Оцените материал

Просмотров: 8597

Литература и фальсификация

Наталья Иванова · 01/06/2009
Современная русская словесность все ждет — не знаю чего. Дождалась комиссии

©  Getty Images / Fotobank

Литература и фальсификация
Принятие закона, направленного против «фальсификации отечественной истории», создание соответствующей (конечно же, высокой и ответственной) комиссии, которая должна при всей строгости блюсти соответствие, отстреливая имена фальсификаторов, открывает для современной русской словесности запасной, но десятилетиями проверенный путь. Жива еще память об уголовной статье, преследовавшей «клеветнические измышления». От них, этих «измышлений», за которые полагался серьезный срок, до обвинений в фальсификации не столь уж длинна дорога. Что предпринимала словесность? Огибала препятствия, прекрасно владея эзоповой речью. Конечно, была она отчасти рабская, то есть рабством обусловленная, но освобождала сознание читателя, вступающего в договор с писателем, и вела к расцвету метафорики (см. эссе Иосифа Бродского и диссертацию Льва Лосева, ставшую книгой).

Наступление гласности ознаменовалось сменой языка — приходом прямой речи, недвусмысленной и ясной, но и освобожденной от требующей дешифровки сложности. Не прошло и полутора десятилетий, как эта прямая речь дала свои плоды в прозе «новых реалистов» с их социальностью. Тема и проблема, герой и его поступок опять стали важнее языка и стиля: прямая речь не требует изысков, более того — избегает их. Правда о «чеченских» (русских) солдатах, правда о русскоговорящем, правда об офисных менеджерах и т.д. — ничего, кроме правды. Привет «Новому миру» Лакшина и Кардина (боровшемуся с историческими фальсификациями). На этом фоне даже роман Владимира Маканина «Асан» действительно выглядит — и отчасти является — притчеобразным, а его рассказ «Кавказский пленный» — написанным стилистически затейливо. Хотя Маканин во многом оставил свои метафорические сюжеты в прошлом, но это такое прошлое, которое даром не проходит.

На самом же деле вся художественная литература — фальсификация. Всего 20 лет назад вся «военная» проза проходила (непременное условие для публикации) через ПУР, нещадно цензурировавший отступления от дозволенного — вплоть до того, что Вячеславу Кондратьеву «срезали» количество водки, выпитой бойцами. Это комическая сторона, но есть и трагическая. Стоит прочитать письма Виктора Астафьева, чтобы понять, какие препоны преодолевала не соответствующая государственной «окопная правда». А что делать с романом Георгия Владимова «Генерал и его армия» — из-за его Власова весь роман можно обвинить бог знает в чем, стоит только захотеть.

Это значит, что прежде всего под «фальсификацию истории» — и даже под позорный для страны государственный догляд за военными прозаиками — подпадают те, кто свободно писал и пишет об афганской, чеченской, Второй мировой войнах и кампаниях. Немок в освобожденном Берлине насиловали? Копелева под статью. Власов был неоднозначной фигурой? Владимова туда же. А Жуков? Жертвы? Его собственные мемуары? И вообще — генеральские мемуары? Это фальсификация или частичная правда? А где правда о Катыни? О перемещенных народах?

О пересмотре результатов Второй мировой. Да они ведь уже пересмотрены и продолжают пересматриваться — начиная с падения Берлинской стены в ноябре 1989 года. Все отпадение так называемого «восточного блока», конец Варшавского договора — это пересмотр, который произвела сама жизнь, новая история.

Живая история людей, все время прибавляющаяся и видоизменяющаяся, далека от скрижалей, начертанных властью. Напомню хотя бы о последних романах Петера Эстерхази и «Луковице памяти» Гюнтера Грасса, о спорах вокруг них, наконец, о тиражах. «Луковица памяти» вышла в Германии — в первые полгода — полумиллионным тиражом. Потому что общество реагирует всеми своими нервными окончаниями на пересмотр истории, в данном случае личной, предпринятый Грассом. А ведь переводчица Евгения Кацева — в годы войны морской старшина — разорвала с ним дружеские отношения после предыдущей его книги, «Траектория краба».

Не пора ли современной русской словесности заняться работой памяти? Нет, она ждала и ждет — не знаю чего. Дождалась комиссии.

