Ситуационистский интернационал

Они оставили после себя стойкий миф, к которому художники и активисты до сих пор тянутся как к незамутненному источнику бескомпромиссного авангардизма

Имена:  Асгер Йорн · Ги Дебор · Джузеппе Пино-Галлицио · Жан-Люк Годар · Рауль Ванейгем

Кто они такие

Из всех послевоенных авангардных групп ситуационисты (объединение, носившее название «Ситуационистского интернационала», СИ, 1957—1972), были наиболее последовательны в трансформировании радикального художественного жеста в радикальный политический. Они оставили после себя стойкий миф, к которому художники и активисты до сих пор тянутся как к незамутненному источнику бескомпромиссного авангардизма. Ситуационисты изобрели понятие спектакля, исчерпывающе описывающее общество потребления, парализованное разворачивающимся перед ним бесконечным зрелищем. Этот термин — теоретический хит, ничего сравнимого с которым по простоте и емкости не было придумано до сих пор.

Но даже сегодня, когда половина ситуационистских тезисов разошлась на пословицы, а каждая вторая выставочная экспликация цитирует «Общество спектакля» Ги Дебора, нет единого мнения о том, каковы были реальные результаты деятельности течения. Некоторые полагают, что ситуационисты сами напустили туману, чтобы замаскировать свои тоталитарные замашки и, главное, провал ситуационистского проекта; другие — что они хотели нормальной историзации и были не рады переходу жизнеописаний группы в жанр агиографии. Архив текстов — главное наследие СИ. Возможно, именно это мешает их нормальному вхождению в «большую» историю искусства ХХ века. Иллюстративный материал к главе о ситуационистах довольно скуден. Самое известное изображение — фотокарточка, где запечатлены Ги Дебор, его подруга Мишель Бернстайн, художник Асгер Йорн с женой, ведущие беседу за заставленным стаканами и залитым вином столиком в кафе.

История

Иногда периодизацию Ситуационистского интернационала делят на два изолированных этапа, считая, что после 1962 года СИ из художественного объединения превратился в политическую группу. Насчитывавший в каждый свой период не больше двадцати участников одновременно, интернационал состоял сначала (в 1950-е годы) из разномастных антикапиталистически настроенных художников, которые находились в постоянном перемещении между европейскими странами. Позже их вытеснили люди, которые формировались вне художественных движений 50-х и чьи интересы лежали в левых политических течениях 60-х. В результате этого СИ устремился к выработке критических стратегий политических интервенций.

Правильно все же воспринимать деятельность СИ как непрерывность: главным их стремлением было соединить искусство и политику на всех стадиях развития и приспособить культурные стратегии под критику общества потребления. Тем более что главные их тексты — «Общество спектакля» Ги Дебора и «Революция обыденной жизни» Рауля Ванейгема — появились уже после раскола 1962 года, а фильмы свои Дебор продолжал снимать и после окончательного роспуска СИ.

Период до учреждения СИ — ситуационистская архаика, время брожения идей. В середине 1940-х в Париже возник леттризм, одно из первых послевоенных авангардных течений. Леттристы использовали старую стратегию скандала, пройдя по головам слегка размякших сюрреалистов и дадаистов. Во главе с румыном Исидором Изу леттристы сочиняли фонетическую поэзию. Русский футурист Ильязд (Илья Зданевич) пытался доказать, что все это уже было у дада и футуристов, но леттристы обладали достаточной энергией, чтобы продвигать себя как новаторов. Они претендовали на то, чтобы поставить окончательную точку в разрушении поэзии, редуцировав поэтическую единицу до отдельной буквы.

Апофеоз известности леттристов 50—60-х — появление в документальном сериале «Вокруг света с Орсоном Уэллсом».



Их выступление американец Уэллс предварил рекламным эпиграфом: «“Леттризм” — новейший способ поэтического выражения в Сен-Жермен-де-Пре. Это надо слышать собственными ушами, чтобы поверить!» Старые леттристы почти не заглядывали за рамки культуры, но новые члены группы перешли уже к публичным действиям. Сорвали пасхальную мессу в Нотр-Даме, выкрикивая, что Бог умер. Ворвались на пресс-конференцию, посвященную выходу в прокат «Огней рампы» Чаплина, разбрасывая памфлет «Довольно плоскостопия!» (их претензия к Чаплину состояла в том, что, изображая бедных и униженных, он способствует лишь их большему закабалению). В конце концов ультралеттристы отделились и образовали в 1952 году Леттристский интернационал, на основе которого спустя пять лет возник интернационал ситуационистов.

Помимо леттристов в него вошло несколько международных художественных групп, члены которых были связаны между собой дружбой и отчасти совпадающими взглядами на искусство. К леттристам подключилось «Международное движение за имажинистский Баухаус» (1954—1957) во главе с художником Асгером Йорном, выросшее из группы «КОБРА» (акроним слов «Копенгаген, Брюссель, Амстердам» и Лондонская психогеографическая ассоциация, названная так для внушительности, поскольку состояла из одного человека, Ральфа Рамни, который к тому же жил в Италии).

Общим для этих групп было желание выработать новые коллективные авангардные стратегии в противовес свеженародившемуся обществу потребления. Почти все участники прошли через увлечение сюрреализмом, интересовали их и идеи Баухауса. Но сюрреализм, хотя и предлагал новую практику жизни, управляемую желанием, казался слишком индивидуалистичным, дадаизм — слишком негативистским, Баухаус — слишком техницистским, а соцреализм и ждановизм, который воспринимался его синонимом, Дебор называл «чистейшим выражением консервативной культурной позиции буржуазного мира».

