Сквозь матовый флер верлибра словно просвечивает культурный код той или иной эпохи.
Как и зачем появился верлибр и почему эпоха регулярного стиха осталась в прошлом, рассказывает лауреат Премии Андрея Белого, переводчик АЛЁША ПРОКОПЬЕВ
Читать!
В каких-то других языках этот срок больше, скажем, в итальянской поэзии рифмованно-метрический стих устанавливается с XIII века. Рифма образуется из ассонансных окончаний в силлабике, поскольку в этой системе важно было отметить правильное число слогов, то есть «отбить» окончание строки, что было, в свою очередь, связано с декламацией или пением. Если мы обратимся к провансальской лирике, то увидим, что в ней рифмованно-метрические конструкции возникли еще раньше, к этому вела невероятно изощренная строфика, и система рифмовки была соответствующе изысканной. До этого и потом, параллельно, существовала еще и средневековая латинская силлабика с проторифмами. Но вот в эпоху Возрождения с ее вниманием к античной традиции наряду с рифмованными вновь появляются нерифмованные стихи. Так или иначе, регулярный стих как форма стихосложения носит, как мне представляется, не только изменчивый (из романской силлабики и германской тоники возникает в какой-то момент силлабо-тонический стих, к которому в России все так прикипели душой; и многих ведь сбивает с толку то обстоятельство, что в традициях советской школы перевода было чуть ли не все богатство ритмических форм передавать силлаботоникой), но и временный характер. Мы не можем, разумеется, предсказать, как пойдет дело дальше, но кто-то из великих сказал: «Кто знает, может быть, жизнь — это короткий дивертисмент между двумя ледниковыми периодами». То же самое, кажется, можно сказать о рифмованной силлаботонике. Она явно пережила пик своей популярности, и сейчас если и писать таким образом, то даже технически, даже на уровне стихового конструирования, все равно придется придумывать что-то новое — писать, как писали в XIX веке и даже как поэты Серебряного века (а он славен фантастическим разнообразием форм!), невозможно, ну разве что в рамках стилизации. Очень интересно было бы сравнить стихи современных русских поэтов, тех, кого условно называют «неоакмеистами», со стихами настоящих акмеистов, мне кажется, результаты исследования одной только формы стиха были бы для многих, мягко скажем, неожиданными. Там же, где результат нас не впечатлит, мы и без исследований интуитивно чувствуем инерцию, повторяемость синтаксически-ритмических конструкций, число которых в таком стихе не столь уж и велико.
Если обратиться к истории, то мы увидим, что способы писать, существовавшие до регулярного стиха, к верлибру отнести довольно трудно. Названия для этого явления придумывают кто во что горазд — молитвословный стих, библейский стих, героический стих, былинный. Так или иначе все эти названия говорят нам о том, что мы имеем дело не с верлибром. Интересующихся вопросом я просто отсылаю к «Очерку истории европейского стиха»* Гаспарова, там все очень ясно изложено, начиная с реконструкции гипотетической общеиндоевропейской силлабики.
Однако нам интересны хоть и краткие, но очень четкие и ценные замечания Михаила Леоновича, касающиеся истории появления верлибра. И я могу только рискнуть несколько расширить то, что им сказано, и, может быть, где-то переставить акценты. Все почему-то обычно обращают свои взоры на французскую поэзию, между тем как регулярный стих впервые уступил свои позиции чему-то новому в Германии. Это связано с фигурой Фридриха Готлиба Клопштока, который вообще, кажется, не написал за свою жизнь ни одной рифмованной строчки. Правда, к «свободным ритмам», Freie Rhythmen, как тогда называли верлибр, он тоже пришел не сразу, а через античную поэзию.
