Оцените материал

Просмотров: 9223

Пишу на ты

Сергей Мостовщиков · 11/03/2009
По мнению СЕРГЕЯ МОСТОВЩИКОВА, публичная профессиональная грызня не может вытеснить из журналистской профессии ничего, даже Катю Кронгауз и Сергея Мостовщикова
Катя Кронгауз, драгоценность моя!

Как все-таки трогательно, что ты до сих пор помнишь меня, пускай и в виде публикации «Проблемы российского печатного слова». Как это мило, что мы до сих пор имеем блистательную возможность публично обменяться печатными словами на страницах периодики (пускай теперь уже и электронной), закономерно наплевав на то, что это не имеет совершенно никакого значения для так называемых читателей и коллег. И как это прекрасно, что именно с твоей помощью я могу передать привет Мостовщикову десятилетней давности, о котором явно имею представление гораздо более смутное, чем ты.

Кронгауз, коллега моя незабвенная!

Что я могу вспомнить о Мостовщикове, упомянутый текст которого я вчера прочитал с немалой оторопью и грустью? Да практически ничего. Пользуясь его собственными словами, это был олигофрен, вяло понимающий действительность. Может быть, небестолковый, но определенно тщеславный и обиженный человек. Он сидел тогда в «Московских новостях», легендарной когда-то газете, в которой когда-то работал редактором отдела новостей его недавно умерший отец, и коварно вынашивал мистические планы триумфа отечественной журналистики и нового рассвета писательского мастерства.

Катя, журналистка моя ненаглядная!

Прав ли был Мостовщиков, когда ожидал пользы от того, что журналист публично назовет другого журналиста говном? Конечно, прав. Буквы. Так много лишних букв и слов в нашей с тобой профессии, Катя, что она, очевидно, привлекает к себе только тех, кому совершенно нечего сказать или есть о чем отмолчаться. Поэтому любая конкретная мерзость, сделанная осмысленно, — уже важный профессиональный поступок, первый, но значительный шаг вперед по пути познания секретов выбранной специальности. Называние кого-либо говном для мастеров отечественного печатного слова — своего рода публичное покаяние. Косвенное признание того очевидного факта, что так называемое истинное, первоначальное, искомое говно — это всегда и только ты сам.

Екатерина, сомнение мое бесконечное!

Прав ли был Мостовщиков, когда хотел радости встречи простоволосого, босоногого, умытого писателя с новым, востроглазым, умственно полноценным читателем? Конечно, он не был прав. Он ошибался, принимая тираж советской газеты «Труд» (где он когда-то работал) в 29 000 000 экземпляров ежедневно за нравственное и социальное здоровье собственной Родины. Он заблуждался, вспоминая, как в 24 года его, голозадого беспартийного сорванца-недоумка, взяли на службу в «Известия», как бы причислив к элите отечественного периодического здравомыслия. Этот Мостовщиков был глуп. Просто потому, что здоровые, крепкие и взаимовыгодные отношения прессы и читателя в нашей с тобой, Екатерина, стране — это особый тип психосоматического расстройства. Это фантомные боли, помноженные на маниакально-депрессивный психоз. Это как бы трамваем тебе отрезало ногу, а она шлет тебе телеграммы на поздравительной открытке с мимозой. Это тебе выбили зубы, а они приходят к тебе по ночам. Это когда мозга нет, а кажется — что есть.

Кронгауз, лепесток мой трепетный!

Как жаль и как прекрасно, что все эти десять прошедших лет мы с тобой всё еще занимаемся журналистикой, а могли бы писать Великую Книгу Перемен. С годами мы бы поняли преимущество гадания на стеблях тысячелистника (ши) перед гаданием на панцирях черепах (бу). Мы вместе прошли бы через все муки восьми триграмм, знаменующих собой судьбоносный набор универсалий: Цянь (творчество), Кунь (исполнение), Чжень (возбуждение), Кань (погружение), Гэнь (пребывание), Сюнь (утончение), Ли (сцепление) и Дунь (разрешение). В конце концов мы бы скукожились от многоумия, как строчок и сморчок, в ушах наших выросли бы седые волосы мудрости, а имена стерлись и звучали, как названия минеральной воды «Рыч Алсу» и «Джермук». И мы, наконец, постигли бы главный смысл и иронию любых перемен: все становится другим только для того, чтобы оставаться тем же самым.

Катя!

Как хорошо, что ты изменилась. Ты пишешь теперь взрослые заметки и работаешь, как я погляжу, редактором журнала «Большой город», который именно я когда-то сделал в небольшой красавице Москве. И это совершенно чудесно. Как изумительно и то, что я остался тем же, чем и должен был оставаться, — олигофреном, вяло понимающим действительность. Ну кто в состоянии запретить нам это? Кто за это назовет нас говном?


Еще по теме:
Эдуард Дорожкин. Образ мысли, 5.03.2009
Екатерина Кронгауз. Иду на мы, 10.03.2009
Олег Кашин. Шестеро крайних, 12.03.2009

Другие материалы раздела:
Летучки: «VOGUE», 11.03.2009
Глеб Морев. Джигурда как писсуар, 6.03.2009
Андрей Левкин. ЖП и Бродский, 6.03.2009

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:3

  • kapetik· 2009-03-13 14:01:21
    Спасибо огромное Екатерине Кронгауз за то, что подняла эту тему. Особенно за то, что дала ссылку на Мостовщикова-1998. Целый день я делилась ей со всеми - и все меня тоже благодарили. Видимо так делала не я одна, раз дело довольно быстро дошло до Мостовщикова-2008. Который ответил, конечно, не столько Кате, сколько Мосту-1998. И это прекрасно. По крайней мере, мы убедились, что он по-прежнему остался тем "олигофреном, вяло понимающим действительность", которого мы так любим. Спасибо, Сережа. Ты - лучший!
  • smolyak· 2009-03-13 22:06:57
    Что-то невнятное
  • miha25· 2010-06-23 11:44:46
    Спасибо за статью!

    <a href="http://buysell.com.ua"> Доска объявлений </a>

    http://buysell.com.ua

    [url=http://buysell.com.ua] Доска объявлений[/url]
Все новости ›