В Пермском театре оперы и балета прошла инаугурация Теодора Курентзиса
Имена:
Марк де Мони · Теодор Курентзис
© Антон Завьялов / Пермский театр оперы и балета
Теодор Курентзис
Курентзис начал работать в Перми
совсем недавно, но новые времена уже ощущаются даже «на запах». В бывшей гостиной рядом со сценой, где в прежние времена в антрактах особо дорогих гостей чинно поили чаем с печеньем, теперь курятся благовония.
А после концерта тут точно так же, как это бывало в кабинете Сибирского Колизея — Новосибирского театра оперы и балета, —
с золотой табличкой на двери «Курентзис Теодор Иоаннович», набивается шумная и дымная молодежная тусовка. Это теперь комната нового худрука Пермского театра оперы и балета.
На днях маэстро был официально представлен труппе, а вместе с ним и его команда, которую, между прочим, украшает Марк де Мони, легендарный автор питерского фестиваля
Earlymusic и до недавнего времени сотрудник Михайловского театра Владимира Кехмана. Оттуда он переманен Пермью, чтобы отвечать за международную деятельность театра, которая должна расширяться не по дням, а по часам.
Труппа приняла пришельцев молчаливо. С бывшим худруком театра
Георгием Исаакяном дружелюбной передачи власти не получилось — он уехал из Перми прямо накануне, что было истолковано как демонстративный жест. Ответственным за связь старой и новой эпох, судя по всему, становится главный дирижер Валерий Платонов, лауреат последней «Золотой маски» (за первое исполнение оперы Александра Чайковского «Один день Ивана Денисовича»), остающийся в театре и при Курентзисе.
Читать текст полностью
© Антон Завьялов / Пермский театр оперы и балета
Оркестр Musica Aeterna
Вечером перед этой процедурой бывший новосибирский оркестр Курентзиса Musica Aeterna дал первый концерт по месту своей новой прописки (который стал бы главным событием города, если бы не произошедший в тот же день страшный пожар на складе бытовой химии). Перед началом концерта микрофонный голос из-за кулис бескомпромиссно объявил, что музыка Моцарта (это были 40-я и 41-я симфонии) «будет сыграна в строе 440 Гц». Публика восприняла это загадочное обстоятельство с таким энтузиазмом, что в начале второго отделения тот же голос вынужден был спуститься с небес на землю и пояснить, что хлопать между частями все-таки не надо.
Эту деталь, на самом деле, можно рассматривать как метафору всего происходящего в Перми, от которого и страшно, и головокружительно интересно. Талантливые революционеры, которые считают, что им принадлежит будущее, нагрянули в город с не очень завидным музыкальным настоящим. Душный мейнстрим, с которым борется Курентзис, тут, собственно говоря, никакой не мейнстрим, а героическая борьба за выживание. Изысканный десерт в виде жильных струн и заниженной настройки звука «ля» предлагается там, где, так сказать, еще не все в порядке со щами.
В общем, приплюсовывание Курентзиса и его команды к пермякам — это настоящий социальный эксперимент, где довольно пожилая, небогато оплачиваемая труппа с советской выучкой должна уживаться с задиристой, успешной, часто даже еще не закончившей консерваторий молодежью с европейскими зарплатами (к тому же усиленной специально закупленными профессионалами).
Обещанные Курентзисом музыканты из столиц и из-за границы уже имелись на инаугурационном концерте, чтобы потом отправиться всем вместе на ответственные европейские гастроли под пермским знаменем. Из разных стран и ансамблей (например, из Balthasar-Neumann-Ensemble, с которым Курентзис только что работал в Баден-Бадене) приехали восемь отличных барочных духовиков с правильными инструментами, которые то и дело красиво и мягко булькали. Кроме того, мелькали лица из рудинского оркестра Musica Viva, из Большого театра, из РНО.
© Антон Завьялов / Пермский театр оперы и балета
Оркестр Musica Aeterna
Хрестоматийный Моцарт, сыгранный на исторических инструментах, надо думать, поражал местную публику непривычной легкостью и прозрачностью. Но музицирование этого сборного состава на не обжитой еще площадке не отличалось фирменной новосибирской сыгранностью, когда одного шевеления брови маэстро достаточно для моментальной реакции всего коллектива. Звук был суховат, непривычно осторожен и малоузнаваем, особенно в медленных частях. Оба финала, впрочем, нагоняли драйва. И летучий отшлифованный бис из Ж.Ф. Рамо, сыгранный струнным составом, окончательно клал публику на лопатки.
{-tsr-}Но понятно, что не только театр, но и зарождающийся новый оркестр, который, судя по заявлениям Курентзиса и пермского руководства, должен за несколько месяцев из камерного превратиться в симфонический, будет требовать огромного количества работы. Musica Aeterna — это уже вполне раскрученный лейбл, который нужно наполнять новым содержанием и качеством.
Вертится на языке бестактный вопрос - кто оплачивает эти вояжи от Бадена до Новосиба и как называется статья в бюджете на эти покатульки? Мильграм?Спейс? Теодор Иоаннович делится? Или журналистка на собственные средства как футбольная фанатка отправляется "на выезд"?
Во-вторых. Я периодически посещаю концерты классической музыки в Перми. И ни разу не был свидетелем столь бурных апплодисментов между частями крупной формы. Бывает, два -три "идиота" хлопнут - и всё. Я не знаю, в чём секрет столь необычной реакции публики на концерте Курзентиса. Но некоторые знающие люди пишут, что ларчик открывается просто - наши высококультурные министры, почему-то опасаясь недостатка зрителей, заполнили зал клакерами...
