Текст не предполагает, что читатель совершает над ним душевную или интеллектуальную работу, – напротив, при том, что говорится в нем о тяжелых и страшных в общем вещах, формально он устроен так, чтобы читатель чувствовал себя совершенно комфортно.

Оцените материал

Просмотров: 14286

Белый медведь в теплую погоду

Мартын Ганин · 19/01/2011
Еще одно мнение о романе Дмитрия Быкова. МАРТЫН ГАНИН полагает, что проблема «Остромова» – в рамке: в романе идей, которым эта немудрящая беллетристика притворяется, на самом деле им не являясь

Имена:  Дмитрий Быков

©  PhotoXPress

Дмитрий Быков

Дмитрий Быков

Про Дмитрия Быкова часто говорят, что он вернул в современную русскую прозу «роман идей». Если оставить в стороне некоторую туманность самого термина, понятного по большей части интуитивно, то новая книга писателя, «Остромов, или Ученик чародея», подтверждает этот распространенный тезис как нельзя лучше. Я как-то и понимаю, что дело это дурацкое и так вообще-то нельзя, однако не могу не уступить слишком сильному соблазну: поговорить отдельно о романе, а отдельно — об идеях. Не в последнюю очередь соблазн этот так силен оттого, что, как и в предыдущих книгах «неназванной трилогии» — т.е. в «Оправдании» и «Орфографии», — идеи, то есть по большей части философия истории и отчасти размышления над ее телеологией, являются не то чтобы особенно органичной частью теста. Это не упрек Быкову, здесь он скорее следует давней русской романной традиции, коренящейся в том, что литература в России, известное дело, постоянно отвлекалась на несвойственные ей занятия. Другое дело, что некогда эта ситуация была естественной, а в нынешние времена обращение к этому способу письма выглядит анахронизмом. Анахроничность эта, как представляется, не совсем случайна, но об этом ниже.

Завязка романа, основанного, по словам автора, на реальном деле ленинградских масонов, проста: юноша Даниил Галицкий приезжает в Ленинград из Крыма и попадает в кружок Остромова, вроде бы масона и тайнознатца, а на самом деле мошенника, тянущего деньги с разного рода «бывших» — и к тому же делающего это под условным, как впоследствии выяснятся, покровительством ГПУ. Поначалу все становится для героя хорошо, потом плохо, потом очень плохо, а потом сложно. То, что начинается как плутовской роман в декорациях Ленинграда 1925 года, эволюционирует сначала в роман исторический, а потом и вовсе почти в мистический трактат. Достоинства этого текста очевидны: Быков, в отличие от многих своих коллег, получает от процесса письма почти физиологическое, насколько можно судить, удовольствие. Роман полон точных и остроумных наблюдений над мелочами (вроде такого: «Особнячок был так себе, стилизованная поздняя готика в два этажа, и с оградой соотносился, как Казанский со своей колоннадой, — но, Господи, ведь и вся местная жизнь так: забор — во, а войдешь — тьфу») и прекрасно рассказанных баек. Собственно, эти наблюдения и байки — лучшее, что есть в «Остромове», наиболее живое. Точно так же, как в поэтическом корпусе Быкова самое живое — тексты на злобу дня, которые он публикует в «Новой газете». У него отличное, хотя и избыточное местами чувство юмора, которому мы обязаны, к примеру, гомерически смешной сценой беседы Неретинского с одним из членов кружка, Роденсом, замыслившим переворот.

Все это могло бы стать очень неплохой исторической беллетристикой, если бы у автора было чувство меры. Его отсутствие — основная проблема «Остромова». Или, иначе говоря, основная проблема романа — то, что автору есть что рассказать. При каждом удобном случае Быков вводит новых персонажей, существующих в тексте на протяжении одной-двух страниц (в хорошем случае) или вовсе одного абзаца (в плохом). Нужны они только для того, чтобы автор мог рассказать еще одну байку, еще один исторический анекдот, ввернуть еще одну цитату, потому что хочется же! Такую прекрасную историю придумал, как же не рассказать! Выходит точно как говорил Михаил Кузмин: «Написали стишок — так печатайте, иначе зачем же писали» (цитирую по памяти, неточно, но смысл сохранен). Под тяжестью этих бесконечных, даже не третьестепенных, а уже непонятно каких персонажей и историй событийный, сюжетный стержень «Остромова» деформируется, гнется и в конце концов обрушивается; Быков уже к середине книги явным образом не контролирует текст, который живет по собственным — даже не скажешь правилам, правил нет, — а прихотям.

Читать текст полностью

Ссылки

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:2

  • nsogso· 2011-01-20 09:48:52
    сам автор "рОмана" - на редкость отвратительный тип, а тексты его - и вовсе за гранью. Какое необходимо терпение и мужество, чтобы перелопачивать все эти банальности, получая при этом и эстетическое (?) удовольствие. И речь идет об одном из "ведущих писателей" современной России. Не какой-нибудь Донцовой и пр., а Творце!
    Так что, несмотря на критику, статья достаточно комплиментарная... Не удивительны решения различных Букеров и др.
  • bravo22bravo· 2011-01-20 19:38:38
    Чтобы такое высоколобое высказать,чтобы и овцам и волкам...
    Глядь,а оно вон как хорошо вышло : и перед "новым" в русской словесности страховка о-го-го(!) и на стороне избыточно (люблю это слово!!!) критического потоптался.
    По ПРОЧЕСТВИИ романа имею сказать следующее: .........,а фото вообще классное!
Все новости ›