Клопшток придумал антикизированные строфы — это (я назову далеко не все) асклепиадова, алкеева или сапфическая строфа (здесь велика заслуга эолийских поэтов, по имени которых и были названы эти системы, вспомним по этому поводу «эолийский чудесный строй» Мандельштама!), где долгие слоги Клопшток просто заменял ударными — а поскольку в немецком бывает и по два ударения в одном слове, то система заработала внутри силлаботоники. Однако затруднение возникло тогда, когда ему захотелось писать более длинные стихи, он обратился к Пиндару и увидел там хаос, полную асимметрию. Просто у филологов тогда не было инструментов, чтобы понять, что это за стих такой. Так что верлибр появился некоторым образом по ошибке, однако заслуга Клопштока в том, что он, признав эту ошибку, продолжил писать таким способом — почему нет? По его стопам позже пошли поэты «Бури и натиска», а еще позже и ранний Гете, и Гёльдерлин… Последний часто пользовался более свободными формами, кстати говоря, — наряду с регулярными и с «античными» твердыми формами, а когда якобы сошел с ума — мне-то кажется, что он просто сбежал от людей, которые мешали ему, о чем свидетельствуют его стихи, написанные, конечно, не безумцем... так вот, в конце жизни, когда его считали сумасшедшим, он писал такой как раз уже вполне себе свободный, нерифмованный стих. К слову скажу, что и без этой ошибки Клопштока обращение к античному наследию неминуемо бы привело сначала к расшатыванию метра, а затем и к полному его размыванию.
Впоследствии свободным стихом стали пользоваться многие поэты, правда, по распространенности он находился на третьем месте после собственно силлаботоники, которая в немецкий язык пришла в XVII веке стараниями Мартина Опица и Рудольфа Векерлина. Забегая вперед, скажу, что тут очень важная история — синхронность появления силлаботоники в немецкоязычном ареале с возникновением барокко, — но об этом чуть позже. На втором месте была, как это ни странно, стилизация под народную тонику, которую, в частности, очень часто использовали предромантики и романтики, просто пришло время изучать фольклор.
Следующим большим поэтом, кто активно стал использовать «свободные ритмы», стал Ницше. В частности, в «Дионисийских дифирамбах» он довел свободный стих до такого уровня, что современники даже не поняли, с чем, собственно, столкнулись. Да что современники — многие переводчики и в XX веке не отдавали себе отчет, с чем имели дело. Он, я полагаю, предвосхитил постмодерн в общем-то еще до наступления модернизма, его стихи только сейчас можно прочитать как следует: даже если брать только стиховую технику — это же не просто «свободные ритмы», а джазовые синкопы, рваный ритм, варьирование размеров, монтаж с прозой, в современной поэзии такое явление называют «гетероморфным» стихом.
В других языках ничего похожего в то же время, в общем, не происходило. То есть структура расшатывалась, но несколько в ином ключе. Например, английский поэт Джерард Мэнли Хопкинс изобрел «скачущий ритм» (sprung rhythm), который Гаспаров, кстати говоря, считает тупиковым — и, по-моему, ошибочно. Хопкинс настаивал на том, что не важно, сколько именно будет слогов — как ударных, так и безударных, важно количество ударений, которые он произвольно расставлял, расписывая стихи как нотную партитуру, обозначая, какие гласные следует проговаривать быстро, какие тянуть и как интонировать. Многие считают, что все равно это происходило на основе ямба. Так он, в частности, писал сонеты — и в сонетах этот «пружинный ритм» (некоторые переводчики предпочитают говорить так) прочитывался просто как плохой ямб. Стих таким образом тоже расшатывался довольно основательно. Хопкинса не печатали, потом он сам не хотел печататься — и стихи эти увидели свет только через тридцать лет после его смерти с подачи его друга, поэта-лауреата Роберта Бриджеса, — но и через тридцать лет никто ничего не понял. Поняли и оценили через пятьдесят. Между тем опыт этот чрезвычайно важен для современного «фонического» стиха. От себя скажу: почему бы и не записывать стихи как партитуру в противовес имеющимся уже экспериментам с записью стихов безличным «компьютерным» голосом.
