Страницы:
Сергей КОВАЛЕВ, правозащитник
1. Эти вопросы по отношению к моему процессу не значат ничего. На таком процессе вы сидите в нескрываемо хамской имитации судебного процесса. Я видел настоящие судебные процессы, когда суд походил на суд. Однако это время прошло. Правосудия в нашей стране опять нет.
Сейчас идет суд над Ходорковским и Лебедевым. Обвинение занято бессмысленным делом. Я не очень владею нынешними процессуальными правилами и не понимаю, почему председатель суда не потребует от обвинения четкого и жесткого указания на то, какое отношение к обвинению имеют представленные документы. Быть может, потому, что на этом суде приговор зависит не от судьи?
Тоска слушать, как спор между Лебедевым и обвинением разгорается из-за грубых грамматических ошибок в переводе. Второй процесс, как и первый, — это имитация, вот что должно задевать наблюдателя!
2. Наиболее живыми стадиями являются судебное следствие и прения сторон. Остальное — банальности, лишенные интриги.
Лейтмотив этого процесса — нежелание выпускать подсудимых на свободу, ведь второй процесс противоречит первому. На первом, который был политическим, говорилось о неуплате налогов, а на втором идет речь о краже. Какие налоги? С украденного? Если бы речь шла о справедливости, стоило бы вернуться к первому процессу в порядке протестного производства. Но логику власти можно понять. Как их теперь выпустишь? Они уже показали, сидя, что вовсе не успокоились. Их претензии к власти сохранились, и они намерены проявлять общественно-политическую активность, используя те серьезные деньги, которые сохранились у них в собственности.
Эдуард ЛИМОНОВ, писатель
1. Я был весь внимание во время моего процесса, всё записывал. Когда тебя судят, надо бороться за свою жизнь. Правда, наш процесс был в 2002—2003 году, судебная система с тех пор сильно деградировала.
2. Самая увлекательная вещь, которую я читал, — это материалы моего уголовного дела. Настоящий роман. Увлекательны выступления свидетелей — это живая человеческая драма. На моем процессе было 245 свидетелей. Мое дело было, конечно, более живым, чем дело Ходорковского, — там у нас были незаконные вооруженные формирования, незаконное хранение оружия, кто-то был агентом ФСБ.
Я ходил на второй процесс Ходорковского: читают монотонным голосом какие-то бумаги. Мне в этих бумагах мало что понятно, к тому же это не моя судьба. Не знаю, что чувствует сам Ходорковский.
Сергей НИКОЛАЕВ, адвокат
1. Что угнетает, а что развлекает? Все процессы наполнены одновременно и тем и другим, разделить их невозможно. Там не соскучишься, ведь надо работать и защищать человека. Будешь скучать — всё, дадут срок. Хотя бывает, работаешь, а человек все равно срок получает. И это не потому, что адвокат плохо работает. Вот, например, на процессе того же Ходорковского адвокаты ничего поделать не могут, и это невесело. Не знаю, кому там процесс Ходорковского кажется скучным. Мне он таким не кажется.
2. Бывают, конечно, забавные моменты. Однажды во время процесса судья читала газету. Я ей даже замечание сделал, попытался как-то образумить. Думал, она рассмеется, но нет, она возмутилась. Вообще в суде не без смеха. Причем я заметил, что самые веселые девчонки работают в уголовной канцелярии, а в гражданской все какие-то обозленные.
Арсений РОГИНСКИЙ, правозащитник
1.Ваши вопросы ориентированы на современные судебные процессы, а наши старые несравнимы с нынешними.
2. В советской практике слушания по уголовным делам были короткими, хотя уже тогда были затяжные хозяйственные дела. Суд над демонстрантами на Красной площади продолжался один, может, два дня; суд над Синявским и Даниэлем продолжался два дня — а ведь это громкие процессы. Когда процесс идет два-три дня, интересно всё — показания свидетелей, слова обвинителей, но важнее всего — друзья, которых ты давно не видел и которые сидят в зале. Пожалуй, самое адреналинное — слушание приговора, а самое увлекательное — последнее слово. На современных процессах, имеющих хозяйственно-налоговый оттенок, всё иначе. Пример — процесс над Ходорковским и Лебедевым.
Это суд, в котором они косят под американцев. Там процесс длится год — у нас будет два года. Я с наслаждением жду момента, когда Ходорковский начнет оправдываться. Он будет говорить, я думаю, месяца два, предварительно всё обдумав (ведь в камере думается очень хорошо), чтобы даже людям несведущим стало всё понятно. И это будет самый увлекательный сюжет.
Сергей АКСЕНОВ (НБП)
1. Я провел в суде в общей сложности 8 месяцев. Самое утомительное — это процесс доставки из СИЗО в суд. Не знаю, наверное, у Ходорковского свой персональный шаттл.
2. Нет ничего интереснее, чем твое личное уголовное дело. Но процесс Ходорковского выглядит нудно. Кстати, я ходил на одно слушание, и меня поразило, что стол адвоката был заставлен желтыми цветами. Это, кажется, что-то означает. Либо скорбь, либо сумасшедший дом.
