Фестиваль Ruskoff в Ницце

Российским это искусство кажется только с Лазурного берега. Но именно лоскутностью, перемешанной с инновационностью и легкой советской ностальгией, фестиваль и очарователен

Имена:  Алвис Херманис · Василий Бархатов · Максим Исаев · Меланья Мильберт · Петр Чайковский · Энвер Измайлов

Ruskoff, или, как он полностью именуется, Фестиваль российского искусства и кино, проходит на Лазурном берегу уже в одиннадцатый раз. От официозной российской державности в этом мероприятии, являющемся исключительно местной инициативой (им руководит энергичная женщина с европейским именем Меланья Мильберт и родным русским языком), вообще ничего нет. Кроме аромата привычного, домашнего и милого раздолбайства.

Далеко не все из первоначально заявленного на фестивале состоялось.  Но все же, как и было обещано, Ruskoff 2010 начался выступлением пермского хора «Млада» в сопровождении звонарей из Архангельска. А закончился шедевром Алвиса Херманиса «Соня» из Нового Рижского театра. Еще среди пунктов программы были шекспировский «Король Лир» на туркменском языке и родившийся в Узбекистане крымский татарин Энвер Измайлов, самородок-виртуоз, невероятно революционным способом играющий на своей электрогитаре музыку всех стран и конфессий.

Как видно, русскость фестиваля имеет очень широкую амплитуду. Vodka и caviar – только в области буфета на втором этаже Национального театра Ниццы, где все и происходит. А показываемое российское искусство – это нечто гораздо менее предсказуемое. Собственно, и российским-то это искусство кажется только с Лазурного берега.  Но именно этой лоскутностью, перемешанной одновременно с инновационностью и легкой советской ностальгией, фестиваль и очарователен.

По части инноваций да и просто по части самого запоминающегося главным блюдом в этом году был проект «Аврора, спящая красавица», родившийся не без участия соответствующей музыки Чайковского. Этим проектом фестиваль продолжил свои успехи по налаживанию отношений между российским цирком и российским же театром. Почему-то именно на Лазурном берегу это хорошо получается.

Предыдущим экспериментом такого рода был «Кракатук» режиссера Андрея Могучего и художника Александра Шишкина на музыку другого балета Чайковского – «Щелкунчик», точнее, на то, что от нее осталось. Но, как и в случае с нынешней «Авророй», композитор не должен быть в обиде на постановщиков. Честно говоря, то, что приходится вытворять под музыку Чайковского циркачам, висящим без страховки под колосниками, не сравнится по количеству вырабатываемого у публики адреналина ни с какими балетными поддержками. Так что пусть уж они летают под такую нарезку из музыки, под какую им удобно.

Фестиваль знаменит не только разветвленными географическими интересами, но и своей особой дружбой с Питером. И Могучий, и инженерный театр АХЕ, и  даже актер и режиссер Джулиано Ди Капуа, в свое время отвечавшие за имиджевые проекты фестиваля, – это все питерские явления.
Постановщиком «Авроры» был приглашен Василий Бархатов – хоть и москвич, но в очень раннем возрасте прославившийся работами в Мариинском театре. Правда, в этом сезоне режиссер-вундеркинд обживает и Москву – только что прошла премьера его «Разбойников» в Театре имени Пушкина, уже в марте ожидается «Летучая мышь» в Большом театре. А в промежутке между драмой и опереттой Бархатов занялся цирком – судя по приему публики, очень даже успешно.

Помимо собственно циркачей и режиссера, свою немалую лепту внес в это дело художник Максим Исаев, выросший из нонконформистской группы АХЕ и в прошлом сезоне в прямом смысле слова ярко дебютировавший все в той же респектабельной Мариинке (балет «Конек-Горбунок»). «Аврору» блеклой тоже не назовешь.

Кроме того, удивительный и совершенно не исхоженный отечественными специалистами жанр театрализованного цирка постановщики постарались сделать максимально ироничным.
На занавесе – то ли чайка из Московского художественного театра, то ли банан Энди Уорхола. Засыпает спящая красавица (предварительно утонув в фирменной ахешной прозрачной колбе с водой) на кипах книг и партитур с именами классиков. По ним же пытается сверить происходящее с предписанным щуплый артист, в начале представления появляющийся в дирижерском обличье с палочкой в руках, под которую как только не прыгают на батуте персонажи с музыкальными инструментами. Так сказать, привет от режиссера Мариинскому театру.     

Оперный бэкграунд  дает о себе знать и в неожиданной арии моцартовского Папагено, которую поет один из безуспешных кандидатов на роль будильщика Авроры. Поет совершенно вживую, как может, – зато балансируя на огромном шаре.

Другая музыкальная вольность – перевернутая вверх ногами ударная установка, по которой – тоже вверх ногами – стучит другой будильщик. Но тоже без особого успеха.

Удачи в деле пробуждения главной героини достигает герой, одетый в цвета российского и французского флагов – благо как раз начался Год российско-французской дружбы. После чего парочка и начинает парить на трапеции. Музыка Чайковского, как выясняется, подходит для этого не хуже, чем курортно-расслабленно-благожелательная Ницца  для рискованных экспериментов по сращиванию цирка и театра.