Но мы немного отвлеклись от ключевой для нашего сюжета немецкой ситуации. Ницше, как, впрочем, и Гёльдерлин, был кумиром экспрессионистов, и это важно, потому что именно с экспрессионистов, а не с кого-либо другого начинается модернизм. Это происходит в 1911 году (в литературе, в живописи немного раньше) и связано с именами Георга Гейма, Георга Тракля и Готфрида Бенна. На самом деле поэтов этого круга было гораздо больше. Забегая немного вперед: экспрессионисты писали и регулярным, и нерегулярным стихом, то есть тут как раз виден тектонический разлом, потому что великие явления поэзии (а таковым немецкий экспрессионизм и являлся, несмотря на до сих пор не утраченную склонность некоторых поборников «чистоты рядов» относить его к маргинальным явлениям), как и великие поэты, устанавливают эстетический канон, хотим мы этого или не хотим. Были люди, писавшие только регулярным стихом, другие — только нерегулярным, сочетавшие одно и другое или переходившие от одного к другому в течение жизни — причем не обязательно в направлении от регулярного стиха к свободному. Скажем, Готфрид Бенн двигался в обратном направлении: начав с нерегулярного, он в зрелом творчестве приходит к строгим формам, но ради того только, чтобы отказать классичности в чем-то другом, что выходит за пределы нашего рассмотрения. От свободного стиха, кстати, он совсем тоже не отказывается.
Важно вот что. Экспрессионизм — это не просто набор тем: война — любовь — одиночество — большой город — смерть. Это в поэтическом
Читать!
___________________
* М.Л. Гаспаров. Очерк истории европейского стиха. – Фортуна Лимитед, 2003
Страницы:
- 1
- 2
- Следующая »
КомментарииВсего:65
Комментарии
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451734
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343365
- 3. Норильск. Май 1268597
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897672
- 5. Закоротило 822122
- 6. Не может прожить без ирисок 782250
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758796
- 8. Коблы и малолетки 740875
- 9. Затворник. Но пятипалый 471279
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403086
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370476
- 12. ЖП и крепостное право 368412
Прочие замечания оставлю при себе из уважения к величественной (и, как кажется, безнадежной) просветительской задаче.
Но: не смешивает ли чересчур сильно А. Прокопьев барокко и классицизм? Конечно, до известной степени это две стороны одной медали. Однако классицистическая регулярность больше связана с репрезентацией незыблемой государственности и т.п., чем барочный кончептизм - приведенная цитата из Гейма сильно напоминает, между прочим, образность Кеведо.
Кроме того, аллегорическая фигура в барокко запросто может из рамы выступать, рамка не непроницаема, наоборот - у культуры барокко есть склонность обнажать условность всевозможных репрезентативных конструкций, по-своему раскачивать систему, проверять её на прочность и гибкость.
Надеюсь в том или ином виде доклад будет представлен на предстоящем фестивале верлибра.
Согласен с Николаем Петровым: барокко, в описаниях Прокопьева, очень уж сильно походит на классицизм (или даже ампир, по-архитектурному определяясь).
Хочется ввязаться в спор, но, разумеется, не публично. Мне не нравится, например, "отрицательное" определение верлибра. Что-то ведь отличает верлибр от прозы.
В прозе самостоятельность текста часто проявляется в своеволии персонажей; в поэзии (удавшейся, настоящей) подобным своеволием обладает рифма. Так что речь идет не об ограничивающей (а потому лишней) рамке, а о рельсах, ведущих к станции назначения.
Поэтому отказ от рифмы и ритма равносилен не просто отказу от значительной части инструментального набора, но отказу от поэзии как таковой. Сомневаюсь, что краснодеревщик может удачно работать при помощи одного лишь топора.
Верлибр от прозы не отличается ничем. Ходишь, как утка, крякаешь, как утка, выглядишь, как утка... - кто ты тогда, Хабибулин? Утка.
это хорошо, что Вы научились видеть общее.
Наступил черед научиться отличать. Например, утку от утконоса.
Спасибо за великодушные похвалы, но боюсь, что не могу их принять. Некрасиво похлопывать человека по плечу, оставаясь при этом анонимной уткой (или даже утконосом). Поди знай - вдруг Вы даже не здоровая утка, а больной воробей и просто сверху нагадили.
