По попсе

Репортаж ДЕНИСА БОЯРИНОВА с первого – и, вероятно, последнего – съезда российского шоу-бизнеса

Телефонный разговор с редактором ток-шоу «НТВшники» занял долгих полчаса. Ульяна попросила поговорить с ней о русской попсе, а тема эта бескрайняя и болезненная. Если вкратце, я сообщил Ульяне, что ситуация в российской поп-музыке хуже, чем в поп-музыке Индии и Украины, зато лучше, чем в российской же социальной сфере. Что российскому попсу и породившему его шоу-бизу, как и всей нашей стране, отчаянно необходима модернизация, поскольку они существуют преимущественно по клановым законам и полукриминальным схемам, оставшимся в наследство аж от советской власти. Но не все так плохо и безнадежно: плюс в том, что эта модернизация произойдет неизбежно, даже без всякого вмешательства государства, потому что во всем мире музиндустрия сейчас переживает радикальную перестройку организма из-за торжества цифровых технологий. Музыка, и поп- в том числе, уходит из радио и ТВ в интернет, а значит, скоро даже русскому шоу-бизу и попсу придется жить по новым, более прозрачным и справедливым законам. Тут уж либо перевоспитываться и переучиваться, либо сигать с корабля современности. Ульяна дождалась, когда я закончу, и вежливо попрощалась без лишних комментариев. Однако вскоре перезвонила и пригласила меня на запись очередного выпуска «НТВшников», где перед телекамерами должно было состояться честное и откровенное обсуждение больных мест российской поп-музыки. В статусе «гостя».

Два дня спустя в назначенное время я стоял у центральной проходной «Останкино». Лестницу, ведущую к металлоискателям и турникетам, осаждала толпа тетушек и дядюшек — видимо, статистов для телепередач. Ассистентка «НТВшников»и вип-статус «гостя» позволили мне без задержек проплыть через турникеты прямо в гримерку, где сидела колоритная компания, коротавшая время до эфира минералкой и печеньем. Пышнокудрый певец Прохор Шаляпин, отчаянно окая и гэкая, волновался, потому что еще юн и неопытен и еще потому, что забыл дома ремень от брюк. Его покровительственно успокаивал поднаторевший в телесъемках пышнотелый певец Игорь Наджиев — тем, что «выше пояса не снимают», да и вообще неизвестно, покажут ли. Выпорхнувший из кресла гримера экс-«акула пера» Сергей Соседов в эксцентричном кардигане ручной вязки сменил тему, поинтересовавшись у Шаляпина, настоящее ли у него имя. «Да какая разница», — на автомате отбил подачу Прохор и, тряхнув кудрями, громко расхохотался. И все засмеялись. Певец Наджиев принялся нахваливать Шаляпину журналистские таланты и ораторское искусство Соседова. «Можно так вопрос задать, так его озвучить, что спрашиваемый и ответ позабудет», — подтвердил экс-акула спич Наджиева. И все снова засмеялись.

Тут влетела другая ассистентка и с возгласом «Девушки, хватит, так пойдете!» извлекла из гримерки трех худющих блондинок с недовольными лицами, в коротких блестящих платьях и на высоченных шпильках. Ассистентка, суетясь и спеша, потащила меня и блондинок на съемочную площадку. Она очень торопилась. Блондинки шли по коридору «Останкино» медленно и грациозно, как верблюды по пустыне.

На площадке, выполненной в форме амфитеатра, нас с блондинками усадили рядом — на первом ряду от сцены, сразу за левым крылом кресел, предназначенных для главных спикеров ток-шоу. На полу, у шпилек трех граций, были приклеены три листка A4 с крупно отпечатанной надписью «Мобильные блондинки». «А где ваша четвертая?» — вдруг строго спросила девушек ассистентка. «В пробке стоит», — ответила одна из блондинок. Лицо ассистентки слегка перекосило.

В воздухе висело напряжение, как перед олимпийским стартом. Трибуны были полностью укомплектованы зрителями. Ведущий «НТВшников» Антон Хреков, глядя в пустоту, предлагал кому-то невидимому уже начинать. У этой же стойки переминались с ноги на ногу соведущие программы — звезды «НТВ» Вадим Такменев, Павел Лобков и Елена Ханга. Ассистентки начали рассаживать спикеров по их креслам. На сцене появились критик Артемий Троицкий, программный директор «Русского радио» Роман Емельянов, продюсер Виктор Дробыш, создатель «Руки вверх», а с недавних пор генеральный директор Real Records Сергей Жуков и гроза ментов Юрий Антонов. На гигантском экране высветилась красочная заставка: «ПОПСА. Российский съезд шоу-бизнеса». Натяжка, конечно, но небольшая — более представительных делегатов из разных сфер шоу-биза надо было еще поискать.

