Портреты политблогеров: психология Сапожника

Алексей Рощин понял, что лучший способ добиться уважения и внимания – открыто артикулировать свои убеждения, как бы они ни были неприятны большинству

Имена:  Алексей Рощин (Сапожник)

Живой Журнал отражает общую картину умонастроений в стране. Представление о том, что в нем представлено больше либерально ориентированных юзеров, чем в среднем по стране, — неверно. Либералы и в ЖЖ не в почете. А уж откровенных либертарианцев, да к тому же популярных, можно по пальцам перечесть. Автор блога в ЖЖ Сапожник в этом смысле исключение. Он один из немногих либералов, интересных не только для своей тусовки, но и для широкого читателя.

Сапожник не скрывает своего настоящего имени. Это сорокапятилетний Алексей Рощин, выпускник психфака МГУ. Сейчас работает как промышленный социолог, консультирует менеджмент крупных компаний. Ранее специализировался на проведении выборов, т.е. был «политтехнологом». Короче говоря, вполне типичная судьба для поколения, окончившего этот факультет в конце перестройки. В науку оно не пошло, а пошло за быстрыми и относительно легкими деньгами, которые давало им околпачивание богатых жуликов, стремительно размножавшихся в 90-е.

Скоробогачам нужны были консультанты по выборам, чтобы лучше дурачить избирателей; консультанты по управлению персоналом, чтобы эффективнее выжимать соки из наемных рабов; консультанты по семейным отношениям, чтобы иметь меньше проблем с женами и любовницами. Ниша открылась обширнейшая, а заполнить ее было некому, и в нее устремились т.н. «абортированные» психологи — проходимцы, окончившие какие-то сомнительные курсы и получившие не менее сомнительные бумажки-дипломы. На фоне их выпускники психфака МГУ выглядели сущими гуру.

Большинство «консультантов», зарабатывая деньги, саморефлексией да и рефлексиями вообще не страдало. Рощин-в-будущем-Сапожник в отличие от собратьев томился от переполнявших его мыслей, не относящихся прямо к делу. К ЖЖ как к способу коммуникации и выплеска распиравших идей он обратился в 2003 году и долго искал себя в новом жанре. Одна из его первых записей вполне характерна: «Крутизна! Я — в ЖЖ! Это ли не счастье?» А через какое-то время он размышлял: «Да, впрочем, кто его знает? Может быть, и нет в этом ничего хорошего. Что толку? Что вообще такое — этот ЖЖ? Вести публичный дневник... Я его для себя-то никогда не вел. А тут — для других! Опять же: сам я никого в ЖЖ не читаю, да и не испытываю такого желания; как же я могу ожидать, что кто-то станет читать МЕНЯ?.. Да нет! Это же проба. Просто проба. Что там получится-то? Ну-ка!»

Первые два с половиной года Сапожника мало кто замечал. Лишь со второй половины 2005-го к нему начал расти интерес, а у его постов стало появляться большое количество комментариев. Так Сапожник показал, что усидчивость и упорство вкупе с верой в свою звезду (при наличии определенного таланта) способны рано или поздно привести к искомому результату. Чем же взял наш жежист читателей?

Сапожник — крайний; можно сказать, показушный либерал. Но у него это не наивная вера в целительную силу рынка, как может показаться поначалу, а тщательно продуманная позиция из серии épatez les bourgeois. Он понял, что лучший способ добиться уважения и внимания — это открыто и даже с нажимом артикулировать свои убеждения, как бы ни были они неприятны большинству. Только так Сапожник мог выделиться на фоне других блогеров. «Лучшая защита — это нападение».

И Сапожник атакует обывателя по завету французских авангардистов, ошарашивая их своими откровениями, значительно превосходящими классическое laissez-faire:

«Во всем мире, всегда и везде, причина улучшения качества работы одна — конкуренция. Больше конкуренции — больше старания, больше самоотдачи… Тут только страх — чуть расслабишься, так тебя или новый работник с рабочего места подвинет, или твоя фирма разорится, не выдержав сравнения с другими.