Вы для меня тоже абсолютный аноним. Собственно замечанеи было не о вас,
а об определении верлибра. Не берите на себя лишнего, вы не так уж важны
в этом вопросе.
>>>Вы для меня тоже абсолютный аноним.<<<
А коли так, то зачем отпускать идиотские "замечанеи" о моей учености? Предмет разговора иной.
меня просто обезоружили, особенно о том, что верлибр и проза - это
примитивная ("топорная") работа.
Разве я стану высказываться рядом с Вами, мадам? Нет, милая, не волнуйтесь,
"ничего личного", ничего святого...
То есть "как", возможно более-менее освещается, но вот относительно "зачем" и "почему" - полная неясность.
При желании можно выловить в тексте некоторые намеки. Например, такой:
"...отказываться от регулярного стиха — с тем чтобы читатель фиксировал внимание не на концах строк, а на более важных вещах". Но, брошенное вскользь, без достаточного обоснования и примеров (какие "вещи" имеются в виду? отчего бы не разместить их именно в конце строк,если они так важны? как вообще фиксируется внимание в верлибре?) это утверждение выглядит голословно.
Монтаж? Коллаж? - но они возможны и в регулярном стихе, причем с куда большей степенью отчетливости.
Аллегория требует рамки? Возможно, но речь в приводимых примерах идет о рамке смысловой, а не ритмической/рифмовой. При чем тут, спрашивается, дихотомия рифма/ритм-верлибр?
Регулярный стих корреспондирует с абсолютизмом? Гм... Забавно в качестве ментального упражнения, но требует объяснения и доказательства.
И так далее.
Это к вопросу "зачем появился верлибр?"
Что касается вопроса "почему эпоха регулярного стиха осталась в прошлом?" - то он не прояснен вовсе, ни единым замечанием.
Да и с определением самого понятия есть неувязка. Собственно, оно и не определено ибо с тем же успехом подходит к иным явлениям, например, к прозе.
Резюмируя: если авторы намеревались представить исторический очерк возникновения верлибра, то, несомненно, своего добились. Все прочее - не более чем разрозненные и неупорядоченные реплики в сторону. Увы.
Насчет отрицательного определения верлибра... У М.Л. Гаспарова было одно весьма примечательное рассуждение. Он говорил, что силлабо-тоника была избрана в 18 веке не потому, что она, мол, как-то особенно подходит русскому языку, но именно по той причине, что эта система более всего противоречила естественному ритму русской речи. Поэзия - всегда намеренное, нарочное высказывание. И определение верлибра, как мне кажется, стоит искать именно в рамках понятий "естественное/неестественное", а не в определениях классической поэтики, которые все уже заточены под силлабо-тонику как единственную данность поэзии.
Версификаторы фиговы)))
спасибо за дополнение от Гаспарова. Идея интересная, развивать ее трудно,
но возможно. Еще раз спасибо. Верлибр очень вариативен уже в силу плохого
определения. Его история уходит в такую глубокую древность, что претендовать
на обзор его происхождения в короткой статье невозможно.
А что делать с поэзией Дальнего Востока и на др. языках?
И все-таки автору спасибо.
не могли бы вы дать 1, 2...3 ссылки на русские верлибры последних 20-30 лет,
которые достаточно хороши, по-вашему. Или таких нет вовсе?
Ничего значительного после ее смерти в русском верлибре (а есть такой?) не произошло. И не думаю, что произойдет, если только не явится стихийный гений вроде К. Н.
Дело в том, что в русском языке совершенно не ограниченные возможности рифмовки и огромная вариативность метрики. Зачем играть на бутылочках, когда в твоем распоряжении симфонический оркестр? Понимаете?)
Спору нет, Некрасова хороша, но это по большей части не верлибр, а белый стих,
в любом случае ее стихи сильно ритмизованы.
По поводу симфонического оркестра, почему же, по-вашему, Блок написал свои
несколько верлибров в такой форме, не пытаясь их зарифмовать?