В-третьих, несколько фальшивых нот смазали впечатление от исполнения. Возможно, это из-за волнения - всё-таки первый концерт в театре, который на несколько лет станет домом. Ну, и интерпретация показалась спорной - как-то разваливалось всё на мелкие кусочки, понравился только менуэт из "Юпитера".
Ждёс следующих концертов, замечательно, что наконец-то в оперный начали вваливать бабки. Всем классико, поцоны!
Понятно, что Курентзис ждет, пока не него не свалится ангажмент шефа где-нибудь в Эвропах (а он никак не сваливается, более того - после Парижа Баден - падение имярек в район плинтуса), а потому надо где-то пересидеть. Новосиб надоел, ибо весь пиарэффект от хождения в народ оттрещал три года назад, не произведя должного эффекта на уши европейских интендантов - и, разумеется, о том, что оставил великий маэстро после себя там, Спейс не напишет.
Очень грустно читать апокалиптические колонки о том, как все ужасно в нашей музыкальной индустрии - а потом, смотреть на культурный распил имени Гельмана, в котором ОС принимает такое живое и непосредственное участие.
Потому как воровство в консерваториях и ЦМШ и многолетнее профукивание средств на новогодние хлопушки, вроде иксановского ГАБТа - вещи одного порядка и происхождения.
Боюсь вообразить бюджет этого переселения в Пермь, на эти деньги можно обеспечить местный театр гастролерами, способными вытянуть репутацию театра на поверхность. На это есть деньги в Барселоне, уверен - есть и в Перми.
Не могу себе представить штатных журналистов,н-р, в Руртриеннале или Зальцбурге.
У нас, пожалуйста, как у Григоровича был свой Ванслов, так у Теодора Иоанновича - своя Бирюкова. Я сомневаюсь, что Кайзер ездил и ездит по миру за Тилеманном, дабы воспеть каждый его вздох за пультом.
Одаренный дирижер Круентзис, и модульная потемкинская деревня "Курентзис - второе пришествие в русском искусстве", это, конечно, не одно и тоже.
Про колебания и герцы писать не буду. Это удел специалистов. Первое прилагательное, которое пришло на ум мне и многим моим знакомым (в том числе и музыкантам) при прослушивании предложенного материала, это «мягкий». Да, звук был непривычно мягким. Иногда даже хотелось покрутить «ручку громкости», что бы лучше слышать нюансы. Впрочем, после антракта такое желание улетучилось.
Конечно, необычной была и картинка. Прямо перед пожарным занавесом, на авансцене расположились все музыканты. Именно поэтому они и входили на сцену через зал. Все скрипки играли стоя. В пермском оркестре они, как правило, сидят. После начала концерта стало понятно для чего. Совершенно очевидно, что Курентзис уделяет огромное внимание внешней выразительности. Он заботится таким образом и о тех, чей слух не может услышать «лажу» или оценить её отсутствие… А ведь встречается и такой зритель. Глазом он лучше музыку воспринимает))) Вот им-то и адресована, вероятно, гротескная пластика Теодора Иоановича. Эта некая помесь ужимок Петра Алексеевича Мамонова (на эстраде) и Олега Гаркуши (шоу-мен группы «Аукцыон»). И действительно, очень эффектно выглядел «диалог» с группами скрипачей. Курентзис время от времени наскакивал на них, и они через полсекунды волной приседали ему навстречу. Впрочем, не все наскоки имели ответ. Возникало ощущение, что Теодор иногда путался в своей пластической партитуре, что производило комический эффект. Однозначно можно сказать, что дирижер кайфовал от своего танца и аккомпанемента в исполнении оркестра.
Понравилось это и вице-премьру правительства Пермского края Борису Мильграму, который по окончании симфонии буквально выпрыгивал из ботинок, аплодируя приглашённой им звезде. Оно и понятно. Он по образованию драматический режиссёр и к визуальному ряду очень внимателен. Смею предположить, что на симфонические концерты пермского оркестра театра оперы и балета он не ходил именно по причине отсутствия ярких внешних эффектов. Скучно ему было, наверное. И не одному ему. Много было в этот раз и других «необычных» посетителей симфонического концерта. Именно они и хлопали между частями симфонии. Как они решили придти в этот день в театр – загадка. Впрочем, надо, наверное, порадоваться: у театра появились новые зрители)))
http://nk.perm.ru/articles.php?newspaper_id=886&article_id=22522
Тем более рынок не резиновый и перепроизводство станет очень быстро заметным, в Германии 3 свободных кларнетовых места. Посчитайте, сколько только учится народу в 35 хохшулях. По моему глубокому убеждению, надо инвестировать в развитие не образовательных, а культурных институций. И отнюдь не только разгонкой зарплат. Вон в том же Ебурге пристойные оклады, но Концертгебау филармония не стала.
Пассаж про Новосиб вообще не понял, французы снабжают своими флейтистами полмира, куча европейцев работает в Азии. Если хороший тромбоновый профессор в Лионе, к нему стоит очередь со всего мира.
Мне никогда не было понятно, почему нельзя купить хорошего гобоиста за 4-5 тысяч, швейцарской или французской сборки, когда оне не брезгуют Китаем за 2. Тем более есть ключевые позиции-их всего-то четыре на оркестр и они решающие, никто не заставляет тащить всех туттистов. При этом никакая Пермь и Москва никогда не родят духовика лучше, чем в Женеве.
http://www.concertgebouw.nl/PDF/Brochures/Concertgebouw-series-10-11/files/eigen%20programmering%202010-2011.pdf