«Богатырская сага» Константина Бронзита: имеет ли смысл у нас снимать полнометражную зрительскую анимацию?
Имена:
Александр Боярский · Константин Бронзит
© Андрей Самойлов
Константин Бронзит
Под Новый год на экраны выходят «Три богатыря и Шамаханская царица» – четвертая, заключительная часть «богатырской саги», самого (и, по сути, единственного) коммерчески успешного отечественного анимационного проекта нулевых. Как и предыдущие фильмы серии – «Алеша Попович и Тугарин Змей» (2004),
«Добрыня Никитич и Змей Горыныч» (2006), «Илья Муромец и Соловей-Разбойник» (2007), – «Шамаханская царица» была снята на петербургской студии «Мельница». ИВАН ЧУВИЛЯЕВ побывал на студии и поговорил с создателями отечественного анимационного полного метра – режиссером Константином Бронзитом и продюсером, сценаристом Александром Боярским – о том, что дали «богатыри» русской анимации и может ли их успех кто-нибудь повторить.
Отечественная анимационная индустрия существует не в самом подходящем месте: рядом с кладбищем, по дороге к
Бехтеревке. На автобусе мимо «Мельницы» часто ездят пациенты, находящиеся на амбулаторном лечении. По соседству с улицей Мельничной, на которой и находится студия, есть еще Хрустальная и Стеклянная – это промзона, как будто пораженная нейтронной бомбой. С серыми домами, до окон второго этажа засыпанными снегом. Менее подходящего места для создания кассовых отечественных полнометражных мультиков не придумаешь. То, что в промзоне, где, кроме пациентов Бехтеревки, никого не встретишь, вдруг стали снимать анимацию, – заслуга компании людей, по-своему не менее безумных.
«Богатырская сага», несмотря на свой коммерческий успех («Илья Муромец»
собрал в кинопрокате $9,5 млн), всегда вызывала один и тот же набор претензий: сделано под кальку, с Голливуда; рассчитано на самых простых зрителей. Особо тонкие аналитики доходили до того, что сериал паразитирует на становлении национального самосознания.
Я спрашиваю у Константина Бронзита, есть ли у него дежурный ответ на обвинения. Они есть: «Называть эти фильмы подражанием неграмотно и некомпетентно. С тем же успехом можно называть все работы “Союзмультфильма” – и “Снежную королеву”, и “Нильса с дикими гусями” – подражанием Уолту Диснею. Он начал развивать стиль, и уже потом в нем стали работать мы, “Союзмультфильм”, и вся Европа».
Оказывается, дело не в том, что все рвутся в эпигоны. Просто первооткрыватель Дисней вывел формулу идеального анимационного кино для зрителя. «Именно при таком рисунке, при таком качестве проработки, при таком неагрессивном изображении, схожем местами с реальной картинкой, зритель в течение полутора часов способен смотреть рисованное кино, – объясняет Бронзит. – Можно работать иначе, да. И попытки были – например, фильм Ричарда Уильямса “
Вор и сапожник”. Рисованное полнометражное кино, красиво, не Дисней. Он провалился. И у нас (на студии «Мельница». –
OS) был прецедент – “
Про Федота-стрельца”. Относительно “богатырской саги” он провалился. Мы сознательно шли на риск, пытались сделать иначе. Но зритель голосует рублем, и в этот раз он не проголосовал. Вернее, проголосовал против. На всех не угодишь, все равно ругать будут. На каждый узор есть свой зритель. Хорошо сказал...» – «Давай честно признаемся, – вступает Боярский, – что мы просто бабок срубить хотим». – «По-легкому, ага».
«Богатырскую сагу» можно, например, сравнить с русским роком 1980-х. Стандартную форму – с гитарными запилами, сухими барабанами – наполняют национальной спецификой.