Он-то уж умел "доводить" свои стихи, если они ему не нравились.
И еще, могли бы вы представить его лучшие верлибры в зарифмованном виде? "Переведите", пожалуйста, хотя бы одну строфу, если вас не затруднит.
Хочется убедиться, что этот вариант не будет уступать оригинальному.
Зарифмовать Блока?
Вы в школе что ли учитесь в литературном классе?)))
Просто очень наивные вопросы. Вы кто?
Пока вы показали свой ограниченный школьной программой вкус.
Но я в это не верю, вы прикидываетесь. Убедите меня, что ваши вкусы шире.
Школу я закончил еще до вашего рождения, судя по вашему поведению.
Мои вопросы с моей персоной не связаны, это чистое исследование.
Как видите популярность мне не нужна, а нужны результаты эксперимента.
на примере одной строфы. Да, и назовите цену вашего предстоящего
переложения двух верлибров Блока, написанных им в один день.
У меня все еще есть сомнения, что понимание поэзии вами и Блоком близки.
А без этого... сами понимаете. Впрочем авторские права на переложение
останутся за вами в любом случае.
Итак, вот оригинал:
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Впрочем, отсуствие сильного определения верлибра создает и здесь двусмысленность,
которая отчасти вас оправдывает.
Но в "отрицательное" определение белый стих, вообще говоря, не входит.
Что такое "система верлибра" мне не известно.
О коих не могу без потрясенья
И думать даже – я открыл шабли –
И вдруг заметил, как она с волненьем
Глядит наверх, в балконное окно,
Пока я пью прохладное вино –
Как пестрый и огромный дачный кот
По краю крыши, крадучись, идет
к уступу, за которым, ей-же-ей,
его не видит пара голубей.
Думаю, вы и сами понимаете, что этот результат неудачен.
Ваш лирический герой, который в состоянии высокого волнения
(я верю, что вы знаете о каких пузырях земли идет речь), когда
у него перехватывает дыхание, возможно душат слезы, вдруг,
словно записной жуир, открывает шабли.
И голуби у вас поклевать вышли, а не целуются, не воркуют хотя бы.
А это ключевая подробность. Дача - сильное слово, оно очень меняет
атмосферу... И, кстати, как кот видит голубей "за уступом"?
Там много еще, что пропадает в исполнении вашего оркестра.
Но тоже самое получалось и у Блока, когда он хотя бы в голове
попытался поменять текст. Слишком многое исчезало,
а взамен появлялись "лишние сущности".
Обратите внимание, у Блока нет ни одного лишнего слова.
Одним словом, Блок от этой работы отказался, а вам, я ее не закажу.
Извините за мою попытку, если не примирить вас с верлибром,
то хотя бы смягчить ваше отношение к нему.
Обещаю, что если мне будет необходимо использовать цитату
из вашего переложения, я обязательно укажу на ваше авторство.
Надеюсь, вы понимаете, что мое предложение переложить для вас верлибры было не более чем шуткой.
Не понимаю, кстати, почему – если шабли – то записной жуир?)))
Впрочем, ваши многоумные интерпретации оставляю на вашей совести. Оправдываться, разумеется, не стану. Продолжать разговор – тоже. Надоели вы мне, аноним.
Охота Вам бисер метать. Было ведь заранее ясно, что любая Ваша попытка встретит высокомерное пыхтение этого нелепого индюка.
И потом это ничего не менят. Прыщ останется прыщом, я Мельниковым. И всё тут.
Алеша, спасибо за рассказ!
сладкой парочке, найти друг друга. Однако, поиск вами эрогенных
зон друг у друга за пределами моих интересов.
Это не верлибр, это хард порно.
«Приятно, что я помог вашей сладкой парочке, найти друг друга. Однако, поиск вами эрогенных зон друг у друга за пределами моих интересов. Это не верлибр, это хард порно».