Сейчас идет суд над Ходорковским и Лебедевым. Обвинение занято бессмысленным делом. Я не очень владею нынешними процессуальными правилами и не понимаю, почему председатель суда не потребует от обвинения четкого и жесткого указания на то, какое отношение к обвинению имеют представленные документы. Быть может, потому, что на этом суде приговор зависит не от судьи?
Тоска слушать, как спор между Лебедевым и обвинением разгорается из-за грубых грамматических ошибок в переводе. Второй процесс, как и первый, — это имитация, вот что должно задевать наблюдателя!
2. Наиболее живыми стадиями являются судебное следствие и прения сторон. Остальное — банальности, лишенные интриги.
Лейтмотив этого процесса — нежелание выпускать подсудимых на свободу, ведь второй процесс противоречит первому. На первом, который был политическим, говорилось о неуплате налогов, а на втором идет речь о краже. Какие налоги? С украденного? Если бы речь шла о справедливости, стоило бы вернуться к первому процессу в порядке протестного производства. Но логику власти можно понять. Как их теперь выпустишь? Они уже показали, сидя, что вовсе не успокоились. Их претензии к власти сохранились, и они намерены проявлять общественно-политическую активность, используя те серьезные деньги, которые сохранились у них в собственности.
Эдуард ЛИМОНОВ, писатель
2. Самая увлекательная вещь, которую я читал, — это материалы моего уголовного дела. Настоящий роман. Увлекательны выступления свидетелей — это живая человеческая драма. На моем процессе было 245 свидетелей. Мое дело было, конечно, более живым, чем дело Ходорковского, — там у нас были незаконные вооруженные формирования, незаконное хранение оружия, кто-то был агентом ФСБ.
Я ходил на второй процесс Ходорковского: читают монотонным голосом какие-то бумаги. Мне в этих бумагах мало что понятно, к тому же это не моя судьба. Не знаю, что чувствует сам Ходорковский.
Сергей НИКОЛАЕВ, адвокат
1. Что угнетает, а что развлекает? Все процессы наполнены одновременно и тем и другим, разделить их невозможно. Там не соскучишься, ведь надо работать и защищать человека. Будешь скучать — всё, дадут срок. Хотя бывает, работаешь, а человек все равно срок получает. И это не потому, что адвокат плохо работает. Вот, например, на процессе того же Ходорковского адвокаты ничего поделать не могут, и это невесело. Не знаю, кому там процесс Ходорковского кажется скучным. Мне он таким не кажется.
2. Бывают, конечно, забавные моменты. Однажды во время процесса судья читала газету. Я ей даже замечание сделал, попытался как-то образумить. Думал, она рассмеется, но нет, она возмутилась. Вообще в суде не без смеха. Причем я заметил, что самые веселые девчонки работают в уголовной канцелярии, а в гражданской все какие-то обозленные.
Арсений РОГИНСКИЙ, правозащитник
2. В советской практике слушания по уголовным делам были короткими, хотя уже тогда были затяжные хозяйственные дела. Суд над демонстрантами на Красной площади продолжался один, может, два дня; суд над Синявским и Даниэлем продолжался два дня — а ведь это громкие процессы. Когда процесс идет два-три дня, интересно всё — показания свидетелей, слова обвинителей, но важнее всего — друзья, которых ты давно не видел и которые сидят в зале. Пожалуй, самое адреналинное — слушание приговора, а самое увлекательное — последнее слово. На современных процессах, имеющих хозяйственно-налоговый оттенок, всё иначе. Пример — процесс над Ходорковским и Лебедевым.
Это суд, в котором они косят под американцев. Там процесс длится год — у нас будет два года. Я с наслаждением жду момента, когда Ходорковский начнет оправдываться. Он будет говорить, я думаю, месяца два, предварительно всё обдумав (ведь в камере думается очень хорошо), чтобы даже людям несведущим стало всё понятно. И это будет самый увлекательный сюжет.
Сергей АКСЕНОВ (НБП)
1. Я провел в суде в общей сложности 8 месяцев. Самое утомительное — это процесс доставки из СИЗО в суд. Не знаю, наверное, у Ходорковского свой персональный шаттл.
2. Нет ничего интереснее, чем твое личное уголовное дело. Но процесс Ходорковского выглядит нудно. Кстати, я ходил на одно слушание, и меня поразило, что стол адвоката был заставлен желтыми цветами. Это, кажется, что-то означает. Либо скорбь, либо сумасшедший дом.
Страницы:
Ссылки
- 29.06Продлена выставка World Press Photo
- 28.06В Новгороде построят пирамиду над «полатой каменой»
- 28.06Новый глава Росмолодежи высказался о Pussy Riot
- 28.06Раскрыта тайна разноцветных голубей в Копенгагене
- 27.06«Архнадзор» защищает объекты ЮНЕСКО в Москве
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451848
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343442
- 3. Норильск. Май 1268793
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897722
- 5. Закоротило 822181
- 6. Не может прожить без ирисок 782666
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759490
- 8. Коблы и малолетки 741047
- 9. Затворник. Но пятипалый 471658
- 10. ЖП и крепостное право 407982
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403272
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370670