Протей Темен: «И всё светится!»

Дизайнер – основатель движения «Добротаризм», участвующий в выставке ABSOLUT Creative Future, рассказывает о лампе как личном переживании и разнице между дизайном, искусством и «искуской»

Протей Темен – арт-директор, художник, которого отягощают брови, и поэтому он их не носит, и основатель движения «Добротаризм». Работал со студиями Zunge Design, Ostengruppe, «Цех» и других, рисовал плакаты для клубов «Солянка» и «Культ».

Алексей Ковалев: Давай по традиции начнем с описания твоего проекта для ABSOLUT Creative Future.

Протей Темен: Пожалуйста. У меня получилась лампа. Сама собой получилась, потому что лампа — это самый приятный объект для проектирования. Несмотря на то что у нее определенная функциональность, есть огромный простор для того, чтобы создать не просто предмет освещения, а самостоятельный дизайнерский объект. Так что я бы назвал это не лампой, а светящимся предметом интерьера.

А. К. Погоди, а в чем разница-то? Вот есть предметы-функции, которые человеку очень нужны для минимального комфорта: чтобы спать в сухом и теплом, есть горячую пищу, и так далее. Лампа — важный предмет в этом ряду, ее важность особенно остро осознаешь, когда пробки вылетают.

П. Т. Ну в этом смысле моя лампа — не предмет-функция, потому что предмет-функция — это просто лампочка на проводе. Если надо, чтобы просто было светло, то ее достаточно.

А. К. То есть у тебя акцент смещается от чистой функциональности к чистой эстетике,
я правильно понимаю, что этим дизайн и занимается?

П. Т. Совершенно верно. Правда, я в этот раз заходил немного с другой стороны: был объект, была эстетика, и к ней нужно было нарастить функцию. И эта функция выросла сама собой, исходя из материалов. Там даже дискобол есть — а куда ты поставишь светильник с дискоболом? Это ведь явно не квартирная история, а для специальных пространств, где будет много разных светильников разных форм. И это все как бы идеальные объекты, абсолютные, а не их функции. С другой стороны, и чисто дизайнерским объектом мою лампу назвать трудно, потому что он перегружен смыслами, у него очень много ненужных элементов. А функция здесь вообще вторичная история, здесь для меня намного важнее история про абсолютный язык — про то, что если бы в мире был один абсолютный язык, если не было бы проблем с переводом, то мир был бы совершенно другой.

Если бы мы с тобой говорили на разных языках, даже нашего разговора сейчас бы не было. А смысл моего объекта в том, что я хотел наглядно показать, насколько все ярче и интереснее было вокруг, если бы у нас был один абсолютный язык. Он был бы для каждого разным, но при этом для всех доступным. Это такая в хорошем смысле наивная история, как, знаешь, в мультфильмах с хорошей моралью. Типа эврибади кам тугеза, и всё светится.

А. К. Я, как переводчик по специальности, не могу не испугаться такой перспективы. Мы ж все тогда без хлеба останемся, с твоим абсолютным языком.

П. Т. Да, я тебя понимаю, но все равно надо иметь в виду, что есть много профессий, которые в будущем благодаря прогрессу станут ненужными. С другой стороны, надо понимать, что у нас уже было несколько попыток создать абсолютный язык, но ничем толковым это не закончилось: от истории с Вавилонской башней до эсперанто, который превратился в маргинальную историю, английский и тот гораздо функциональнее.

А. К. Так это и понятно, язык — это живой организм, он сопротивляется любым попыткам его формализовать.

П. Т. Конечно! Но мы же говорим об абсолютном мире. Для меня этот мир недостижим, поэтому он может содержать внутри себя больше фантазийного, больше вещей, которые никогда не сбудутся, зато хороши в качестве идеи. Глупо в качестве цели жизни выбирать достижимую, потому что в какой-то момент она выгорит. А если у тебя есть какая-то абсолютно недостижимая цель, то она автоматически становится твоим личным топливом. Именно поэтому моя лампа не дизайнерский объект как таковой, а скорее мое сильное личное переживание на тему проекта, что в дизайне гоже не очень.

А. К. Погоди, а что не так с личным переживанием? Ведь как бы мы на эту тему не теоретизировали — допустимо это или нет в дизайне, — ведь все равно всё, что ты делаешь, это проекция твоего личного опыта. Я, например, на заре журналистской карьеры страшно парился, как же написать так, чтобы это было не про меня, а про что-нибудь серьезное, над каждой заметкой из 20 строчек пыхтел по полдня. А сейчас понял, что все гораздо проще: чеши эмпирически, буквально про себя самого. И все отлично получается!

П. Т. Я тебя понял, да. Здесь, как и в большинстве вопросов, у меня есть две кардинально разные позиции. Тот дизайн, которым я занимаюсь, — он, естественно, суперличный. Есть признаки, по которым можно однозначно описать, что это дизайн Протея Темена. И я за личный подход во всем, в том числе в дизайне, потому что это помогает создавать действительно уникальные вещи. Но, с другой стороны, если говорить об идеологии дизайна, о дизайне как о профессии, базовым требованием я бы назвал отсутствие личности. Но тут, опять же, нельзя свести все к чему-то одному — либо личность, либо нет. Я вот за личный подход, потому что это не про тренды, не про коммерческие вещи, а про собственную дорогу с исследованиями.