Соединяя вышеприведенное наблюдение с этим знаменательным «однако», рискну высказать предположение, что мы с Вами общались с жителем славного Чукотского национального округа. Это подтверждается и образным строем, взятым непосредственно из рекламы российского ТВ («сладкая парочка») - скорее всего, в чуме принимается только Первый канал.
Обратите, кстати, внимание и на конструкцию «поиск вами эрогенных зон друг у друга за пределами моих интересов». Да, есть еще проблемы в преподавании русского языка для тружеников тундры…
Что ж, - скажете Вы, - возможно, каюром этот друг оленей и леммингов владеет намного лучше, чем пером. Увы, последнее предложение заставляет усомниться и в этом, ибо выдает близкое знакомство персонажа с «хард порно». Похоже, в чуме имеется видео…
Но дело не только в этом – у нашего чукчи наблюдается диссонансное расстройство журденовского типа. Как тот был поражен, узнав, что говорит прозой, так и этот свято убежден, что излагает свою косноязычную байду исключительно верлибром. Впрочем, возможно, это действительно так (ведь никто еще не определил, что такое верлибр).
А об этом анониме – не важно, из чума он или из кибитки кочевой – я уже забыл.)
За статью большое спасибо. Масса ценных наблюдений.
Проблемы очень важные и обидные, так как настойчиво пишущие регулярным стихом - как панфиловцы, - стоят насмерть посреди голого поля, но смерть придет не в бою, а от переохлаждения. Но такое резкое разделение произошло в русском искусстве везде, и, кстати, с одинаковой степенью наглядности.
Надеюсь, никого не задел.
Знаете, это сильно напоминает противостояние "стрейты" - "геи", которое также на 90% надумано. Последние также ищут свою экзистенцию в намеренном эпатаже, выпячивании гипертрофированной сексуальности (см. гей-парады).
Отчего бы вместо того, чтобы желать собратьям по перу "смерти от переохлаждения", не решить раз и навсегда: пусть каждый трахается так, как его душе угодно - что в постели, что на бумаге. Я не считаю верлибр поэзией - на мой вкус это проза, часто убогая от избытка претензии. Но мне и в голову не придет выдирать страницы с этими текстами из журналов - я их попросту пропускаю. Отчего бы и верлибристам не поступать так же с "дровами" Гумилева и Мандельштама? Не надо их жечь, уважаемый Николай, они и так греют.
Не могу учесть Ваше мнение. По одно причине - вы для меня - просто практикующий письмо, но не пишущий стихи, что мне не мешает относиться к вам почтительно. Всего хорошего.
В поэзии Уитмена – истоки современного свободного стиха, его генезис, если употреблять этот термин, так как его понимал Ю.Тынянов. Вот уже более века его поэзия оказывает влияние на развитие мировой поэзии, среди тех, кому новаторский стих Уитмена послужил примером в их собственных исканиях, можно назвать бельгийского поэта Эмиля Верхарна, никарагуанского – Рубена Дарио, чилийского – Пабло Неруду, турецкого Назыма Хикмета, французских – Поля Элюара и Луи Арагона и многих других.
Впоследствии Эдгар Ли Мастерс привнес в свободный стих иные мотивы и сюжетные ходы: «Антология Спун-Ривер» построена на воссоздании жизней жителей городка Спун-Ривер, похороненных на местном кладбище: каждое стихотворение – это одновременно эпитафия и история жизни одного персонажа (возможно, этот ход впоследствии позаимствовал И.Бродский для своей «школьной» антологии).
Помимо имэджа и вортекса, Паунд привнес в верлибр восточную образность, идеограмму, так называемую над-ставку, т. е. противопоставление двух никак внешне не связанных друг с другом образно-синтаксических единиц, как в стихотворении «На станции метро»:
В толпе безликой появились эти лица
На черной влажной ветке листья.
(Перевод Я.Пробштейна)
Это — к вопросу о кинематографичности и монтаже, которым Паунд пользуется, начиная со стихов периода имаджизма, приведенных выше, и заканчивая «Кантос», в которых прием доведен до совершенства. Элиот пытался оспорить роль Уитмена (даже то, поэзия ли это), но Паунд с ним в этом вопросе не согласился. Ян Пробштейн
сделанная проба была воспринята правильно (спасибо, Николай Кононов).