И это еще не всё. Если в стране отличная соцзащита, прекрасное пособие по безработице — тебе и на разорение будет начхать… То есть не только конкуренция, но и голод. Вот два самых реальных — и единственных по большому счету — двигателя экономического роста. Когда ты должен бежать, все время, высунув язык, с красными от недосыпа глазами, — и все равно чувствовать при этом неотвязное дыхание конкурентов — большого количества конкурентов! — у себя за спиной».

Естественно, такие эскапады вызывают беснования обывателей — что и требовалось доказать, точнее, вызвать.

Если же рассматривать либертарианские фантазии Сапожника всерьез, то очевиден факт — все, о чем он мечтает (не важно, искренне или нет), в современном мире неосуществимо — и чтобы магазины работали круглосуточно и без выходных, и чтобы можно было увольнять в любой момент работников и т.п. Более того — его исходный тезис о том, что лучший труд — только за деньги, только под страхом голода и потери работы, противоречит его собственному опыту. Лучшее в Рощине-Сапожнике — его ЖЖ. Без блога он был бы никому не интересен и ничем не выделялся бы среди тысяч других консультантов. Но как раз за ведение журнала он не получает ни копейки, хуже того — тратит на него немало времени в ущерб заработку и рискует иной раз остаться без заказа, открыто заявляя себя бескомпромиссным противником Путина и Медведева, что может оттолкнуть от него потенциального клиента.

Как всякий самоупоенный автор, Сапожник не замечает собственных противоречий. Изничтожая вертикаль, он признается: «Я голосовал за Путина в 1999 году и до сих пор уверен, что Путин — это гораздо лучший вариант для страны, чем Лужков». В 2007 году он работал на КПРФ, но при этом громогласно разносит тех, кто собирается голосовать за Зюганова в 2012-м, уверяя всех в кровожадности Компартии.

То, что Сапожник считает вождей КПРФ коммунистами, хотя он сам многократно мог убедиться, что это не так, — свидетельствует о том, что все же он предпочитает судить политиков по словам, а не по делам. Точно так же он упорно отстаивает тезис о честности выборов 96-го, представляя победу Ельцина (совсем в духе тогдашней пропаганды) как некий триумф либерализма и самоорганизации гражданского общества, — и это лишнее свидетельство того, как предвзятость ослепляет в общем-то наблюдательного человека. Впрочем, наблюдательность Сапожника — по мелочам. Как только он пытается переходить к масштабным обобщениям, всякий раз испытываешь за него чувство неловкости ввиду явной нелепости высказываний и предложений.

То он предлагает универсальный и эксклюзивный рецепт, как объединить оппозицию (под лозунгом «Хватит кормить Москву!», заводя соответствующие сообщества в ЖЖ); то собирает на свои чаепития в кафе диванную Бесплатную партию, к которой относится вполне серьезно, несмотря на всю фарсовость затеи. То по многу раз выдвигает тезис о том, что России в данный момент нужнее всего избираемые шерифы и выборность судей — идея не абсурдная per se, но неадекватная отечественным реалиям.

Примечательна однажды вспыхнувшая его дискуссия с таким матерым врагом либерализма, как популярный жежист Пионер. Это был, что называется, бой на равных: оба противника показали себя во всем блеске находчивости и остроумия и, конечно, друг друга ни в чем не убедили (лишнее доказательство объективности когнитивного диссонанса и того, что убеждения мало зависят от фактов, которые можно представить как угодно). Для меня же в этом споре важнее всего было то, что крайности сходятся и что лидеры противоположных лагерей в Живом Журнале внимательно следят друг за другом. Оба, кстати, регулярно предлагают посты, начинающиеся со ссылок на собственное участие в дискуссиях в чужих блогах. Мол, прочитайте и выскажите свое мнение.

Критикуя либералов старого призыва типа Немцова, подмечая, что Борис Ефимович проигрывает с завидной регулярностью только потому, что имидж его одиозен и ничего с этим фактом не поделать, будь он формально хоть сто раз прав, — Сапожник весьма ревностно относится и к молодой поросли типа Навального, которого обвиняет и в популизме, и в заигрывании с националистами.

