Это событие – подлинное счастье и торжество справедливости.

Оцените материал

Просмотров: 12320

Премия «Поэт» присуждена Виктору Сосноре

Станислав Львовский · 15/04/2011
Одно из главных событий поэтического премиального сезона комментируют Борис Дубин, Александр Иличевский, Бахыт Кенжеев, Валерий Шубинский и другие

©  Нина Ай-Артян / www.nin-a.com

Виктор Соснора

Виктор Соснора

Сегодня у нас не будет обычного выпуска, вместо этого мы решили собрать отклики на присуждение Виктору Сосноре премии «Поэт». Решение жюри в этом году оказалось неожиданным: многие полагали, что Виктор Соснора — фигура чересчур радикальная для Премии. Вместе с тем справедливость такого решения не вызывает сомнений, кажется, ни у кого. Масштаб дарования лауреата очевиден даже тем, кто бесконечно далек от его поэтики, свидетельством чему и является решение жюри, все годы существования этой премии нацеленного скорее на поощрение магистральной линии русской поэзии (посмотрите на список награжденных).

Соснора оказался как бы «не в своем ряду», однако именно это происходило с ним и с его стихами всегда. Он печатался в советские времена, но никогда не был советским поэтом. Арьев в давней статье «Ничей современник» даже называет его «столпом нонконформизма». Соснора в значительной степени является продолжателем традиций русского авангарда начала века, но его способ работы с этим наследием существенно отличается от всех тех, что мы можем наблюдать в современной русской поэзии. Поэтика Сосноры легко может быть вписана в более широкий европейский контекст, однако по проблематике он часто оказывается чуть ли не архаистом. Наконец бесспорность положения Виктора Сосноры как живого классика сочетается с тем, что довольно обширный корпус его текстов не слишком внимательно прочтен даже многими коллегами — что уж говорить о широком читателе.

Вчерашним решением жюри, как замечает Борис Дубин, «признана, подтверждена, передана далее общелитературная значимость и, в том числе, сегодняшняя важность поэтической линии, идущей от русского футуристического авангарда». Консервативная премия, ориентированная на традицию крайне важную, но одну из многих, признает тем самым равноправие радикальных практик поэтической работы с языком.

Благодарить за это мы должны прежде всего Виктора Соснору.

Валерий ШУБИНСКИЙ, поэт, критик
На первый взгляд Виктор Соснора — очевиднейший кандидат на премию «Поэт». Он входит и в тот список, который — где-то еще с шестидесятых — отложился в сознании среднеинтеллигентного читателя, и в канонический ряд так называемого «профессионального сообщества», причем почти любого его сегмента. Но благополучие его статуса не должно заслонять от нас парадоксального драматизма его поэтической судьбы. Соснора был единственным за все время существования советской литературы писателем, по крайней мере единственным поэтом, вполне, до конца эстетически состоявшимся в ее границах (не в формальном, бытовом смысле, а в эстетическом, ментальном), а потом эти границы разорвавшим, ушедшим за них целиком и полностью. Говоря конкретнее: «Январский ливень» и самые ранние стихи из «Всадников» (включая знаменитую «Смерть Бояна») — это стихи хорошего советского поэта «левого» толка, удачливого соперника Вознесенского, продолжателя Мартынова и Кирсанова, протеже Асеева. И вдруг где-то около 1962 года происходит прорыв/взлет/падение в бесконечные засловесные пространства, гибкую и гулкую точную неточность. В мир, куда многие мучительно пробивались — а этот залетел на волне старомодного байронизма, сам, кажется, того не желая: в том мире, мире любимых и чтимых Мартынова и Асеева, у него все было хорошо. А сюда, в мир лирической свободы, начинающийся с «Последних песен Бояна», с «Китежа», он долетел сквозь ледяную и огненную стену с обгоревшими перьями, с надломленным крылом, с чуть надорванным голосом. Легко и приятно видеть в его бешеном своеволии по отношению к миру и языку «авангард». Но, может быть, колдун поневоле чувствует: без этого искажения пространства и времени под себя он упадет и разобьется. Другое дело, что лучшие стихи Сосноры — те, где это напряженное колдовство едва заметно (хотя все же заметно). Этих стихотворений достаточно для нашей долгой любви. Поэт, написавший «Латвийскую балладу», «Хутор у озера», «Дождь-декабрь», «Семейный портрет», большую часть тех же «Последних песен Бояна», — классик. И если написание этих стихотворений требовало некоторого количества шлака, — что ж, таков производственный процесс.

Читать текст полностью

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:6

  • oved· 2011-04-15 15:39:10
    На Днепре
    апрель
    на Днепре
    весна
    волны валкие выкорчевывает.
    А челны
    черны,
    от кормы
    до весла
    просмоленные, прокопченные.
    А Смоленск
    в смоле,
    на бойницах
    крюки,
    в теремах горячится пожарище.
    У Днепра
    курган,
    по Днепру
    круги,
    и курган
    в кругах
    отражается.

    Уже за одно это ему бессмертие положено, не то что премия.
  • ninasadur· 2011-04-15 18:11:55
    Я так и знала, Овед, что Вы поэт!
    А про богему с Блоком сказануто всё же (у Кукулина)
  • Андрей Черкасов· 2011-04-15 18:21:01
    Скидан и Месяц говорили хором?)
  • Valentin Diaconov· 2011-04-15 18:38:16
    ДЕВА-РЫБА

    Идешь, как рыба на хвосте. Пол красный.
    Нам комната, но в коммунальных скалах.
    Шкаф шоколадный. Секретер в монетах.
    Оконце - электрическая нефть.
    Я брат твой, рыба, Звери моря - оба.
    Ты вся на васильковом одеяле.
    Объятья животов и бельма бреда
    любовного!.. Погаснет лампа - нам.

    Отчаянье ли? Ревность ли по лимфе
    Александрийской конницей?.. Пастбища
    оставим те... Нам - комната, мы - рыбы,
    нас - двое. Нам захлебываться тут.
    На завтра - труд копыт и крыл Пегаса,
    полиция цитат и холод хлеба,
    нам - чоканье коленных чашек-здравиц,
    шампанские кружочки чешуи!

    О ревом Рыбы! нам хвосты, как в схватке,
    и мускулы в узлах и вопль и лепет,
    нам пальцы - пять и пять на поясницах!
    Целую... Отпечатки на сосцах
    и пальцев, и ответных поцелуев,
    и к жабрам присосавшиеся жабры
    зловещие... Узнать - возненавидеть.
    Любить - не знать. Мы памятны - все знали:

    наитья нет, и нет ни капилляра,
    который чьи-то чресла не ласкал,
    все волосы всех тел нам не распутать,
    бичи бесчестья или зло лобзанья,
    а проще - грех не в грех и храм не в храм.

    Гул от луны. Проспекты Петербурга.
    Уплыть в каналы и легко лакать нам
    чужую жизнь, тела чужие, рыба.
    Так минет труд. Так минет мир. И род мой.
    Последний сам, без звука вас, последних,
    благословляю!.. В келье два девиза:
    улыбка и змеиные уста.
  • ninasadur· 2011-04-15 18:45:02
    Вокруг поэта так сразу все запели. А если не поэт, так воем и рычим!
  • khadikov· 2011-04-24 03:05:33
    Как однако все оценки детерминированы. Эта восходит к Брик - и поэтому мне не нравится.
Все новости ›