Путь к себе
На третьем курсе, когда я поняла, что категорически этого не хочу, я пришла к церкви, крестилась, ездила по монастырям, пела на клиросе. Тем не менее сдала госэкзамен, после чего положила флейту на полку и через неделю уехала в Иерусалим. Там я прожила пять лет — сначала в одном монастыре, потом в другом. Нужно было разобраться со своими целями, с тем, кто я такая, зачем я тут. Ну а когда все встало более-менее на свои места, я вернулась.

Однако интерес к флейте, игре и музыке вернулся только совсем недавно. Я открыла инструмент и поняла, что очень здорово им владеть. Но это совсем не то, что меня заставляли раньше делать, — оказалось, это может доставлять радость! Я опять стала играть. В основном я импровизирую с флейтой в руках, у нас компания людей, которые этим занимаются. Я получаю удовольствие, находясь в этом энергетическом, музыкальном, творческом потоке.

Если бы мне, когда я была маленькая, преподавали ЭТО, а не то, чтобы быстро бегали пальцы, если бы кто-то сумел рассказать, что такое музыка и как это здорово, то, возможно, все бы пошло по-другому, не через насилие. Занятия музыкой — это не спорт. Хотя иногда его напоминают. Но все-таки по сути это совсем другое.

Никогда не думала, что свою дочку буду учить музыке. Я вообще ее отговаривала всеми возможными способами от того, чтобы она на этот скользкий путь вступила. Тем не менее она по нему пошла. С ней получилась полная противоположность. В четыре года она сказала, что у нее скрипка должна быть в руках, и продолжает на этом настаивать. Это очень тяжелая дорога. Но она постоянно мне говорит, что она этого хочет, что ей это нравится. Я сопротивлялась-сопротивлялась, потом поняла, что это другая крайность. Сейчас она в ЦМШ учится, но мы уходим оттуда. Там я наблюдаю целый сгусток амбициозных родителей и поломанных детских судеб. Положение совершенно катастрофическое у некоторых. Поэтому мы оттуда бежим.


Наталия Лисицына

Что нужно родителям
Я работаю почти тридцать лет. Часто возникают ситуации недостаточного взаимопонимания с родителями. Оттого, что не все родители — кстати, не только мамы, с папами тоже приходится иметь дело — понимают специфику музыкального образования. Если у родителей музыкального образования нет, то им очень трудно бывает понять, почему ребенку нужно каждый день заниматься. Вот они привели способного ребенка, на вступительных экзаменах определили его данные, и им кажется, что за два урока в неделю из него должны сделать концертирующего музыканта. И когда я начинаю предъявлять какие-то требования к домашней работе, они очень удивляются. Ребенок и так загружен, у него другие всякие есть занятия.

А бывает обратная ситуация. Родители считают себя очень компетентными и все время вмешиваются в учебный процесс. Чаще всего им кажется, что ученику недодают каких-то сложных, интересных произведений. С этой проблемой, пожалуй, будет еще труднее. Я иногда выполняю их требования, чтобы наглядно показать, что они ошибаются. Но это часто не работает, так как тогда получается, что это я неправильно работаю. Ребенок-то гениальный, а я не справилась.

И вот мы ходим по замкнутому кругу, и чаще всего приходится расставаться. Хорошо, если мирно. Хорошо, если удается убедить родителей, что когда нет доверия к педагогу, то занятия дальше толком невозможны. Но некоторым родителям нравятся конфликтные отношения, они никуда не уходят. А у нас в районных ДМШ такая специфика, что мы сами не можем отказаться от учеников. Мы должны заниматься с ними до тех пор, пока они сами не попросят их перевести.

Что нужно учителю
Должна сказать, что полный психологический комфорт во время урока — совершенно необходимое условие для педагога. А если он все время будет ждать со стороны родителей какого-то критического замечания, излишнего контроля, неуважительного отношения, как к прислуге, то процесс обучения не будет полноценным. Вот так мы устроены.

Я не считаю, что любящие родители преувеличивают способности своих детей. Может, просто мама видит больше, видит какие-то скрытые возможности. Но успех бывает тогда, когда адекватно оценивают не только способности, но и достижения ребенка. Вот когда родители согласны, что с ребенка надо требовать по максимуму, тогда получается толк. И тогда конфликтов не бывает. А если сами родители не хотят прикладывать усилия, то тут и возникают какие-то замещающие моменты в виде претензий к педагогу, контроля за ним. Такая презумпция вины: педагог во всем виноват.

У моей мамы, благодаря которой я выучилась, хотя была очень ленивым ребенком, не было ни грамма амбиций. Но когда она привела меня в музыкальную школу, то чувствовала ответственность — и перед педагогом, и передо мной. Она должна была научить меня начатое дело доводить до конца — вот это была ее мотивация. А если бы у нее была другая позиция и она бы требовала больше от педагога, чем от меня, то у меня бы ничего не получилось.

Чего боится учитель
Была у меня такая история: учился мальчик, уже в седьмом, выпускном классе. И однажды я узнаю, что он, придя домой, сказал маме, что я его ударила по голове. А надо было видеть ребенка — он выше меня ростом был, у него ломался голос, уже юноша. Тем не менее мама сразу вышла из себя, это понятно. Она пожаловалась директору, и началась очень неприятная ситуация, директор сказал, что тут скандалы не нужны и надо бы мне куда-нибудь из школы уходить. Меня спасло стечение обстоятельств: оказалось, что ребенок просто прогулял урок и не хотел признаваться маме, но он не знал, что меня в тот день не было в школе. Когда это выяснилось, они просто перешли к другому педагогу, и эта история никакого продолжения не получила. Но мне она была серьезным уроком. Нужно быть всегда готовым к этому и очень внимательно смотреть на родителей, с которыми мы имеем дело.