Сапожник хоть и психолог, ничто человеческое ему не чуждо: он откровенно тщеславен и страдает от собственной недооцененности; одержим идеей о том, что знает, как спасти Россию. Ему очень хочется в вожди, поруководить, быть в центре внимания, но никак не получается, и потому его отдушина — ЖЖ. В некотором смысле успех блога Сапожника — отражение безвременья нулевых годов, когда политика исчезла из реальной жизни и ее заменило рефлексирование о ней. Живи он в европах, Сапожник мог бы на минуту стать звездой, организатором какого-нибудь флешмоба в масштабах всей страны, но именно калифом на час. В силу своего характера быть успешным политиком он не способен.

Как все политтехнологи, Сапожник переоценивает значение «технологий» — не тот галстук, не тот цвет и шрифт листовки и т.п. Между тем давно известна психологическая истина: сразу после выборов кажется, что проиграли из-за мелочей, что не хватило совсем чуть-чуть, какого-то пустяка, а уже по прошествии времени понимаешь, что поражение было отражением глобальной тенденции.

{-page-}

 

Сапожник много ездит по регионам, и его зарисовки провинциальной жизни порой бывают весьма любопытными — ему вообще удаются бытовые сценки. Разбирая трудовые конфликты, он попутно рисует беспросветную картину: забитость нещадно эксплуатируемых работяг и звериную алчность их хозяев, помноженные на тупость и недальновидность тех и других. Примечательно, что и здесь Сапожник не видит противоречий — ратуя за бесконтрольный рынок, он сам же показывает, к чему последний приводит.

Сильная сторона Сапожника — способность давать четкие характеристики научным языком. Он умеет блестяще формулировать и мастерски владеет логикой. Сапожник очень находчив в спорах, уверен в себе, и, как у настоящего пиарщика, на любой вопрос у него тотчас готов ответ. Читать его дискуссии в блоге одно удовольствие. К тому же он остроумен, интеллигентно корректен, его фраза никогда не дрябла и всегда разит в цель.

Сапожник обладает способностью привлекать читателей к обсуждению даже пустяковой проблемы. В Живом Журнале все великие стратеги и знатоки; все разбираются в финансах, политике, науке, истории. И он знает, как играть на струнках самомнения и тщеславия обывателей — надо только дать им повод высказаться. Сапожник этот повод с неистощимой изобретательностью находит. Часто он предлагает поломать голову над «простыми» вопросами в стиле Мартина Гарднера или журнала «Наука и жизнь» (например, спрашивает, зависит ли скорость работы СВЧ-печи от массы загруженных продуктов). Или провоцирует споры вокруг последних открытий в науке или событий, муссируемых в прессе.

Когда Сапожнику нужна посещаемость, у него имеется неотразимый прием — он вбрасывает что-нибудь эдакое про ВОВ, и тут комментарии сыплются сотнями. В исторических спорах он любит занимать позицию антипатриота, что сразу приносит дивиденды — дискуссия разгорается не на шутку.

Сапожник вполне на уровне своих читателей. В отличие от Мальгина он не возвышается над ними. Если последний редко включается в споры, то Сапожник, как правило, их активный участник. Один из секретов его успеха — это то, что он сам рядовой «маленький человек», как и посетители его блога. Неслучайно его так разозлила фраза Дмитрия Волчека (завязавшего с ЖЖ) — «самый отвратительный тип дневника — дневник мнений. Когда маленький человечек рассуждает о больших событиях, объясняет, кто виноват и что делать». Сапожник имеет успех у маленьких людей именно как их персонификация, лучше их умеющая артикулировать принадлежащие им мысли и чаяния.

Время от времени Сапожник печатался под своим настоящим именем в СМИ, но статьи не имели того успеха, что его ЖЖ. Вот вам лишнее доказательство принципиальной разницы между жанрами. Такой блогер, как Сапожник, силен исключительно на своей площадке, где он царь и бог и задает свои правила игры. Там же, где надо писать по жесткой системе формальных правил, он сразу тускнеет и теряет свое обаяние.

Заметим кстати: значительная часть постов Сапожника посвящена откликам на публикации в мейнстримных СМИ. И тут-то выясняется его наивное отношение к массмедиа. Он не понимает разницы между подлинно талантливым и сиюминутным; как-то невинно по-детски (точнее, подобно домохозяйке, живущей сериалами) переживает за издания и журналистов, из последних выделяя любителей парадоксов и хлестких фраз, — типичный признак поверхностного отношения в предмету. Вообще у Сапожника, при всей его наукообразности и принципиальной критичности, немало поползновений в сторону откровенной лженауки. Он всерьез и с увлечением обсуждает бредни Паршева и «психолога» Афанасьева, называет Галковского «глубокоуважаемым мэтром» и, видимо, всерьез считает его гением.