Начали с пародии: жутко кривляясь, упитанный певец Эдик, изображающий нечто среднее между Димой Биланом и Сергеем Зверевым, спел что-то про «стринги, разделяющие две половинки». Шутке вяло посмеялись все присутствующие делегаты, кроме Антонова, который лишь еще больше нахмурился. Потом «НТВшники» перешли к более серьезным обвинениям русской попсы в пошлости: на гигантском экране был показан сюжет на данную тему, сделанный каким-то корреспондентом канала, который не рискнул явиться в студию. Спору нет, пошлости в русской попсе хватало во все времена — однако едкий и обличительный комментарий отчего-то был проиллюстрирован видеопримерами не первой свежести — в лучшем случае, из середины 2000-х. Да и сам закадровый текст, с выражениями типа «те же яйца, только в профиль», не был на высоте стиля. «Мобильные блондинки» во время сюжета скучали и шушукались о чем-то своем, до меня иногда долетали слова вроде «морщины на коленях». Оживление блондинок и всего зрительного зала вызвало появление еще одного «делегата» — в студию вальяжно вошел Богдан Титомир и, прежде чем развалиться в отведенном ему стуле, обошел сцену по кругу и поздоровался с каждым спикером, кроме Романа Емельянова. Титомир пришел на съемку с жокейским стеком, что дало ведущим ток-шоу повод для бурного обсуждения, в финале которого Павел Лобков сострил, что кого-то сегодня «будут шлепать по попсе».

Забегая вперед, скажу, что ток-шоу обошлось без жертв: все было чинно и благостно, хоть и очень долго. Слегка «по попсе» досталось от ведущих разве что «Мобильным блондинкам» да певцу Прохору Шаляпину. Первым — за то, что они, «здоровые девицы», не могут одновременно хорошо петь и плясать на сцене, и потому открыто поют только под фанеру, а 70-летняя Тина Тернер может. Второго — что он выступает на корпоративах за какие-то совсем смешные деньги, то есть фактически в нагрузку. Специально приглашенный «НТВшниками» некто DJ Васильич, бородатый мужичок в кепке, который демонстрировал аудитории схожесть некоторых фрагментов из песен Дробыша и зарубежной эстрады, дал залп вхолостую. Виктор Дробыш отмахнулся от этих улик как от мухи, объяснив, что-де у него тут использована обычная секвенция, которая еще от Баха пошла. Титомир разъяснил с места: «В народе называется “лесенка”. Половина песен в попсе на “лесенке” построено». Блондинки понимающе закивали головами.

Постоянно отвлекаясь на незначительные детали, «НТВшники» на ходу проскочили главные проблемы русской поп-музыки XXI века — коррупцию и «неформат». В своем сюжете для ток-шоу ведущий Антон Хреков наглядно объяснил, почему за попсу, якобы бесплатно льющуюся с экранов ТВ и радиоволн, на самом деле платит простой посетитель супермаркетов и универмагов. Экономическая логика такая: эфирная попса зарабатывает преимущественно на корпоративах, которые оплачивают из рекламного бюджета компании — производители товаров. А они формируют эти бюджеты из прибыли, поступающей от продажи товаров и услуг. Если сократить эту цепочку, окажется, что на наряды-дома-машины Билана и Фриске скидываемся мы, всем миром, даже не подозревая об этом. Хреков упустил важную деталь, что расчеты с поп-звездами за корпоративы ведутся преимущественно черным налом — в конвертах перед выступлением. А значит, попса не платит со своих доходов налоги государству, то есть еще и ворует у своего народа. И вот это уже действительно обидно.