Но ведь у нас, куда ни кинь исторический взгляд, именно там настоящая, в отличие от художественной, идеологическая фальсификация. Будь то сокрытие данных об организованном голоде или минимум информации о саперных лопатках 9 апреля 1989 года в Тбилиси. Гласность, перестройка, Первый съезд народных депутатов, Сахаров, его смерть, история Собчака, его смерть… Где сегодня правда об этих событиях? Где фальсификация? В день рождения Сахарова, 21 мая, в Фонде Горбачева проходил «круглый стол», посвященный двадцатилетию Первого съезда. И правда Юрия Афанасьева — его интерпретация, комментарий и т.д. — сильно отличалась от «правды» Вадима Медведева, или Роя Медведева, да и самого Михаила Сергеевича, которому принадлежит бессмертная фраза у трапа самолета, доставившего его с семьей из Фороса: всей правды я все равно никому не скажу.

Трудно быть историком в России, еще труднее — историческим писателем. Романы и повести Юрия Давыдова пользуются несомненно меньшим интересом, чем историческая попса Радзинского. Владимира Шарова на страницах того же самого издания, где был напечатан его роман «До и во время» («Новый мир», 1993, №№ 3—4), обвинили в злостной исторической неправде сами сотрудники журнала «Новый мир». Они буквально восприняли исторические сдвиги («Сор из избы»), намеренно произведенные Шаровым, — впрочем, и до сих пор Шаров следует своей псевдоисторической поэтике. Невзирая на обвинения, кандидат исторических наук писатель Владимир Шаров продолжил печатать свои романы-фантасмагории в обличье исторических романов. Перелицовкой и метафоризацией истории занят Владимир Сорокин в своей дилогии, Татьяна Толстая в романе «Кысь»; успешно переплетают исторические ниточки и Леонид Юзефович, и Борис Акунин. В общем и целом писатели, обращающиеся к истории, как будто только тем и заняты, чтобы ее деканонизировать. Обстоятельства крепчают, но если придется сделать историческую петлю и вернуться к Эзопу, то перспектива для литературы грустная. Если не сказать — тупиковая.

Автор – первый заместитель главного редактора журнала «Знамя»


Другие колонки Натальи Ивановой:
Попасть, задержаться, остаться, 04.05.2009
Потрендим? 27.03.2009
Полтора процента, 27.02.2009

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:4

  • sok· 2009-06-02 04:06:11
    А вот в Питере вышла аудиокнига Тайные записки Пушкина. Армалинский читает голосом Пушкина.
    Подробности здесь http://www.mipco.com/win/DiskTZ.html
    Что делать?
  • litou· 2009-06-02 09:11:13
    Что делать? Свернуть трубочкой и засунуть в известное место. Объясняю для sok, который пиарит Армалинского на всех ресурсах за деньги или бесплатно. Михаил Армалинский живет в США и пишет по-русски. Сочинил несколько средненьких рассказов и Тайные записки Пушкина в конце 80-х. И с тех пор вот уже почти 20 лет (!) пытается с их помощью прославиться. В начале 90-х Тайные записки появились в России под лозунгом: "Пока Тайные записки не опубликованы в России, свободы слова в ней нет". Книжка рассылалась по издательствам и газетам., о ней писали рецензии. Записки написаны от лица Пушкина, и находились люди, которые считали, что это и впрямь "серетное порно" Пушкина. Но стилизация очень бездарная, неграмотная - автор просто графоман. Но графоман агрессивный и хамский. Доводы его просты: книгу издали в десяти, двадцати и т.д. странах. Ну издали, и хрен бы сней, но спустя почти 20 лет эта графоманская стряпня вновь повилась в России - аудиокнига и т.д. Псевдоним sok - всюду. Похоже, в Массачузетсе по-прежнему жить несытно, и автор предпринимает вторую попытку. Думаю, как и 20 лет назад, заработать ему на этом не удастся.
  • gleb· 2009-06-02 12:02:00
    Литу
    Давайте не будем обращать внимания на спам.
  • Neoant· 2009-07-21 18:04:58
    В качестве комментария к комментариям старый анекдот. "- О чем вы думаете, глядя на эту картину? - О сексе. - А на эту. - О сексе. - А почему? - А я все время о нем думаю. "
Все новости ›