Но остался осадок, что не оплатил Дмитрию Мельникову его образец.
Конечно, "Мельников останется Мельниковым", он не самый плохой поэт
и не мне с ним равняться. Но вот моя попытка переложить верлибром
его первое стихотворние из подборки (если это тот же Мельников)
http://magazines.russ.ru/znamia/2005/12/me1.html
***
Москвою бы стать мне,
Москвою цветущего первомая, свежего хлеба,
проспекта дружбы народов,
Москвою веселых сильных отцов
и могучих вождей, их молочных дочек
на бывших барских лужайках.
Москвою, где ни помину о миллионах смертей,
Москвою без голода и врагов народа
без изнасилованных пионерок,
и без ночных кошмаров молочных дочек.
С этого негатива мне снова бы проявиться
омытой дождем Москвою,
гипсовым горнистом с застывшей в губах побудкой,
упругим изгибом красавца Беломорканала,
построенного нашими отцами.
Все проблемы соотвествия оригинала и переложения прошу списывать на меня,
на мое отсутствие слуха и поспешность (не чашка кофе, но и не омлет с овсянкой).
Нельзя же играть в одни ворота, у Дмитрия должна быть возможность возразить.
обещаю больше не пояляться в этом месте
Именно! Как хорошо, что Вы об этом упомянули. Можно увидеть здесь аналогию с тем, как сейчас китч выступает единственным хранителем живописной традиции в изобразительном искусстве. Когда мутная волна ТНСИ схлынет со всеми ее унитазами, квадратами и консервированным дерьмом, то именно из китча возродятся и живопись, и скульптура в прежнем, домодернистском их понимании (хотя и с некоторыми модификациями).
Возможно, хип-хопу уготована та же роль в отношении почти угасшей западной поэзии.
Хотел бы уточнить. Вы говорите о наивном искусстве, в том числе самодеятельном и народном, или именно о китче, как о продукте масскульта, где оценочным критерием является деньги или пропаганда?
Я говорю и о том, и о другом, уважаемый Теодор. Критерием тут является невовлеченность в ТНСИ-официоз - это, как мы ясно видим в статьях теоретиков и гуру ТНСИ, автоматически помещает и рекламу, и книжную графику, и промышленный дизайн, и комиксы, и рыночные коврики с русалками в один и тот же огромный пул с большой надписью КИТЧ.
Ну и хрен им в дышло - пусть будет китч, не жалко. Брань на вороту не виснет. Главное, что графика, живопись и скульптура выживают как явление именно в этом пуле.
Аналогичные вещи происходят с поэзией. Не так давно читал (уж не здесь ли?) интервью с некоей именитой французской литпроцессоршей. Там два любопытных - в контексте этого разговора - утверждения. 1) Вся поэзия во Франции, поголовно - верлибр; ритм и рифма считаются чем-то низменным, типа стишков для детей, шансона и хип-хопа. 2) Поэзию во Франции никто давно уже не читает, за исключением самих поэтов и сопутствующих литпроцессорных бонз типа самой интервьюируемой.
Не правда ли, знаменательное сходство с ситуацией в ТНСИ? Стишки для детей с точки зрения литпроцессорши не стоят ейного наморщенного носа - поелику китч и томление духа. Но их-то как раз читают! И рэп слушают, и песенки напевают. Там-то и залегли семена настоящей поэзии - затоптанные, униженные, себя пока еще толком не сознающие. Но они еще прорастут, вот увидите.
>>> не отставать! <<<
Как видите, из кожи вон лезут. К счастью, русской поэзии (в отличие от западной) крупно повезло с Мандельштамом, тень которого так и лежит на дороге всех этих пошлых карликов. Уж больно у них ножки коротки пересечь эту широченную преграду - вбегать-то вбегают, и даже клич боевой на устах, а выбежать уже того - не получается. Дохнут на полпути. Да и фиг с ними, не жалко.