Кризис онанизма

В Думе прикрикнули на молодых кинематографистов, но они все равно предпочитают видеть мир в кроваво-красном cвете

Имена:  Алексей Мизгирев · Борис Хлебников · Кира Муратова · Ларс фон Триер · Петр Буслов

Летнее межсезонье делит кинематографический год пополам, и как раз в это время затишья мозг пронзает догадка о том, что было и будет самым главным. Ключевые мотивы первого полугодия — шок и депрессия — наверняка сменятся нотками хотя бы сдержанного оптимизма, который расцветет к Рождеству. В Европе и в Америке от кризиса свои лекарства, к тому же там понимают, что кризис — это не обязательно плохо, а вот у нас антидепрессант особый.

Испробовать его, сначала на зарубежных коллегах, уже призывают наши ведущие кинематографисты старшего и среднего поколения. Даже те, кто друг друга на дух не переносил, готовы объединиться против общего врага, чье имя Ларс фон Триер. Его «Антихрист» вызвал энергичное желание дать датчанину «бревном по яйцам», как без обиняков сформулировал рецепт лечения один наш известный режиссер, убежденно добавив: «И все депрессии пройдут».

Ларс фон Триер далеко, Кира Муратова значительно ближе, хотя тоже проживает во вражеском государстве. Еще несколько лет назад наши режиссеры-аксакалы любили, сидя в баре сочинской «Жемчужины», перетереть по поводу «этой климактерички и маразматички», а одна заслуженная дама, член гильдии киноведов, сказала (не заметив, что Кира Георгиевна сидит аккурат у нее за спиной), что «ее вообще надо поместить в психбольницу» (негодница при этом бровью не повела). Последний фильм зловредной одесситки «Мелодия для шарманки», посвященный умирающим бездомным детям, вызвал новую волну негодования: доколе можно с ней носиться, да еще и награждать на ММКФ?!

Триер с Муратовой, конечно, затрагивают нас, но всё же по касательной. А вот когда под самым боком произросла целая генерация отечественных авторов, снимающих жесткое, критическое, депрессивное и не слишком патриотичное кино «без света в конце тоннеля», — это уже совсем другое дело, требующее решительных мер. На заседании в Думе со стороны старших товарищей прозвучали предупредительные окрики в адрес молодой режиссуры, а фильмы «Короткое замыкание» и «Бубен, барабан» были предъявлены в качестве примеров вредной и совершенно неприемлемой чернухи.

Идея киноальманаха «Короткое замыкание» пришла в голову молодому продюсеру Сабине Еремеевой. Такие идеи витают в воздухе, особенно после успеха фильма «Париж, я тебя люблю». И у нас не один креативщик носился с проектом чего-то самобытного типа «Москва, я тебя ненавижу», но воз и ныне там. Последним знаковым опытом коллективной случки такого рода стал альманах «Прибытие поезда», где в 1995 году отметились «начинающие» Алексей Балабанов, Владимир Хотиненко, Дмитрий Месхиев и Александр Хван. Тогда их подавали как режиссеров ХХI века. Сегодня больше шансов занять эту позицию у тех, кто сделал «Короткое замыкание». {-page-}


Альманах открывается новеллой Бориса Хлебникова «Позор». Как и в его новом полнометражном фильме «Сумасшедшая помощь», тема та же — страдания мужской души в социальном вакууме. Герой сочинского «Кинотавра» Иван Вырыпаев, сорвавший три приза за новую картину «Кислород», назвал свою новеллу для альманаха глаголом «Ощущать». Польская девушка совершает импрессионистическое путешествие в Москву и, обогащенная откровениями русских «эмо», несет новый опыт в рациональный Европейский cоюз. «Срочный ремонт» Петра Буслова (режиссера, чью индивидуальность скорее мифологизировал, чем выявил, «Бумер») — драма маленького человека, глухонемого сапожника, заточенного в подвал обувной мастерской, — стал кульминацией киноальманаха. Здесь проясняется и ключевая метафора «Короткого замыкания»: при входе в мастерскую очередного посетителя зажигается лампочка, а потом гаснет — в ожидании, пока появится Она, владелица чудесных остроносых туфелек, заставляющая героя в прямом смысле истекать кровью. «Ким» Алексея Германа-младшего может показаться холодноватым и отстраненным, хотя поклонники режиссера с удовольствием отметят заходящийся кашель в саундтреке и броуновское движение персонажей на втором плане как его фирменные приемы. Несколько блестящих образов (например, телевизор, закрытый решеткой) поднимают эту короткую историю о любви и насилии в сумасшедшем доме до уровня самостоятельного произведения. То же самое относится и к «Поцелую креветки» Кирилла Серебренникова. Это еще один плач о «маленьком лишнем человеке», одетом в отвратительный розовый костюм креветки в качестве живой рекламы рыбного ресторана, наверняка не менее отвратительного. Герой в исполнении Юрия Чурсина бросается с поцелуями на будущих клиентов обоего пола, включая отдыхающих морячков, пока креветка под напором их кулаков не превращается в рыбный фарш, но и на этом ее приключения не заканчиваются.

Все микросюжеты альманаха о невозможной любви сливаются в осмысленное целое, демонстрируя при этом полный спектр стилей и жанров нового русского кино: реализм с оттенком сюра, интеллектуальную рефлексию, жестокий трагифарс. То, что именно на данный опыт обрушились записные консерваторы, говорит о том, что это не просто старческое брюзжание, а атака на целое поколение.

Второй объект атаки, «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева, подтверждает сложившееся по альманаху впечатление: молодые режиссеры видят окружающий мир отнюдь не в розовом, а скорее в кроваво-красном свете. Героиня фильма, в исполнении Натальи Негоды, — провинциальная библиотекарша, которая крадет книги и продает их в проходящих поездах, — завершает свою жизненную «Илиаду» и «Одиссею» смертельным самокровопусканием. Как не без злорадства высказался украинский коллега, это метафора русской интеллигенции, торгующей всем святым (Пушкиным), но все-таки способной расплатиться за свой грех.

Наконец, победитель «Кинотавра» — «Волчок» Василия Сигарева, бескомпромиссная драма на тему «дочки-матери». При том что любимая мама — алкашка и чудовище, а нелюбимая дочка — убегающий в мир иной замученный зверек. Если добавить сюда полную злой иронии «Сказку про темноту» Николая Хомерики; вспомнить, как убийственно гротескно представлен почти во всех этих фильмах образ мента, как артистично монструозны в них простые мужчины и женщины нашей глубинки, — впору говорить о кризисе гуманизма как фигового листка советской морали, породившей шедевры двоемыслия, фальшивого пафоса и псевдохудожественного онанизма.

Кажется, как может быть кризис того, что осталось в прошлом? Но ту же отцензурированную систему ценностей сегодня нам пытаются навязать опять под новыми, но столь же спекулятивными лозунгами. Искусство опять должно служить идеологии, еще даже не успевшей толком сформироваться. Но заставить его это сделать будет не так просто: сознание авторов «новой волны», их взгляд на мир принципиально другие. Они острее чувствуют трагизм человеческого существования и не ищут спасения в социальных, религиозных, культурных институтах. Они обращаются непосредственно к душе — и в этом смысле гуманизм без кавычек, генетически унаследованный от русских классиков, никуда не делся. Как сказал ведущий перед премьерой «Волчка» на фестивале в Карловых Варах: когда выйдете с фильма, посмотрите на своего ребенка и подумайте, как сделать его хоть немного счастливее.