Болящему духу, покидающему «тварную клетку», виделись страшные италианские сны.

Оцените материал

Просмотров: 12304

Вести из нестарости

Валерий Шубинский · 22/12/2011
В последних стихотворениях Елена Шварц подвергает метафизической рефлексии само посмертное существование, полагает ВАЛЕРИЙ ШУБИНСКИЙ

Имена:  Елена Шварц · Ольга Седакова

©  Евгений Тонконогий

Вести из нестарости
Страшно и странно писать о посмертной книге. Тем более что она внешне почти не отличается от прижизненных. Новые книги Елены Шварц начиная с середины 1990-х выходили в издательстве «Пушкинский фонд». Выход каждой из них был актом расширения поэтики, в основе своей заданной еще тридцать — сорок лет назад. У дерева появлялась новая ветвь — или новый слой листвы, нового цвета, новой формы.

Был момент, когда мне показалось, что этого больше не происходит. Это было, когда создавались стихи, вошедшие в книгу «Трость скорописца» (2004). Сейчас, перечитывая эту книгу, я думаю, что в те годы устал скорее мой воспринимающий аппарат. Впрочем, если в какой-то момент кризис и начинался, в следующей книге, «Вино седьмого года» (2007), он был преодолен. Весь огромный лирический аппарат (как ни кощунственно звучит это словосочетание) Шварц остался с нею до конца: и умение мгновенно выстраивать изощреннейшие образные «деревья», и исключительно гибкая и многослойная интонация, и уникальное ритмическое чувство, и дерзость, граничащая с высокой дикостью. Осталось и другое: внутренняя молодость, позволявшая рождать полноценные стихотворения десятками, создававшая потребность в их воплощении.

Но вот в самом начале 2008 года появляются строки, несущие в себе совершенно иной опыт:

        Вдруг зеркало по мне скользнуло,
        Чуть издеваясь, чуть казня —
        Придурковатая старуха
        Взглянула косо на меня.
        Я часто в зеркалах менялась,
        Но узнавала. А теперь…
        Я б удивилась даже меньше,
        Когда б оттуда прыгнул зверь.


Стихотворение — первая часть диптиха «Вести из старости». Вторая половина заканчивается словами: «…И синица спела: больше жить не надо». Мандельштам смеялся над символистскими Иванами Ивановичами, предсмертно живущими. Но Шварц никогда не боялась признаваться в том, насколько близко к границе между нашим миром и миром мертвых проходит существование поэта. Причем это соседство само по себе если и страшно, то не мучительно; в своей привычности оно даже порождало особый причудливый юмор. Отзвуки этого юмора есть даже в посмертной книге:

        Мы — перелётные птицы с этого света на тот.
        (Тот — по-немецки так грубо — tot.)


Совсем другое дело старость. Этот мотив впервые возник в юношеском стихотворении про княгиню Дашкову — там старость воплощает инфантильную мечту о житейской вседозволенности и безответственности, которая есть лишь проекция «в мир трех измерений» юродивой, ангельской и звериной свободы. Сорок лет спустя призрак «придурковатой старухи», княгини Дашковой, зверя-ангела-младенца, мелькнул в зеркале, и это оказалось так страшно, что поэт готов выбрать смерть. Готов, но все же:

        Не предаст меня тело коварное —
        Это скопище скрупулов бранное,
        Это атомов стадо лукавое,
        Это правильных бредов собрание,
        Поболит-поболит и опомнится…


Читать текст полностью

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:3

  • ninasadur· 2011-12-22 14:04:05
    Чудесные слова о большом поэте.
  • Aleks Tarn· 2011-12-22 14:47:20
    >>> ...болящему духу, покидающему «тварную клетку», виделись страшные италианские сны — не Венеция, так Флоренция. Что это значит? Не знаю. <<<

    Наверное, отсюда:

    Тяжелы твои, Венеция, уборы,
    В кипарисных рамах зеркала.
    Воздух твой граненый.B спальне тают горы
    Голубого дряхлого стекла...

    Только в пальцах роза или склянка, -
    Адриатика зеленая, прости!
    Что же ты молчишь, скажи, венецианка?
    Как от смерти этой праздничной уйти?

    Черный веспер в зеркале мерцает.
    Bсе проходит. Истина темна.
    Человек родится. Жемчуг умирает.
    И Сусанна старцев ждать должна.

    Отчуждение от жизни, от Невы-Мойки-Фонтанки (вода тут в смысле - "отплыть"), отчуждение от жизни - в смерть. А где еще сыскать "праздничную смерть" (праздничную - не в смысле "радостную", а в смысле "длящуюся", веками зафиксированную, "живую" смерть)? Где сыскать такую смерть петербургскому поэту, как не в Италии с ее дряхлыми зеркалами? На Васильевский остров он придет умирать в молодости, когда еще не вполне понимает, что это такое - смерть. А когда поймет, ляжет на другом острове, вовсе не Васильевском, а опять же, венецианском - Сан-Микеле.
  • Elena Medvedkova· 2012-04-05 17:30:54

    Давно восхищаюсь.Достоинство, бесстрашие,мужество разума и чувства.
Все новости ›