Разговор с Юрием Темиркановым

Для начала я сочинил стратегию «Как филармонии не стать этнографическим музеем». Название было образцово верноподданническим

Имена:  Юрий Темирканов

Для начала я сочинил стратегию «Как филармонии не стать этнографическим музеем». Название было образцово верноподданническим

Кабинет Юрия Темирканова производил самое приятное впечатление. Поистине, он соответствовал моему представлению о том, каким должен быть кабинет такого значительного культурного деятеля. Юрий Хатуевич не уступал импозантностью своему кабинету. Я робко подсел к столу. Я чувствовал себя маргиналом. Сколько лет я посещаю филармонию, но лишь теперь ощутил, что нахожусь в храме искусств. Храм искусств — это кулуары.

Я пришел устраиваться сюда на работу. Директором по развитию. Я вспоминал непростой опыт Петра Поспелова, который пошел работать на сходную должность в Большой театр и проработал там всего года полтора. Как известно, его съела нетворческая часть творческого коллектива: заслуженные артисты разных специальностей были недовольны, что театр начал приглашать их коллег со стороны, способных, в отличие от них самих, отоварить инновационные поспеловские идеи.

Для начала я сочинил стратегию «Как филармонии не стать этнографическим музеем». Название было образцово верноподданническим — мне рассказывали, что незадолго до моего визита сам маэстро Темирканов изрек, что вверенной ему организации вовсе не следовало бы превращаться в упомянутый музей. Именно этот документ просматривал сейчас мой прославленный визави.

«...Взрывное развитие новых медиа, ускорение темпа жизни, лавинообразное расширение всеобщего информационного поля и парадоксальное сжатие его для отдельного человека — все это вызовы времени. Не замечать их невозможно. До сих пор филармония была местом, где хранят музыку через ее воспроизводство. Но теперь филармония может и должна превратиться в машину, которая двигает музыку вперед. Сегодня уже недостаточно обслуживать вкусы публики. Надо их формировать...»

Стремился ли, был ли я готов повторить опыт моего друга Поспелова? Удивительно, но я хотел получить эту роль. Действительно, разве хорошо, что филармония превращается в этнографический музей? Что интересных программ в обоих залах днем с огнем не сыщешь? Что не приезжают хорошие исполнители? Что уже много лет петербуржцы не видели в этих стенах зарубежных оркестров? Нет, дальше это не могло продолжаться. Точнее, могло, но не должно было. Я почти ощущал себя человеком, способным на такой подвиг.

«Почти любой человек, интересующийся серьезной музыкой, может купить диск, видеокассету или DVD. Вместе с диском они должны купить и билет в филармонию. В этом ресурс расширения публики. Старая филармоническая аудитория будет неизбежно сужаться; кроме того, она неплатежеспособна...»

Народный артист России Юрий Хатуевич Темирканов отпил хорошего пива из бутылки.

— Мы хотим возродить атмосферу Дворянского собрания, — сказал он. — Надо, чтобы собиралась элита. Мы уже проводим новогодний бал в Юсуповском дворце, это очень хорошее начинание.

«Сегодня структура потребления качественно иная, чем двадцать лет назад; в ней филармония должна выполнять функцию причастности к однократному, эфемерному, уникальному событию. Сюда должны приходить не только за художественными впечатлениями, но и за причастностью...»

— Здесь мы устроим ресторан. Вход в него будет там, где сейчас вход в Большой зал. Это будет аристократическое место. Нам важно создать атмосферу, — поделился своими приоритетами знаменитый дирижер. Потом он говорил, что надо хранить великую традицию, нести прекрасное и духовное, создавать обстановку высокого искусства. А может быть, я это по телевизору видел. Он всегда про это говорит. Понимаю. В мире бездуховности художнику с такими приоритетами приходится несладко. Например, одной из причин расторжения контракта господина Темирканова с Балтиморским симфоническим оркестром был его отказ играть современных американских бездуховных композиторов. Современных русских композиторов он, конечно, тоже отказывается играть. Возможно, по тем же резонам. Он и классику годами играет одну и ту же.

«...Филармония должна позиционировать себя как центр, который помогает обществу осмысливать самое себя. Это означает внятную репертуарную политику, внятный заказ исполнителям и композиторам. Зал может и должен вести за собой музыкантов. Самовоспроизводство Филармонии как концертной организации - это деятельность, социальная база которой стремительно сужается...»

Сужается какая-то там база? Лучше меньше, да лучше — аристократия духа и новогодние балы. Не идет новая публика? Ей же хуже. Оркестр ненавидит своего главного дирижера? Никуда не денутся, есть президентский грант. Никто не приезжает на гастроли? Купите абонемент «Маэстро Темирканов и его оркестр». Обновления захотелось? У нас великая традиция, вот ее и будем хранить.

Короче говоря, лопайте что дают. Вас много, а я одна.

Уже после того, как я свел знакомство с господином Темиркановым, в Большом зале сделали ремонт, в результате чего (как говорят) было освоено целых два бюджета, зато акустика зала (и это уже не говорят, так и есть) катастрофически ухудшилась.

Работать меня не взяли. Да и хорошо. Куда я полез со своими наивными маргиналиями. Пока Юрий Темирканов сидит в СПб филармонии, как на ханстве, все в ней останется по-прежнему, кто бы ни ходил у него в директорах по развитию.