Вот так и живет словесность: под давлением привходящих обстоятельств.

Оцените материал

Просмотров: 11919

Привходящие обстоятельства

Наталья Иванова · 05/09/2011
Отчего такие страсти кипят в смысле литературной полемики? Не оттого ли, что на кону премий нынче большие деньги?

©  Юлия Якушова

Привходящие обстоятельства
В предосеннем воздухе соткалась обида, именно она сегодня управляет событиями. Ведь что сегодня событие? Не выход книги — присуждение денег.

А еще месть, ненависть и зависть.

В одном месте аукнется (недостаточно приятным слуху реципиента эпитетом) — в другом отзовется.

За всеми этими приятностями не видно позитива. А он есть? Оставим ответ на этот вопрос под конец колонки.

Литературный сезон теперь начинается не с Нового года, как раньше, а с сентября — и замирает к июлю. Не календарным, а допетровским — или учебным — годом измеряется. В этом смысле он близок к сезону театральному, — литературные премьеры, как правило, ожидаются с октября по май. Ну и еще молодое лето — время фестивалей, фейерверков, праздников, встреч, как нынче говорят, «поэтов и писателей» с себе подобными в горах, на воздухе и на море; голые плечи и коленки, заплывы, запои и прочее. Ярмарки, выставки, деловые контакты — это с осени. В конце августа — начале сентября (по 12-е): в Москве проходят целых четыре книжных ярмарки, от монструозных до мелких. А под Москвой, в Коломне, на родине Лажечникова, в городе Пильняка, где летом 1936-го Ахматова (ее фотография у коломенских стен — в платочке) гостила на даче у Шервинских, — объявлена премьера литературной ярмарки «Антоновские яблоки».

Премиальные сюжеты навязали году свой календарь, свой сценарий и свое расписание. Лето — для чтения (?) и обдумывания (?), для креативных (?) издательских замыслов — в общем, для арт- и литподготовки.

За предшествующий сезон что-то в литературной атмосфере сдвигается — летом сгусток принимает форму. Еще не отливается в мраморе, но все же. Объявленный конец журнала «Континент»: выход специального номера 147 (с приложением номера 147+) означает, что последуют еще три книги избранного, а на номере 150 журнал закончит свою парижско-московскую историю. Это добровольная эвтаназия — от нежелания длить финансовую (или литературную) агонию. В связи с этим появились уже и злоехидные комментарии: нельзя ли ускорить гибель и остальных «толстяков»? Впрочем, эти вопросы раздаются уже лет двадцать. Особенно впечатляет, когда их задают сами авторы «толстяков», желающие на публике выглядеть поинтереснее, — да еще и обиженные возвратом своих сочинений.

Читать текст полностью
Все новости ›