Программа, написанная Дебором для слияния художественных групп в Ситуационистский интернационал в 1957-м, называлась «Отчет о конструировании ситуаций» и предлагала общий фундамент для объединения, которым были собственно ситуации: «Конструирование ситуаций начинается на руинах современного спектакля. Нетрудно заметить, до какой степени главный принцип спектакля — невмешательство — связан с отчуждением старого мира. Самые настойчивые революционные эксперименты в культуре старались нарушить пассивную идентификацию зрителя с героем произведения, чтобы подвигнуть его к активности, пробуждая в нем желание революционизировать собственную жизнь».

Что они делали

Коллективная деятельность ситуационистов рождалась из совместного теоретизирования, идеи отдельных участников сливались в общие концепции и практики. Ситуационистские методы нужно понимать исходя из спектакля как тотальной данности, которую следует преодолеть или обойти. Под спектаклем понималось не зрелище как таковое, а отчуждение позднего капитализма, проявляющееся в разнообразных образных феноменах: «спектакль — это не собрание образов, а опосредованные образами отношения между людьми».

Их главные идеи, понятия и практики

1. Конструирование ситуаций
Конструирование ситуаций — фундаментальная стратегия преодоления опосредованного спектаклем отчуждения, которая может принимать разные формы. Это была общая идея активных действий, создающих новые связи между людьми в обход зрелищной медиации «спектакля». Само понятие ситуации имело несколько источников, среди прочего — философию экзистенциализма, определявшую круг идей, в котором формировались члены СИ в послевоенные годы. Причем это был экзистенциализм не только в его французском, сартровском варианте, но и в кьеркегоровском, подвергнувшемся дехристианизации, ведь в СИ было немало датчан. Ссылками на Кьеркегора они навлекли на себя недовольство некоторых авторов, считающих, что настоящим марксистам непозволительно вдохновляться христианской мистической философией.

К экзистенциализму добавилась теория «моментов» Анри Лефевра, социолога-марксиста, друга Дебора. Идея ситуаций содержалась уже в доситуационистском тексте члена группы «КОБРА» голландского архитектора Констана «К архитектуре ситуаций». Вот что говорит сам Лефевр: «Поскольку архитектура ситуаций — утопическая архитектура, она предполагает новое общество, и идея Констана заключалась не в том, чтобы продолжать лишенную событий жизнь в новых декорациях, а в том, чтобы создавать нечто абсолютно новое — ситуации… Впрочем, на то, что же такое эти «новые ситуации», ситуационисты никогда не могли дать ясного ответа. Когда бы мы ни обсуждали это, я предлагал им свои примеры — и они отвечали, что это не имеет никакого отношения к новым ситуациям… Ситуации, по их мнению, были связаны с городским окружением, урбанизмом… они могли разными способами создаваться в городе, например, если связывать разбросанные в пространстве кварталы с помощью переговоров по рации…».

И если сначала ситуации были связаны с разными практиками СИ, такими как унитарный урбанизм или dérive (дрейф), о которых пойдет речь ниже, то по мере политизации деятельности группы ситуации начали восприниматься как радикальные, революционные, которые обладают к тому же способностью к распространению. Как писал Рауль Ванейгем, главный соратник Дебора во второй, политической фазе существования объединения, «Ситуационистский интернационал несет функцию оси, приводящейся в движение народными волнениями и в свою очередь распространяющей полученный импульс».

2. Dérive, психогеография и унитарный урбанизм
Все эти термины относятся к пространственной, урбанистической составляющей ситуационистского проекта, которая была очень существенна. Ведь революционный класс, пролетариат (под ним ситуационисты расширительно понимали всех тех, кто не имел власти над собственной жизнью) — класс городской. И именно в городской среде происходит отвоевывание власти над собственной жизнью.

Основой пространственных практик стали архитектурные идеи Констана и текст «Формула для нового города» девятнадцатилетнего леттриста Ивана Щеглова, позже исключенного из интернационала с ярлыком «мифоманьяка, которому недостает революционной сознательности». Город Щеглова представлял место реализации видений нового пространства и времени, суть которых нужно было прояснять посредством экспериментального поведения в урбанистической среде. Когда этот город был бы построен, его жители должны были бы проводить свое время в непрерывном фланировании, руководствуясь настроениями, которые внушала бы им архитектура и их желания. Такое фланирование называлось dérive (дрейф).

Том Макдонах в статье «Ситуационистское пространство» описывает dérive как технику прохождения через различные среды. Это не сюрреалистическое блуждание, раскрывающее индивидуальное бессознательное, а подрывная по отношению к капиталистической повседневности практика: «бодлеровский знаток неги и праздности, flaneur, становится ситуационистским критиком этой праздности, являющейся оборотной стороной отчужденного труда. Психогеография вытекает из dérive: это изучение влияния, которое продуманно или стихийно организованный ландшафт оказывает на эмоции и поведение людей».

Члены СИ получали психогеографические задания, по которым должны были отчитаться. Результаты публиковались в печатном рупоре организации, Internationale Situationniste. Задания, как правило, заключались в свободном преодолении естественных или искусственных границ городской среды и сопровождались картографическими экспериментами. Нужно было блуждать по некоей области в Германии, используя карту Лондона, или назначить самому себе встречу в труднодоступном месте; проехать через Париж во время транспортной забастовки и тому подобное. Абдельхалиб Хатиб представил психогеографический отчет о парижском квартале Ле-Хале, который он должен был исследовать с помощью dérive ночью, что дважды приводило к его задержаниям, поскольку в Париже действовал комендантский час для африканцев: для СИ это было хорошей иллюстрацией связи психогеографии и политики.

Если dérive и психогеография были партизанскими практиками для текущего момента, то программой максимум был унитарный урбанизм, утопический портрет будущего, в котором будет построена единая свободная среда для свободных людей.