За Муром – Кремль

Выставка скульптора-модерниста в Москве позволяет перемещаться во времени и пространстве

Имена:  Генри Мур

​В Музеях Московского Кремля открылась выставка «Генри Мур. Классический канон современной скульптуры», где собраны работы главного модерниста и гуманиста ХХ века. Первое, что приходит в голову, когда речь заходит о Муре, – ярко-зеленый газон в английском парке и массивные текучие скульптурные объемы: полулежащие фигуры из белого мрамора или бронзовые абстрактные объекты, настолько органично вписывающиеся в ландшафт, что кажется, существовали в нем всегда. Сегодня его скульптуры рассеяны по всему миру, а точнее, по городам в 38 странах. Россию увлечение Муром обошло стороной, поэтому выставка, на которой можно увидеть его работы живьем, сама по себе примечательна. Представить ландшафтный парк или хотя бы оживленные городские улицы на месте Московского Кремля довольно трудно, а ведь Мур известен прежде всего как мастер крупных форм. Только одна скульптура, привезенная в Москву, установлена там, где ей полагается, – на улице. Это «Семейная группа» – композиция из трех фигур: матери, отца и ребенка. Остальные экспонаты разместили в двух небольших залах – в Успенской звоннице и палатах Патриаршего дворца, где размах муровских задумок можно только вообразить.

В звоннице, «более элегантной», по словам куратора Фонда Генри Мура Аниты Фельдман, показаны камерные работы. Их немного, но они охватывают почти 60 лет творческой жизни скульптора, так что зрителю легко понять, как от примитивистской головки девочки, больше напоминающей африканскую маску, он приходит к полулежащим женским фигурам с покатыми боками, плечами, похожими на гладкие каменные глыбы. Эта часть выставки – концентрированная история идей и образов Мура, проводившего дни напролет в крошечной мастерской, заваленной слепками, ракушками, камушками, косточками и прочей мелочью (Анита Фельдман отмечает, что всего около 10% сделанных им моделей было реализовано в масштабе, а основная масса его работ – это небольшие вещи). Здесь видно, как постепенно с объектов исчезают следы резака и засечки, бывшие когда-то причиной обвинений в непрофессионализме, как форма все меньше зависит от материала и превращается в идею.

На выставке представлено много вещей, сделанных под влиянием сюрреалистов, с которыми Мур сближается в 1930-е годы, – литые и каменные объекты невероятных форм, части которых как будто связаны между собою нитями. Эти нити, очевидно, появились под влиянием Наума Габо. Здесь же серия так называемых шлемов – тех немногих объектов Мура, которые отсылали к войне. «Насилие целиком исключено из его работ. Даже в монументах, посвященных войне, он не акцентировал победоносность армии или мощь оружия, напротив, делал памятники, напоминающие о том, что главное – это общество, семья, гармония, – объясняет Фельдман. – Хотя в предвоенные годы работы Мура становятся более тревожными и нагруженными смыслом». Одна из самых ярких вещей этого времени – «Три острия», сделанная под впечатлением от монументальной картины Пикассо «Герника». «Сразу вспоминается огромная лошадиная морда с полотна и ее открытая пасть с торчащими зубами и острым языком», – говорит куратор. Небольшой, но увесистый бронзовый объект как будто выпускает из себя три иглы, концы которых настолько тонки, что кажется – их можно сломать; они стремятся в одну точку, но никогда не соприкоснутся.

Наконец, в более поздних работах, представленных в звоннице, видно, что за долгие годы все приемы стали отточенными, а основные мотивы доведены до логического конца. «Тема задана... Ты в ней разбираешься, и она тебе интересна, и в рамках этой темы... ты свободен изобрести совершенно новую форму-идею», – говорил Мур.

Какими должны быть эти «формы-идеи» за пределами мастерской, увеличенные в разы, можно увидеть в палатах Патриаршего дворца – здесь собраны работы, предназначенные прежде всего для открытых пространств. Чтобы вообразить идеальный пейзаж для муровских работ было легче, кураторы решили постелить на пол ярко-зеленый ковер (такого цвета газон действительно бывает только в Англии) и повесить экраны, на которых показывают фильм о Муре, а его скульптуры демонстрируются на фоне бескрайних полей. Но эти уловки лишь подчеркивают, что естественное окружение для работ Мура – это природа, а не музейные залы. «Масштаб скульптур становился все значительнее, они превращаются в часть ландшафта. Изгибы и выпуклости человеческого тела рифмовались с пологими холмами и долинами», – говорит Диана Экклс, куратор коллекции Британского Совета, о поздних работах скульптора. Во дворце им тесновато – через отверстия блестящих глыб видны только стены зала, а не леса, поля и небеса. Далеко не все объекты можно обойти кругом. Некоторые выставлены без стекла – и это уже кое-что; однако многолетние исследования внутренней и внешней формы привели Мура к созданию скульптур, которые можно не только рассмотреть снаружи, но и попасть внутрь них. Впрочем, главное достоинство работ Мура в том, что они гармоничны в любом пространстве – в небольшой церкви XVII века в лондонском Сити, перед зданием ЮНЕСКО в Париже или в ботаническом саду в Новой Зеландии. И средневековые постройки Кремля здесь не исключение.

Важным дополнением к скульптурам стали гобелены по эскизам Мура и графика. Часть листов представляет бесконечные поиски идеальной формы, варианты поз для полулежащих фигур, пейзажи и натюрморты, в которых главными героями выступают замысловатые объекты. Другая часть – это рисунки из лондонской подземки, где во время Второй мировой горожане прятались от бомбежек. На этих прославивших Мура зарисовках (он был официальным военным художником) заметны его главные пластические мотивы – полулежащие фигуры людей и тоннели, напоминающие сквозные отверстия в его скульптурах. Практически вся графика на выставке – из коллекции Британского Совета. По словам ее куратора Дианы Экклс, Мур был весьма щедрым дарителем, так что в собрании находится более 400 работ. «Коллекция посвящена всему британскому искусству начиная с 1900 года, и работы Мура играют в ней ключевую роль, – рассказывает Экклс. – В то время, когда британская скульптура была откровенно невыразительной и скучной, Мур начал делать радикально новые и необычные вещи, подготовив тем самым поле для экспериментов последующим поколениям художников».