Обычно фильмы дают простые ответы на сложные вопросы. Я хотел бы этого избежать. У меня свои вопросы. Ответов на них я не нашел и притворяться не хочу.

Оцените материал

Просмотров: 55393

Жако Ван Дормель: Лекарство от смерти

Антон Долин · 07/01/2010
OPENSPACE.RU предлагает вашему вниманию главу из готовящейся к печати книги кинокритика Антона Долина «Уловка XXI. Очерки кино нового века»

Имена:  Антон Долин · Жако Ван Дормель

©  Premium Film

Кадр из фильма «Мистер Никто»

Кадр из фильма «Мистер Никто»

Кинокритик Антон Долин известен как автор книг «Ларс фон Триер: Контрольные работы» (НЛО, 2004, 2007) и «Такеси Китано: Детские годы» (НЛО, 2006). Его новая работа, «Уловка XXI. Очерки кино нового века», — три десятка портретов актуальных кинематографистов, которых Долин делит на постмодернистов, реалистов и идеалистов (отдельно выделяя в прологе и эпилоге Мануэла ди Оливейру, старейшего и интереснейшего режиссера планеты). В своих рассуждениях о каждом из героев автор отталкивается от одного фильма, помещая его как в контекст личной фильмографии, так и в общекинематографический, общекультурный контекст. Герои книги — от Дэвида Линча до Михаэля Ханеке — становятся и ее соавторами, в своих интервью подтверждая или опровергая интерпретации критиков.

OPENSPACE.RU публикует главу об «идеалисте» Жако Ван Дормеле, снявшем в 2009 году свой opus magnum — фильм «Мистер Никто», который выйдет в российский прокат в феврале.


В 1912 году французский композитор Эрик Сати, известный шутник и парадоксалист, написал текст о своей творческой стратегии с заголовком-оксюмороном «Memoires d’un amnesique» — то есть «Воспоминания потерявшего память». Почти столетие спустя в фильме «Мистер Никто» эту идею экранизировал бельгиец Жако Ван Дормель, один из самых необычных европейских режиссеров нового времени. Его герой потерял не только память, но и имя — его зовут Немо Никто (то есть, собственно, «Никто Никто»). Дряхлым стариком в 2092 году он пытается под гипнозом своего психотерапевта — а также под прицелом микрофона скучающего журналиста — вспомнить прожитую жизнь. И вспоминает, только не одну, а сразу десятки жизней: в фильме Ван Дормеля бесконечным ресурсом возможностей становится не будущее, а прошлое. Если бы я совершил не тот поступок, а этот, сказал не ту фразу, а эту, что изменилось бы? Вопреки правилам параллельных прямых, линии жизни Немо Никто вихляют и пересекаются друг с другом. Выход из этого лабиринта лишь один: смерть, которая никак не наступит. Сегодня (точнее, завтра) он, самый прославленный склеротик планеты, знать не знает о том, что стал героем сверхрейтингового реалити-шоу «Последний смертный»: весь мир, затаив дыхание, ждет минуты, когда он испустит дух. Но для него самого прошлое сомкнулось с будущим в единую ленту Мёбиуса, и он погружается в былое. Там он надеется отыскать желанную точку разрыва, с которой началось расслоение жизней и судеб.

©  Premium Film

Кадр из фильма «Мистер Никто»

Кадр из фильма «Мистер Никто»

Эта точка — на перроне маленькой провинциальной железнодорожной станции с неслучайным названием «Шанс», где расстаются навеки родители девятилетнего Немо. Мама уезжает от папы в далекую Канаду. Она садится на поезд, и в эту секунду мальчик должен принять решение: остаться с отцом или уехать с матерью? Он бежит за поездом, он оглядывается назад, время останавливается в бесконечной точке невозможного выбора, а за кадром звучит завораживающая фортепианная музыка Эрика Сати.

Десятки миллионов бюджета, двенадцать лет работы над картиной — от первого варианта сценария до финального монтажа. Ван Дормель построил сложнейший, многослойный, невероятно амбициозный для Европы фильм на абсурдном детском парадоксе, выраженном в известном вопросе: «Кого ты любишь больше — папу или маму?» Развивая его, режиссер-сценарист пошел дальше: предложил своему герою десятки вариантов развития событий, не выделив ни один в качестве «правильного», основного, осевого. Подобно герою продвинутой компьютерной игры, Немо может выбрать страну проживания, любимую женщину, профессию, продолжительность жизни. Как, в сущности, каждый из нас. В этом — элементарный месседж фильма, моментально выводящий его за рамки формального эксперимента.

©  Premium Film

Кадр из фильма «Мистер Никто»

Кадр из фильма «Мистер Никто»

«Мистер Никто» построен на такой же очаровательной игре деталей, как «Амели» Жан-Пьера Жене, но начисто лишен уютной неомещанской морали. «Мистер Никто» так же лукаво исследует границы между мечтами и реальностью, как «Вечное сияние чистого разума» Мишеля Гондри, но возводит личную драму маленького человека в ранг вселенского эпоса. «Мистер Никто» так же смело выворачивает наизнанку представления о биографическом жанре, как «Загадочная история Бенджамина Баттона», но обходится без изнурительных клише. «Мистер Никто» так же отважно разрушает представления о реальности (экранной и внеэкранной), как «Матрица», но избегает претенциозной псевдофилософии. Когда 34-летний Немо Никто в промежуточном пространстве сна-транса вступает в диалог с самим собой — старым и мудрым, то узнает о человеке, управляющем событиями: его зовут Архитектор. Кто он такой? Неужто Бог? Нет, разъясняет Немо-старик, Архитектор — это девятилетний мальчик на платформе, поставленный перед невозможным выбором. Следует ли из всего вышеизложенного глубокомысленный вывод? Дряхлый мудрец с удовольствием выдаст трюизм: каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной. И затыкает рот зрителю, уже приготовившемуся возмущенно обвинить старца в шарлатанстве: «Теннеси Уильямс».