Часто его вообще «заносит», как выразился один из его читателей, и Сапожник способен, увлекшись, нести откровенную чушь, демонстрируя свое вопиющее невежество. Например, он может утверждать, что Америку создали беглые уголовники и бывшие каторжники, очевидно, не зная, что ее строителями выступали пуритане и прочие преследуемые религиозные меньшинства. А из-за этой фундаментальной ошибки дискредитируется все его интеллектуальное построение.

Сапожник много пишет о массовой культуре, перебирая какие-то незначительные мелочи, даже не понимая, что это масскульт и что культурному человеку невозможно в принципе рассуждать об этом всерьез. Он смакует стихи Виктора Цоя, готов с восторгом обсуждать, что, оказывается, Брусникин и Б. Акунин — это одно лицо, и рекомендовать книжку первого! Таких масскультовских книжек он рекомендует немало, но, впрочем, таковы правила им созданной игры: он пишет не для высоколобой публики. В противном случае к Сапожнику потеряют интерес.

Есть у нашего блогера и еще один способ подзуживания споров. Сапожник — великий борец с религией вообще и с православием в частности. В наше время и при отсутствии серьезных конкурентов это также гарантирует массу откликов. При этом задаваемые им вопросы об абсурдности религиозной веры на редкость наивны и обсосаны со всех сторон еще в XIX веке. Сапожник абсолютно не понимает ни религиозной психологии, ни того, что наука и религия — это две непересекающиеся плоскости.

Подобно тому, как у Мальгина есть рубрика эстрадного обозрения, у Сапожника имеется обозрение футбольное; он еще и специалист по этой игре. Правда, футбол настолько дисгармонировал с остальным содержанием его ЖЖ, что автор в итоге перенес спортивную тематику в отдельный блог — правда, без особого успеха.

В чем Сапожник действительно силен и в чем ему нет конкурентов ни в рунете, ни в СМИ, ни в науке, так это в вопросе дедовщины. Он едва ли не лучший специалист по этой теме в России. Московский интеллигентный мальчик из МГУ попал в советскую армию в середине 80-х, в период расцвета «неуставных отношений», и был настолько «контужен» увиденным, что до сих пор не может прийти в себя и живо переживает случившееся с ним двадцать пять лет назад.

Я лично ничего более убедительного по проблемам возникновения дедовщины не читал, хотя стоит отметить, что Сапожник не предложил главного — алгоритма противодействия этому феномену. Написав целых пятнадцать главок-постов о дедовщине, вынесенных в раздел «Избранное» в его ЖЖ, он так и не дал советов, как вести себя призывнику. И это тоже характерно.

В этом же «Избранном» есть любопытные воспоминания Сапожника о различных избирательных кампаниях: «Записки старого пиарщика», забавный цикл «Уроки Джобсикера (как искать работу)» и еще кое-что из «жизненного». В подобных рассказиках вся его суть — просматриваешь с интересом, но тут же забываешь прочитанное.


***

Подведем итог. Читать Сапожника надо. Я сам это делаю почти ежедневно — вместе с Мальгиным и Пионером он входит в тройку моих читательских предпочтений в ЖЖ. Не вписавшийся ни в медийный, ни в политологический истеблишмент, Сапожник смог все-таки прорваться к славе и значимости, причем исключительно своим трудом. Он смог создать себе имя вне «официальных» путей успеха — и это весомое достижение; капитал, имеющий стоимость. Число подписчиков и читателей у Сапожника побольше, чем у многих газет.

Чтобы разбогатеть, надо заниматься бизнесом, получить Нобелевскую премию за открытие или роман, стать высокооплачиваемым специалистом. Но можно удачно выйти замуж, выиграть в лотерею или посвящать свободное время валютным спекуляциям и игре на бирже. Итог все равно один. Так и Сапожник — он достиг своего через открывшуюся возможность блогерства. Не могу представить, что бы он делал без ЖЖ. Все-таки технологический процесс — великая штука.