СВЕТЛАНА РЕЙТЕР побывала в Грозном
© Илья Варламов
Самое точное определение города Грозного принадлежит моей подруге Ксении Маренниковой, поэтессе и нежной девушке с большим сердцем: «Это город, в котором постоянно преследует странное ощущение, что тебя только что наебали».
И это — абсолютная правда. Город Грозный не похож ни на один город мира хотя бы тем, что
не предполагает никакого наличия жителей.
Практически полностью разрушенный во время двух чеченских войн, за последние лет пять Грозный был отстроен заново, с чистого листа, и местами напоминает Дубай, а местами — новостройки в Бутове. Первая строчка чистого листа звучит так: «Спасибо за Грозный, Рамзан!»
Этот лозунг преследует тебя повсюду. Например, ты заходишь в закусочную на рынке, заказываешь неизбежные дешевые и безумно вкусные манты и спрашиваешь у подавальщицы, как идут дела. «Спасибо за Грозный, Рамзан!» — заученно произносит она.
Или ты, например, идешь в больницу, берешь интервью у главного фтизиатра республики, Арби-Хажи Сайдулаева, и просишь сказать, сколько больных туберкулезом было выявлено в Чечне за последний год. «Спасибо за Грозный, Рамзан!» — механически отвечает он.
За Грозный Рамзана Кадырова бесконечно благодарят муллы в мечетях, дикторы чеченского телевидения во всех передачах, учителя в школе, пенсионеры в селе, врачи и пациенты.
Хотя благодарить, в общем, не за что: на земле, наверное, нет города, который был бы таким же мертвым, как город Грозный.
Он напоминает макет, созданный безумным визионером: пластмассовые пальмы вдоль проспекта В.В. Путина, мечети из полированного мрамора вдоль проспекта Ахмат-Хаджи Кадырова и практически полное отсутствие людей.
Читать текст полностью
© Илья Варламов
Мамаши с колясками не воркуют у вычурного фонтана перед мэрией, влюбленные не воркуют на заставленной маршрутными такси площади Минутка, а принаряженная молодежь не выстраивается в очереди в местном ЦУМе.
За те три дня, которые я провела в этом городе, я видела на его улицах хорошо если двадцать человек.
Зато на каждом доме висят непременные портреты Рамзана Кадырова, его отца, Ахмат-Хаджи Кадырова, и их праотца — Владимира Путина. Изображения последнего пугают: он молод, без следов ботокса на лице, с таким лукавым прищуром глаз, как будто увидел в левом углу кошку, поймавшую мышь.
Еще год назад, говорила мне двадцатилетняя жительница Грозного Диана П., по этому городу гуляли простоволосые чеченки в брюках, и народу было гораздо больше, и иногда даже слышался радостный смех. Потом, вспоминает Диана, девушек в брюках начали расстреливать из пейнтбольных ружей шариками краски — прямо так, среди бела дня, из машин.
Девушки кричали, падали в обморок, некоторые даже попали в больницу, брюки носить перестали и купили головные платки — правда, пестрые, шелковые.
«Такая у нас началась мода», — смеется Диана. Женщины, конечно, попереживали, а потом привыкли.
И женщин в брюках на проспекте В.В. Путина больше нет.
Я, наверное, была единственной. К тому же на этом проспекте я решила закурить сигарету и через пять минут была остановлена милиционером-кадыровцем в пятнистой форме и с автоматом Калашникова на груди. Он внимательно изучил мой паспорт и сказал, что «женщинам в городе курить запрещено, а на этом проспекте — особенно».
В общем, никаких официальных правил на этот счет нет. Все правила Рамзан, который «Спасибо за Грозный!», устанавливает сам. Он объявляет вне закона брюки, алкоголь, смех на улицах и разговоры на кухнях.
«У нас нет законов, есть Рамзан, — говорит мне таксист Асламбек. — Вы даже не знаете, как мы живем, а если я вам расскажу, то за мной ночью придут, и все, и нет меня».
© Илья Варламов
Поэтому принято радоваться и делать вид, что все спокойно.