Проблема «неформата» также связана с коррупцией, разъевшей систему российского шоу-бизнеса. «Неформат» — это волшебное слово, которое говорят недобросовестные менеджеры FM-радиостанций и ТВ-каналов малознакомым им музыкантам и их директорам, вообще не желая слушать принесенные песни или рассчитывая получить за их размещение в эфире мзду. Диалоги на эту тему между представителями музыкантов и медиаканалов обычно ни к чему не приводят: музыканты жалуются, что за ротации берут бабло, менеджеры резонно отвечают, что в их организации точно не берут, а у вас просто песни плохие. Хорошую песню куда угодно возьмут не глядя. И действительно, чего тут полемизировать, тут надо ловить взяточников за руку и судить. Пойти ради острого градуса дискуссии на такой эксперимент со скрытой камерой «НТВшники» не додумались. Вместо этого в студию запустили выглядящего как анимационный Тугарин Змеевич певца Наджиева. Он обратился к Роману Емельянову с заготовленным упреком «не берете в эфир настоящую оригинальность» и после долгих препирательств выпросил-таки себе прослушивание у программного директора при свидетеле Хрекове: «Если вам всем не понравится, тогда всё!» Подозреваю, что о результатах этой аудиенции мы не узнаем никогда.

Градус дискуссии в «НТВшниках» колебался около нуля. Восемь главных спикеров (в какой-то момент в студию торжественно ввели почтенного Иосифа Кобзона, а потом улыбчивого Александра Рыбака) под неумелой дирижерской палочкой Хрекова и его коллег переливали из пустого в порожнее. Кобзон вспоминал старые добрые времена, предлагал помогать молодым и вернуть в жизнь худсоветы. Юрий Антонов говорил, что в России вовсе нет никакого шоу-биза, грезил о Лос-Анджелесе и фестивале талантов на государственные деньги, «как в Сан-Ремо». Емельянов нахваливал группу «Винтаж» как пример молодых, пробившихся благодаря таланту и у которых все хорошо — и музыка, и тексты. Дробыш жаловался, что устал быть кукловодом, и мечтает об артисте, воле которого мог бы подчиниться. Титомир жонглировал стеком и комментировал происходящее по поводу и без. Время от времени спикеры вспоминали, что была же в России настоящая поп-музыка, которая и по сей день качает, даже молодых — это Юрий Антонов. Антонов благосклонно принимал осанны и улыбался «Мобильным блондинкам».

Впрочем, людям, которые могли бы высказаться по существу, так и не досталось микрофона или толкового вопроса. Жукову дали сказать пару незначащих фраз и под конец ток-шоу зачем-то заменили на Катю Лель. Троицкого пару раз прервали на полуслове, так что в какой-то момент Титомир открыто скандировал: «Хватит слушать туфту. Дайте слово настоящему эксперту. Говорите, Артемий Кивович!» Впрочем, это не помогало — Троицкий уже не хотел говорить, а Хреков — давать ему слово.

Настоящим скандалом запахло, когда из кресла гостя фактически насильно удалили Александра Рыбака — он готов был еще посидеть, но Хреков ему разъяснил, что тот опаздывает на концерт. Смысла этой операции никто не понял, пока в студию не ввели немолодую волнующуюся женщину, которую усадили в кресло Рыбака. В тот же момент Иосиф Кобзон вскочил со своего места и ринулся на выход. «Не уходите по-английски, Иосиф Давыдович», — взмолился Хреков и, заставив аудиторию проводить народного артиста СССР аплодисментами, представил новую гостью: бывший директор Софии Ротару Ольга Петровна Коняхина. Дробыш сказал вполголоса «Хороший директор — мертвый директор» и засмеялся своей шутке. Емельянов растерянно протянул: «Эта история случилась год назад». Троицкий недоуменно посмотрел на соседа. В дальнейшем выяснилось, что эта история в духе «Программы максимум» — довольно неуклюже Ханга и Хреков пытались выудить из Коняхиной чистосердечное признание, что она растратила деньги Софии Ротару, проиграв их в казино. Коняхина вполне успешно отбояривалась. Тем временем Дробыш, Емельянов и Троицкий возмущенно перешептывались между собой. Дробыш предположил, что было бы правильно прямо сейчас дружно последовать примеру Кобзона. Однако никто не встал и не вышел. Шел четвертый час съемок.

Допрос Коняхиной стал бесславным финалом ток-шоу, как бы поднимающим на российском ТВ острые околосоциальные темы. Всем — гостям, зрителям, ведущим — хотелось только одного: поскорей уйти. После десяти минут пустого словословия и бессмысленного голосования зала Антон Хреков произнес финальную речь, которая сводилась к тому, что производителям русской попсы не повредило бы прилагать к продукту побольше сил, ума, выдумки и фантазии. Железобетонное резюме, которое можно адресовать и производителям ток-шоу.