Письмо из Перми

В Пермском театре оперы и балета прошла инаугурация Теодора Курентзиса

Имена:  Марк де Мони · Теодор Курентзис

​Курентзис начал работать в Перми совсем недавно, но новые времена уже ощущаются даже «на запах». В бывшей гостиной рядом со сценой, где в прежние времена в антрактах особо дорогих гостей чинно поили чаем с печеньем, теперь курятся благовония. А после концерта тут точно так же, как это бывало в кабинете Сибирского Колизея — Новосибирского театра оперы и балета, — с золотой табличкой на двери «Курентзис Теодор Иоаннович», набивается шумная и дымная молодежная тусовка. Это теперь комната нового худрука Пермского театра оперы и балета.

На днях маэстро был официально представлен труппе, а вместе с ним и его команда, которую, между прочим, украшает Марк де Мони, легендарный автор питерского фестиваля Earlymusic и до недавнего времени сотрудник Михайловского театра Владимира Кехмана. Оттуда он переманен Пермью, чтобы отвечать за международную деятельность театра, которая должна расширяться не по дням, а по часам.

Труппа приняла пришельцев молчаливо. С бывшим худруком театра Георгием Исаакяном дружелюбной передачи власти не получилось — он уехал из Перми прямо накануне, что было истолковано как демонстративный жест. Ответственным за связь старой и новой эпох, судя по всему, становится главный дирижер Валерий Платонов, лауреат последней «Золотой маски» (за первое исполнение оперы Александра Чайковского «Один день Ивана Денисовича»), остающийся в театре и при Курентзисе.

Вечером перед этой процедурой бывший новосибирский оркестр Курентзиса Musica Aeterna дал первый концерт по месту своей новой прописки (который стал бы главным событием города, если бы не произошедший в тот же день страшный пожар на складе бытовой химии). Перед началом концерта микрофонный голос из-за кулис бескомпромиссно объявил, что музыка Моцарта (это были 40-я и 41-я симфонии) «будет сыграна в строе 440 Гц». Публика восприняла это загадочное обстоятельство с таким энтузиазмом, что в начале второго отделения тот же голос вынужден был спуститься с небес на землю и пояснить, что хлопать между частями все-таки не надо.

Эту деталь, на самом деле, можно рассматривать как метафору всего происходящего в Перми, от которого и страшно, и головокружительно интересно. Талантливые революционеры, которые считают, что им принадлежит будущее, нагрянули в город с не очень завидным музыкальным настоящим. Душный мейнстрим, с которым борется Курентзис, тут, собственно говоря, никакой не мейнстрим, а героическая борьба за выживание. Изысканный десерт в виде жильных струн и заниженной настройки звука «ля» предлагается там, где, так сказать, еще не все в порядке со щами.

В общем, приплюсовывание Курентзиса и его команды к пермякам — это настоящий социальный эксперимент, где довольно пожилая, небогато оплачиваемая труппа с советской выучкой должна уживаться с задиристой, успешной, часто даже еще не закончившей консерваторий молодежью с европейскими зарплатами (к тому же усиленной специально закупленными профессионалами).

Обещанные Курентзисом музыканты из столиц и из-за границы уже имелись на инаугурационном концерте, чтобы потом отправиться всем вместе на ответственные европейские гастроли под пермским знаменем. Из разных стран и ансамблей (например, из Balthasar-Neumann-Ensemble, с которым Курентзис только что работал в Баден-Бадене) приехали восемь отличных барочных духовиков с правильными инструментами, которые то и дело красиво и мягко булькали. Кроме того, мелькали лица из рудинского оркестра Musica Viva, из Большого театра, из РНО.

Хрестоматийный Моцарт, сыгранный на исторических инструментах, надо думать, поражал местную публику непривычной легкостью и прозрачностью. Но музицирование этого сборного состава на не обжитой еще площадке не отличалось фирменной новосибирской сыгранностью, когда одного шевеления брови маэстро достаточно для моментальной реакции всего коллектива. Звук был суховат, непривычно осторожен и малоузнаваем, особенно в медленных частях. Оба финала, впрочем, нагоняли драйва. И летучий отшлифованный бис из Ж.Ф. Рамо, сыгранный струнным составом, окончательно клал публику на лопатки.

Но понятно, что не только театр, но и зарождающийся новый оркестр, который, судя по заявлениям Курентзиса и пермского руководства, должен за несколько месяцев из камерного превратиться в симфонический, будет требовать огромного количества работы. Musica Aeterna — это уже вполне раскрученный лейбл, который нужно наполнять новым содержанием и качеством.