– Русские промоутеры говорят: «Хороший клуб живет три года». Согласны?

– В Нью-Йорке – один год. После они продолжают работать, но все модники уже тусуют в другом месте.

– А какой ваш любимый клуб в NY сейчас?

– Есть такая поговорка, с которой я абсолютно согласна: «В клуб ходят либо на работу, либо на блядки». По поводу второго пункта – я замужем. По поводу первого – деньги вперед. Иными словами, для меня нет ничего более скучного, чем клубы. Я слишком много тусовалась в свое время. К тому же я никогда не любила слушать других диджеев – не хотела попадать под чужое влияние. И, по-моему, нет более унылого зрелища, чем тусовщики из прошлой эры у стойки бара. Слава богу, я не была ни наркоманом, ни пьяницей, и у меня всегда была реальная жизнь. Я хожу в клубы, когда меня специально приглашают друзья – на выступления, перформансы, праздники и т.д. Этим летом меня часто звали на вечеринки на крышах домов или в отельных номерах – boom boom room, или как там они сейчас называются.

– На что сейчас в Нью-Йорке спрос – в барах, за вертушками? Какие тренды вы ненавидите?

– За вертушками – тренд на моделей, актеров, их родственников и других якобы известных неудачников, которые ставят хиты с ноутбука. Все это было, было. Я не понимаю, почему люди не экономят свои деньги, просто купив диск с хитами 80-х, 70-х и т.д.

Бары в Нью-Йорке – великолепные. Какого-то одного тренда я не назову, кроме того, что просто бармены теперь возвысились до «миксологов»: в моде фирменные коктейли и все такое. А также есть крутые «алкопритоны» – их особенно люблю.

Но вообще, как можно не ненавидеть тренды в принципе? Если что-то стало популярным – спрыгивай с поезда! Хоть я тоже люблю boom boom room, джеггинсы и несколько поп-хитов (как не любить Jay-Z или Эминема?), но мой принцип: я делаю не так, как все, а наоборот.

– На наш взгляд, в ночной жизни Москвы наблюдается кризис: диджеи больше не являются авторитетами вкуса. В клубах и ресторанах они приравнены к обслуге, обязанности которой вышколенно подавать публике то, что она знает и всегда хочет, – хиты 80-х, 90-х и т.д. Самые коммерчески успешные диджеи играют один и тот же заезженный репертуар – под другие песни якобы люди не танцуют. Так происходит в заведениях, даже претендующих на модную и продвинутую публику. По-вашему, это нормально? И происходит ли в Нью-Йорке что-то похожее?

– Нормально – в том смысле, что понятно, почему это происходит. Бизнесмены вкладывают большие деньги в свои заведения и хотят гарантированного их возврата и хорошей прибыли. И не хотят рисков. Если ты играешь незнакомую людям музыку, они скорей всего поначалу почувствуют себя неуютно, а то и вовсе разозлятся и никогда не вернутся в клуб.

Я сделала себе имя как диджей тем, что сгоняла людей с танцпола пачками – в меня швырялись посудой. Но мне было пофиг, и хозяевам клубов, на которых я работала, тоже было пофиг. Нам все равно не нужны были эти недоумки, которые портят атмосферу. В те времена владельцы клубов были концептуалистами как кинорежиссеры, «дормэны» работали директорами по кастингу, диджеи – композиторами звуковых дорожек, а публика – актерами в этих «ночных» фильмах. И все были на одной волне!

Помню, когда я играла в VIP-комнате клуба Palladium, какой-то человек меня попросил поставить песню Мадонны. Я ему ответила, что Мадонну играют ниже, на главном танцполе Palladium, а здесь закрытый зал и музыка не для масс. Он очень расстроился, начал угрожать мне увольнением, потому что он, мол, близкий друг Стива Рубелла (владелец и арт-директор Palladium, который он открыл вместе с Яном Шрейгером после Studio 54. – OS). Я записала ему свое имя на бумажке, чтобы он ничего не перепутал. Тут в разговор вмешался низенький человек, который все это время стоял рядом со мной: «Слышал, что она сказала? Мадонну ставят на нижнем танцполе. Иди туда». – «А ты кто такой? – возмутился жалобщик. «Я – Стив Рубелл». Иными словами, нам было все равно, что кто-нибудь подумает. Они могли бы найти себе другое место, по вкусу, и оставить нас в покое.