Перед музеем Ахмат-Хаджи Кадырова, огромной блямбой из полированного мрамора, внешне напоминающей гибрид Тадж-Махала и Бородинской панорамы, фотографируются командировочные омоновцы из Тюмени — в кепках и банданах, уперев автоматы в бедро, в классической позе коммандос.
О целях своей командировки умалчивают.
В магазинах канцелярских принадлежностей продают магниты на холодильник: Рамзан с лошадью, Рамзан в темных очках, Рамзан в кепке, с детьми, и просто — в рубашке и галстуке.
На автоматах для приема платежей — надпись «Платежная система “Тимплат” берет пример с нашего лидера, Кадырова Рамзана Ахматовича, в развитии Чеченской Республики». На экране, посреди логотипов «Билайна», «Мегафона» и «МТС», бесконечно показывают ролик: Рамзан Кадыров на стадионе Ахмат-Хаджи Кадырова, в Мекке, на похоронах, в школе, впереди кавалькады машин в открытом автомобиле, украшенном пестрыми коврами.
Похожая кавалькада ездит по городу в день чеченской Конституции: для начала по проспекту Ахмат-Хаджи Кадырова скачет всадник на белом коне, за ним рядком едут черные автомобили. Одну из машин тянет шеей человек пугающих размеров за ременные постромки — на потеху публике.
Разобраться в том, действительно ли жители Грозного честно любят Кадырова, практически невозможно: меньшая часть респондентов отвечает на этот вопрос смущенным молчанием, бóльшая часть отвечает так: «Жизнь отдам за Рамзана».
Кто-то из них может показать вам многоквартирный дом в районе Дома печати, где находится одна из квартир Рамзана Кадырова: «Видите, три этажа его портретом закрыто? Там он бывает иногда. Один мой друг отделку в квартире делал. Там, как только Рамзан в квартиру заходил, у всех тут же телефоны глохли».
Телефоны в Грозном глушат, как только ты подходишь к Дому торжественных приемов, где тоже бывает Рамзан, или когда ты подходишь к «Грозному-Сити», точной копии московского монстра, только меньшего размера.
Телефон глушат и возле нового аэровокзала, по периметру обсаженного бронзовыми львами. Над одним из львов надпись: «Единственным свидетельством патриотизма является поступок. Р. Кадыров». Над другим написано: «Мое оружие — правда, и перед этим оружием бессильна любая армия. Р. Кадыров».
© Сергей Узаков / ИТАР-ТАСС
Основной печатный орган города — газета «Грозненский рабочий», в которой освещаются основные события скудной местной жизни.
Так, недавно в Грозном прошла церемония вручения премии «Золотое перо»: Максим Шевченко и Игорь Верник вручали статуэтки местным журналистам, и самую большую и самую золотую получил Рамзан Кадыров — «за содействие чеченской прессе и развитие ее свободы и независимости».
Но ни того, ни другого в городе нет, как нет здесь и оппозиции, если только не считать оппозиционным проявлением крохотную надпись «ждем перемен» на рыночном ларьке, в котором продают лепешки из тонкого теста.
{-tsr-}Можно уехать из центра и попытаться найти дом, где жила правозащитница Наталья Эстемирова. Никто из местных не знает точный адрес, никто из местных не хочет даже произносить вслух саму фамилию — «Эстемирова». Никто не хочет вспоминать, что она была похищена три года назад, убита, а убийцы, несмотря на поквартирный обход, так и не были найдены.
И за ее фамилией любому грозненцу и грозненке мерещатся ужас, ночь и — «А вдруг за мной придут?»
Ее дом расположен чуть вбок от проспекта Ахмат-Хаджи Кадырова, на улице Богдана Хмельницкого. Простой щитовой дом, расписанный граффити и украшенный портретами Кадырова и Путина.
Перед домом валяются гнилые тыквы. В мусорных баках жгут мусор.
Я кладу на скамейку перед домом две бордовые розы.
Делать в Грозном больше нечего.
