Нет ничего более шокирующего для психики обыкновенного человека, чем прибытие аэроэкспрессом из «Домодедово» на Павелецкий вокзал.

Оцените материал

Просмотров: 9541

Черная работа и разделение труда

Наталья Иванова · 17/05/2012
Общество просыпается, приходит в движение – и, может быть, впереди нас ждет новый антропологический поворот

Имена:  Борис Акунин · Владимир Маканин · Дмитрий Быков · Людмила Улицкая · Михаил Шишкин

©  Антон Сташевич

Черная работа и разделение труда
Не замечали, как непроизвольно начинаете вникать в лица на фотографиях из далекого прошлого — бабушек и дедушек, прабабушек, прадедушек, не обязательно своих? Сильное впечатление производят и дети в платьицах с отложными воротничками, и старушки в кружевных накидках, и старики в ермолках — не только дворянского происхождения: и купеческих родов, и разночинных рядов. И истовые лица крестьян, и спокойные лица рабочих с нарядными по случаю фотосъемки женами и отмытыми до сияния детьми. Народ, который потеряли, утраченные предки — любого национального происхождения: русско-украинского, как у Ахматовой, немецкого, французско-польского, как у Цветаевой, еврейского, как у Мандельштама или Лотмана, Пастернака.

Антропологические типажи советского времени — это Зощенко, Шукшин, недавнего прошлого — в прозе Людмилы Петрушевской, особенно отчетливо в повести «Время ночь», но и в «Смотровой площадке», и в «Маленькой Грозной», и в «Своем круге». Звероватые мачо с уходящими в небытие юродивыми и дурочками. Свою антропологическую таблицу Менделеева заполнил персонажами, уникальными образчиками типологии, Владимир Маканин («Человек свиты», «Антилидер», «Гражданин убегающий», «Отдушина» и другие повести и рассказы 70-х — начала 80-х годов). Этим же путем пошла сначала Людмила Улицкая, вспомним четкую «Сонечку», — позже, в постсоветское время, она скорее описывает судьбы, а не уникальную типажность, и только в «Зеленом шатре» возвращается к антропологическому портретированию в составе своей «галереи диссидентов».

И нет ничего более шокирующего для психики обыкновенного человека, чем прибытие аэроэкспрессом из «Домодедово» на Павелецкий вокзал. Тебя встречают угрюмые лица братков с явными следами вырождения, деградации, уголовного прошлого, льстивыми голосами предлагающих добраться до желаемого пункта назначения на (типа) такси. Содрогающееся воображение обыкновенного человека срабатывает немедленно — в сторону в лучшем случае ограбления, в худшем — расчлененки с отпилом головы и сбросом ее в Обводной канал. Что же касается иностранцев, вылезающих на перрон с бесконечно счастливой улыбкой, то их так и хочется поздравить с прибытием в страну варваров. Ведь вы хотели чего-то экзотического, покупая билет в Россию, признайтесь? Вот так оно и выглядит — любуйтесь не только сталинским метрополитеном с фресками и мозаиками.

Вечером добропорядочный иностранец поднимется — с гудящими после первого посещения московских достопримечательностей ногами — к себе в гостиничный номер и, дай бог, включит по ящику один из российских телеканалов. Ну, не для того чтобы адаптироваться — а просто из любопытства: как тут, в телезеркале, отражается настоящее. Воображаемый иностранец будет еще раз потрясен — сходством экранных лиц с теми, кто повстречал его на Павелецком, вертя на толстом пальце заветный ключ от настоящей русской столицы.

Теперь из другой оперы. Из оперы о либеральных мечтаниях.

Мечтания состояли еще и в том, что, прочтя легально в миллионнотиражных изданиях роман «Доктор Живаго» или пуще того — «Колымские рассказы» и «Архипелаг ГУЛАГ», народонаселение вздрогнет и тотчас изменится.

Прочитали — и отложили книги и журналы в сторону, если не выкинули на помойку, — занялись делами, потому что дела не стояли.

О чем мечталось — о воздействии (облагораживающем) прочитанного на душу и сердце, на менталитет — и на лицо читателя, меняющегося в соответствии с прочитанным. Верилось в то, что облагородятся сами лица, и не просто отдельных сограждан, а, что называется, en masse.

Изменения произошли — но не под влиянием изящной словесности, как бы издателям и сочинителям этого ни хотелось.

Изменения произошли под воздействием совсем иных факторов, не духовных, а чисто материальных.

Киньте взгляд на блондинку, с брезгливым выражением лица перекрывающую ряд вашей новенькой «Тойоте-Камри», — в «Мерседесе» последней модели с номером 500. Обладать победило быть. Но всех победил Маркс, победил реальный капитал, воплотившийся в символический. Дальше — круче: и те, кто добирается до цели на метро или в электричках, так со своей целью и останутся. А Москва будет задыхаться в пробках. Если совсем задохнется — что ж, блондинки за рулем уедут рассекать в Лондон.