«Жизнь — это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью и не значащая ничего» — другая крайность, еще цитата от непреложного авторитета. Хотя многое зависит от угла зрения: смотря кого считать идиотом. Те, по отношению к кому европейская цивилизация нередко употребляла это обидное слово, — объекты пристального внимания Жако Ван Дормеля. Единственный исполнитель, объединяющий все его фильмы, — Паскаль Дюкенн, театральный актер с синдромом Дауна. Родной брат интроверта-протагониста в «Тото-герое» (1991), его второе (и лучшее) «я», он становится собратом и ближайшим товарищем Гарри, бизнесмена на грани нервного срыва в «Дне восьмом» (1996). 
Кадр из фильма «Тото-герой»

Кадр из фильма «Тото-герой»

Если в дебютном фильме Ван Дормеля Дюкенн — лишь второстепенный герой-спутник, то во второй картине режиссера он — идейный и эмоциональный центр сюжета; недаром Дюкенна в Каннах наградили актерским призом, разделенным наравне с партнером по картине, Даниелем Отоем. Мелькает артист-талисман и в «Мистере Никто»: у него нет ни одной реплики, но именно он воплощает альтер эго Немо, еще одну возможность его параллельного бытия. Дюкенн — ничуть не спекулятивный рычаг, он для Ван Дормеля важнейший художественный элемент, уводящий как персонажей, так и зрителей из рационального мира социальных мотиваций в поля чистейшего, безоблачного иррацио. Его участие в каждом фильме режиссера равноценно манифесту, упрямой присяге на верность тем ценностям, которые во взрослом мире считаются инфантильными и несерьезными.

Даун — вечное дитя; дети — непременные и важнейшие герои фильмов Ван Дормеля, в их актерской игре и поведении никогда не ощущается ни малейшего оттенка фальши или натянутости. Тото проживает длинную насыщенную жизнь, исход которой предопределен его детским предрассудком — уверенностью в том, что в роддоме его подменили, и его судьба украдена мальчиком из соседнего дома. Гарри при помощи умственно отсталого ангела Жоржа проваливается в детство, забыв о решении тех невыполнимых задач, которые еще неделю назад сводили его с ума. Старик Немо Никто твердо помнит, каким он был до рождения, легко восстанавливает в деталях раннее детство — как учился ходить и говорить. Лишь в момент принятия первого «взрослого» решения его личность раздваивается и дробится по ходу лет на частицы все меньшие, ускользающие из памяти.

Кадр из фильма «День восьмой»

Кадр из фильма «День восьмой»

Идиотизм Жако Ван Дормеля — тоже осознанный и последовательный. Пережив тяжелую родовую травму и чудом оставшись в живых, всю свою судьбу он принимает как неоправданный и прекрасный дар. Будущий режиссер начинал карьеру как профессиональный клоун, и долгое время не желал лучшего, кроме как веселить детей. Снимал короткометражки, не надеясь на этом заработать. Тридцати четырех лет от роду все-таки дебютировал причудливым «Тото-героем», которого никто не решился вписать в какую бы то ни было актуальную тенденцию — однако, вопреки логике, фильм взял «Золотую камеру» за дебют в Каннах, и режиссер стал знаменитым. Следующий фильм, «День восьмой», он снял, однако, лишь пять лет спустя. Опять успех, каннские трофеи для актеров и номинация на «Золотой глобус». И… десять лет полного молчания, а потом — несуразно дорогой и амбициозный англоязычный проект «Мистер Никто». А его по какому ведомству провести? На этот вопрос даже толерантное жюри Венецианского фестиваля с Ангом Ли во главе не придумало ответа, на всякий случай отдав специально учрежденный приз за техническое совершенство художнице-постановщице фильма Сильви Оливе.

Жако Ван Дормель последователен и упрям, как ребенок — или идиот. Идею картины о судьбе, природе времени и сути выбора он сформировал еще в 1980-х, когда снял короткометражку о мальчике на перроне. А потом вышли «Осторожно, двери закрываются» Питера Хоуитта и «Курить / Не курить» Алена Рене, другие фильмы о неисчерпаемых возможностях. Жако остановился, затаился, выдержал немаленькую паузу. И все-таки сделал свое главное кино — о Немо-герое.
Страницы:

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:4

  • Ab· 2010-01-09 15:04:52
    "...фильм «Мистер Никто», который выйдет в российский прокат в феврале"

    Надо было в феврале и публиковать!
  • kostya-a-a· 2010-03-31 14:27:37
    перепутали кадры из фильмов "тото-герой" и "восьмой день" ;)
  • distory· 2010-05-07 17:37:13
    Спасибо. Было интересно почитать о прекрасном творении Жако Ван Дормеля.
Читать все комментарии ›
Все новости ›