«Садко» Юрия Харикова в Саратове

Такая вот Россия, страна морозов и каких-то там медведей, наверное, белых

Имена:  Анастасия Нефедова · Вадим Милков · Юрий Хариков

Новый оперный сезон в Саратовском театре оперы и балета открыла «Садко» Римского-Корсакова, до того показанная здесь только один раз, на майском Собиновском фестивале. Это совершенно уникальный для провинции блокбастер самостоятельного производства (новосибирско-парижского «Макбета» в расчет не берем), автором которого нужно назвать сценографа Юрия Харикова, известного своей полетной фантазией и непростым характером.

Работой в опере Хариков (оформитель нескольких «масочных» спектаклей, фильмов «Москва» Зельдовича и «Эйфория» Вырыпаева) до того не был прославлен, скорее наоборот. В анналы вошла великолепно-неудачная мариинская постановка «Князя Игоря» (1998) с его участием, стоившая какой-то тогдашний миллион и прожившая что-то около двух-трех представлений.

В данном случае все сложилось намного лучше. Даже больше скажу, работа художника (а помимо сценографии это 250 костюмов, сделанных вместе с женой Анастасией Нефедовой) вполне претендует на некое этапное положение в новейшей истории отечественного оперного театра. Где-нибудь не в Саратове, а поближе к Красной площади она была бы очень по делу: и сувенирно, и совсем без клюквы, и иронично, и осмысленно. Можно водить детей и иностранных туристов, и самому не стыдно посмотреть.

Смысл в спектакле, конечно, не режиссерский (хотя режиссер есть, его зовут Вадим Милков), а художнический. Если пытаться понять значение деталей (например, придуманных Хариковым трех ряженых белых медведей – самых обаятельных персонажей спектакля), то ничего не получится. Откуда белые медведи в Великом Новгороде, в котором происходит действие «Садко»?

А просто зима, все белым-бело, и в баню ходят в огромных белых валенках, и чудесная, тепленькая избушка заброшенной жены Садко Любавы стоит одиноко в холодной пустыне, и деревья голые, и подводное царство заледенело. Такая вот Россия, страна морозов и каких-то там медведей, наверное, белых.

И еще она страна удивительного, языческого православия, которое как раз очень актуально для творчества Римского-Корсакова. Хариков, кроме медведей, добавляет еще одного бессловесного, но очень важного персонажа – почти всю оперу за происходящим наблюдает с огромного задника лик Николы Чудотворца, удивленно наклонившего голову. И иногда у него красный нос – то ли от мороза, то ли от водки. В общем, очень свой святой.

К сожалению, в спектакле много, скажем так, неконгениального сценографии. На фоне безукоризненной картинки это как-то особо режет глаз и ухо. В первую очередь это балетные вставки, сделанные тоже привозным москвичом Андреем Кузнецовым, совершенно механические, если и рождающие какие художественные ассоциации, то с синхронном плаваньем, и моментально разрушающие общую прекрасность.

Другие проблемы – уже местные, из музыкальной части. И если все вышесказанное про сценографию – из области чуда, то все остальное – из области реальной жизни провинциального музыкального театра. Хор, наверное по уважительным причинам, пришлось местами давать из-за сцены через неприятные динамики. По тем же уважительным причинам, кстати, главный дирижер театра Юрий Кочнев сильно подрезал длинную сагу Римского-Корсакова, элегантно сделав из нее доступный населению нескучный дайджест. Оркестр, им ведомый уже очень много лет, не всегда чист в интонации, но слажен и динамичен. Но остается проблема солистов, хотя в составе для открытия сезона – четыре заслуженных артиста и два народных.

Любовную пару не без напряжения спели Анатолий Зайченко (Садко) и примадонна театра Ольга Кочнева (Волхова). Обиженную, но в конечном счете добивающуюся хеппи-энда в личной жизни Любаву деловито озвучила Марина Демидова. Назвать солиста, выход которого стоило ждать с особой радостью, увы, не получается. Это всё скорее пение по необходимости – не может же опера, даже с таким прекрасным оформлением, быть без пения? И очень не хватает молодых голосов – хотя бы на вторых ролях. В городе, где есть консерватория, это странно.