Влияет ли хоть как-то литература на происходящее? Никак не влияет. Литература «белая» уходит в пещеры, потому что это есть единственный способ ее самосохранения. Вспоминается повесть Маканина «Лаз», но авторский месседж сегодня звучит не как предостережение (под землей, в хорошо освещенных помещениях, тусуются душевно расположенные друг к другу избранные — пока наверху ужас катастрофы). Души прекрасные порывы на Болотной или Сахарова вызывали из небытия авторы — проводники из «белой» литературы в массовую (если воспользоваться терминологией, которую употребляли критики, издатели и писатели, приехавшие в Москву для участия в круглом столе с красивым французским названием «Le polar de la gare au palais», или, по русскому подзаголовку, «Детективный роман: от легкого чтива до интеллектуального ребуса»).

Такими проводниками на самом деле являются насельники современной русской литературы-многоэтажки: Б. Акунин, Л. Улицкая, Дм. Быков. Фигуры особенные — ни Маканина, в последнем романе которого «Две сестры и Кандинский» доминирует авторский скептицизм; ни сдержанного на оценки происходящего здесь и сейчас Шишкина — никого из них и похожих на них авторов на трибунах, проспектах и площадях заметить не удается. Вряд ли они чего-нибудь такого побаиваются — хотя им есть что терять… не так много, как Ксении Собчак, но все-таки. Покой? «Творческое», прошу прощения, «спокойствие», для которого необходимо внутреннее и внешнее дистанцирование? Чтобы потом с иронией прокомментировать происходящее, соблюдая благородное «и ты, Абрам, прав — и ты, Сара, права». Не хотелось бы никого обижать, но, как мне представляется, никакой заяц, кроме внутреннего, никому дорогу не перебегал. Ни в плане участия, то есть физического присутствия, ни в плане ясного и недвусмысленного высказывания.

Пока что все будет происходить так, как происходит, — за лица, вернее, за обезличивание будет бороться противная сторона, глумливо передразнивающая кривым зеркалом все креативные находки.

А в отсутствие авторитетных высказываний так называемой творческой элиты творческий процесс выходит на улицу, на дорогу к храму — да и в сам храм заходит, как это получилось в протестной акции участниц группы Pussy Riot. Уже есть история вопроса: девушки скрыли свои лица под вязаными шапочками, но когда открылись, лица оказались весьма славными. Прибегание к искусству провоцирующему, к крайностям, когда прямое высказывание никак не доходит, не работает?

Общество, кажется, потихоньку просыпается, приходит в движение — может быть, где-то впереди нас ждет новый антропологический поворот. К новым, чистым и ясным лицам. Если опять это движение не затопят сверху — как уже бывало в истории страны.

Антропологической катастрофой назвал Мераб Мамардашвили то, что произошло здесь, у нас, в ХХ веке (в противоположность тем, которые, напротив, считают конец СССР «геополитической катастрофой»: вот они, точки отсчета, — у Мамардашвили это человек, антропос, у власти — не человек, а геополитика). Остается надеяться, что изысканная «белая» литература не останется в стороне — свет может погаснуть и в пещере. И воцарится одна сплошная пещерная ночь. Время ночь.​

Ссылки

КомментарииВсего:3

  • Feodosia22· 2012-05-19 11:01:23
    Начиная с первых лет революции,хамское быдло занято не продвижением к высотам прогресса, а к вытаптыванию всякой культуры.Это звучит торжественно -РЕВОЛЮЦИЯ, а подразумевается уход в варварство. Всех, кто хоть как-то отличается от серой массы - в расход.Нужны землекопы,сталевары, не нужны абстрактные мыслители.То же получилось и сейчас. Власть большевиков ушла, а сознание большевиков осталось.Осталась ненасытная жадность.Но варварство не способно к созиданию.Из голодного и злобного раба не получится Била Гейтса.Даже Саввы Морозова не получится.Украденные у будущих поколений богатства недр, потрачены впустую на золотую мишуру.Бывший угнетённый тянется не к знаниям и созиданию, он тянется к жирному куску, которого его долго лишали.
    Будущий революционный переворот, как смыв в унитазе, приведёт к новому наполнению.Ведь ничего другого нет.Вся эта поверхностная культура, как фальшивая позолота при первом же кризисе, сразу стала сходить, а уж что обнаружилось под ней...Права была Елена Соловей, когда однажды она в ужасе иммигрировала увидев, куда идёт наше общество. И не надо у меня спрашивать исторически глупый вопрос Чернышевского. Когда я прихожу к врачу, он у меня спрашивает, как меня лечить?
  • Maria Goncharenko· 2012-05-21 00:28:50
    Прекрасная литература не может никак влиять на происходящее. Она "задает вопросы", аккомпанирует размышление на теми головоломками, которые читателю искренне интересны. Но она оставляет свободу выбора. Она ничего не навязывает. Читатель остается самим собой, даже если он некоторе время смотрел на себя по-другому.
  • ivan068· 2012-05-21 13:04:28
    Миль пардон, как говорится, но может таки дело в национальности этих авторов? Ну, не хотят эти кацапы нового интернацьоналя?
Все новости ›