахронизм. Нет, лучше, чем гендиректор НТВ, покинувший телеакадемию год назад, не скажешь: «Скромному работнику сегодняшнего телевизионного конвейера все более неуютно среди телерасстриг, эфиролишенцев и частотовладельцев, ухитрившихся по нескольку раз перепродать дарованные в 1990-е теледеревеньки вместе с творческими душами. Их суд с демзакосами — всего лишь желчь бывших, обиженных на нынешних» (Коммерсантъ-Власть, 2008, #27). В самом деле, странно, когда такие люди учат нынешнее НТВ не ковырять в носу и других укромных местах.

Не знаю, как сильны идейные различия и профессиональные критерии в американском телесообществе, но там находят компромисс. Кое-что удалось сгладить простым экстенсивным способом: умножением числа номинаций, чтобы при голосовании не сталкивались разные системы гармонии. А недавно Американская академия учредила отдельный конкурс для «телевидения с совестью» — Television Асаdemy Honors, — в нем соревнуются телепроекты, касающиеся социально и гуманитарно значимых тем.

Проблема академической обьективности, с которой не может совладать АРТ, тоже решается технически: тайное голосование, к тому же внутри гильдий, как на «ТЭФИ» в этом году, снимает массу вопросов. Правда, если в гильдии еле набирается 20 человек, премия вряд ли способна символизировать признание профсообщества. Образовать отдельную группу в составе Американской академии могут не менее 80 человек, некоторые такие группы насчитывают до 1200 членов.

Численный состав АРТ уже давно предлагают увеличить до нескольких тысяч. И сделать представительство каналов-учредителей пропорциональным. Не очень понятно, пропорциональным чему — размеру учредительского взноса? Территории покрытия? Но понятно, что 283 телеакадемика для России — это несерьезно.

Что может привлечь людей? Если академия начнет расширяться, будет ли членство в ней престижным? Американская телеакадемия играет в отрасли роль творческого союза и института повышения квалификации. Организует семинары, мастер-классы, конференции, помогает в поисках работы, учреждает стипендии для студентов профильных школ, издает журнал, создает видеоархив материалов по истории национальной телеиндустрии. В телеакадемию США работник этой индустрии может быть не только избран или назначен — дозволено подать заявление по собственной инициативе. Там есть разные виды членства и разные типы льгот — скидки на гостиницы, такси, билеты в кино, полная медицинская страховка и отдельная компенсация за лечение глаз и зубов — главных орудий телевизионщика.

У наших теледеятелей, кстати, своего творческого союза нет. Кто-то состоит в союзе журналистов, кто-то в союзе кинематографистов (туда людей из ящика пускают неохотно). Но этими специальностями телеиндустрия ведь не исчерпывается.

Многотысячной организации потребуется штат наемных работников. И рулить такой махиной исключительно на общественных началах тоже не получится. В Американской телеакадемии дело облегчает двойное руководство: есть президент на жалованье учредителей, и есть выборный председатель, работающий бесплатно. Будь у нас такая двухголовая система, возможно, она избавила бы от смущения членов АРТ, вынужденных на своем последнем собрании выбирать между уважаемым всеми В.В. Познером и устраивающим всех М.Е. Швыдким.

Чем масштабней планы академии, тем масштабней должен быть бюджет. Сейчас в фонде АРТ 11 учредителей: 7 телеканалов, 2 телекомпании, 1 издательский дом и НАТ (Национальная ассоциация телевещателей). И если станет больше академиков, то и соучредителей и спонсоров должно стать больше. Нужно искать фонды. Нужно привлекать нишевые каналы, кабельные сети, профильную прессу. Нужно увеличить количество конкурсов и номинаций. Лучший канал о спорте, лучшая телестудия, лучший телегид, лучшая публикация о ТВ, лучший телекритик.

А зачем, вообще-то? Какая польза конкурсанту от конкурса, учредителю от учредительства? Статуэтка «ТЭФИ», латунный Орфей, изготовленный методом штамповки по эскизу художника Эрнста Неизвестного. И только. И стоит ради этого париться?

В истории Американской академии чего только не было. Алчность, из-за которой трансляцию «Эмми», вместо того чтобы показывать по очереди, запродали маломощному тогда каналу Fox, что привело к падению рейтингов. Ссоры по поводу порядка голосования, из-за которых церемония награждения два года подряд не была в эфире. Взаимные претензии, упреки, бойкоты, суд.

Но все это не отменяло попыток сделать конкурс более зрелищным, чтобы поднять рейтинги. И привычки тратиться на трансляции, на телеархив, на музей телевидения, на Зал славы. Не отбивало охоты выкладывать, как канал АВС, миллион на строительство штаб-квартиры для академии. Или всей академией вставать на защиту канала СBS, когда Верховный суд США наехал на него из-за смелой передачи про Пентагон.

И всё — ради металлической Эмми, стрекозы-анорексички с атомом в лапках, которую даже придумал не художник, а какой-то телеинженер.

Какая-то самостоятельная ценность, большая, чем финансовые или корпоративные ценности, заключается для американских телевизионщиков в этой статуэтке.

Автор — руководитель Службы развития телеканала «Россия»