Сейчас все по-другому: владельцы строят заведение, вливают деньги и требуют регулярной отдачи капиталовложений. Арт-директора (ха-ха!) находят промоутера, который нанимает своего друга детства диджеем, и они заводят в клубе песни, под которые выросли. Как правило, туда приходят какие-нибудь унылые толстосумы или богатенькие детки, которые могут танцевать только под хиты. Нью-Йорк сейчас очень дорог для голодных художников. Нет возможности просто околачиваться по округе, надеясь встретить единомышленников, или заниматься чистым искусством. Стоимость аренды высока, все контролируют деньги Уолл-стрит, а людей оттуда мы привыкли избегать, потому что это агрессивные и грубые быки без вкуса... Ой, кажется, я сбилась на проповедь (ха-ха!).

– Что вы будете играть в Москве?

– Танцевальную музыку. Полагаю, от меня ждут 1980-х, но это будут МОИ 1980-е. Будут хиты, будут и сюрпризы. Будут счастливые и разозленные. Мой стиль – экстремальная эклектика. Насколько возможно уместить в два часа – и ведь я играю песни целиком. Меня бесит эта европейская манера подрезать треки.

Как диджей старой школы, я буду играть с CD – моя виниловая подборка слишком ценна, чтобы везти ее через океан, да и весит тонну.

– Наверное, все это спрашивают, и тем не менее: что же вы играли на похоронах Уорхола?

– The Velvet Underground, Элвиса, Duran Duran (у него был бзик на них), Мэрилин Монро... Как отправные точки использовала его картины и впечатления от личного общения с ним (мы были хорошо знакомы, он упоминает меня в своих дневниках). Словом, это была очень веселая вечеринка, несмотря на то что все (те, кого пригласили) были в трауре. Она проходила на нижнем этаже Paramount Hotel, который Рубелл и Шрейгер только что купили. А я была их диджеем-звездой – это были времена Palladium.

– Какой ваш персональный топ песен для похорон?

– Забавно, что вы спросили.
(Играют скрипки.)
Вообще-то я встретила этот год на смертном одре, натурально. В январе у меня диагностировали рак – двух типов сразу, причем второй – с 20-процентной вероятностью выжить. 2 февраля меня прооперировали. В больничной койке я развлекала себя планированием своих похорон, до тех пор, пока не решила, что их не будет. Я выбрала кремацию, а свой пепел решила развеять в водопадах Мауи. Вот и саундтрек к церемонии прощания с моим бренным телом я подобрала:

1. The Kinks – Juke Box Music
2. Velvet Underground – Rock & Roll
3. Cabaret Voltaire – The crackdown
4. Eno – Some of them are old
5. Any Gospel Great – Amazing grace
6. Roy Rogers and Dale Evans – Happy trails
7. Tom Waits – Grapefruit moon
8. Mark Knopfler – finale-last exit to Brooklyn
9. Jack Nitzsche – Starman leaves/end title
10. Marilyn and The Moviestars – Sex means nothing when you’re dead
11. Terry Reid – Rich kid blues
12. Billy Holiday – God bless the child
13. Them Crooked Vultures – Warsaw or the first breath you take after you give up
14. Sid Visicous – My way

Потакающий только моим прихотям? Разумеется! Плаксивый? Естественно! Очевидно, я перебрала с хронометражем... Так я же, черт дери, диджей!

И как видите, я выжила (утрите слезы). Ха-ха!

26 ноября Анита Сарко диджеит в ресторане «Арт-Академия»