Читать текст полностью
Боярский рассказывает, что изначально идея была именно в том, чтобы адаптировать стабильный формат полнометражного мультфильма к отечественным реалиям (естественно, не улицы Мельничной): «Зрителям интересно про самих себя смотреть. Можно сделать кино про первоклассника Никиту-неудачника. А можно – про богатыря». На вопрос, занимались ли они осознанными поисками «национальной специфики», Боярский отвечает: «Естественно». – «Разве? — тут же возражает Бронзит. — По-моему, нам просто повезло. Вдруг свалился, пришел по почте такой сюжет. То есть не совсем вдруг – поиск шел, но еще и просто удача, что к нам в руки попал такой материал».
Замах «богатырских фильмов» был широким: планировалось с нуля создать современную кассовую полнометражную анимацию, отечественного производства мейнстрим. И отсюда – все обвинения в адрес тетралогии: изначально она, может, и не замышлялась как нацпроект, но сразу стала восприниматься как начало какого-то большого процесса. «Богатырская сага» очень легко вписалась в общую атмосферу эпохи «вставания с колен».
Мейнстрим, какой-никакой, тем не менее создан: есть протоптанная тропа, только идти по ней, кажется, некому: конкурентов у «Мельницы» по-прежнему нет. «Мультик может сделать любой, – говорит Бронзит, – и делают ведь. Вышел же “Князь Владимир”, тоже национальные мотивы. Или “Белка и Стрелка”. Проблема просто в том, что у нас по определению не может быть много полнометражной мультипликации. А откуда она возьмется – у нас денег нет на нее. И их с каждым годом все меньше».
«Ты хочешь сказать, что, если нам давать сейчас больше денег, мы будем десять фильмов в год делать?» – удивляется Боярский. «В общем... да». — «Брось. Ну дадут нам деньги. А сценарии мы где возьмем? И потом, кто будет снимать? Не так много аниматоров в стране». Бронзит в ответ предполагает, что с увеличением финансирования могут появиться новые студии, которые начнут работать в полном метре. «А будут это смотреть?» – не унимается продюсер. «Смотреть – другой вопрос».
Если мейнстрим и появился, то индустрии по-прежнему нет. «Мельница» – единственная российская студия (может быть, еще «Пилот»), которая является брендом, знаком качества. При этом она поставила выпуск полнометражных мультфильмов на поток и научилась на них зарабатывать. «Мельница» работает по-европейски слаженно, но это маленький угол на Мельничной улице, посреди промзоны, пораженной нейтронной бомбой.
Я осторожно интересуюсь, зачем вообще нужно снимать полный метр и кому подавать пример, если создать индустрию практически невозможно и каждая удача единичный случай. И понимаю, что завел старую и уже сильно заезженную пластинку: ах, зачем оскаровскому номинанту Бронзиту все эти «Муромцы», если у него есть «Уборная история» и «На краю земли».
«Мы время от времени с Бронзитом подумываем: не заняться ли нам, например, нефтью... – говорит Боярский, оба смеются. – Что поделаешь? Любим все это. Нравится нам делать полнометражные мультики. Вот до “Ильи Муромца” у нас был “Карлик Нос”, который собрал куда меньше – копейки. И ничего, никто из нас не умер, не убежал. А успех “Богатырей” во многом обусловлен тем, что они стоят друг у друга на плечах. Это долгоиграющий проект, а не что-то одноразовое».
Бронзит тоже вспоминает про студию «Пилот», по его мнению, лучшую в стране: «Там ведь трагизм заключается в чем? В том, что они никогда не делали больших коммерческих проектов. И в этом смысле были беззащитны: только тратили деньги. Пусть у них был телевизор, но он не мог покрыть расходы. За телепроекты «Пилот» получал гроши. Возможно, надо было в определенный момент подстраховаться и заняться чем-то коммерческим. Это студию, может, не спасло бы, но стало бы одним из путей выживания. А ей даже бренд, громкое имя не помогло. Для меня это до сих пор загадка – почему мы все еще работаем».
© Андрей Самойлов
Константин Бронзит и Александр Боярский
Боярский вспоминает, что и «Мельница» изначально не планировала ничего зарабатывать. «У нас были тоже тяжелые времена, когда мы какой только фигней не занимались. Мы пытаемся выстроить работу так, чтобы проект шел за проектом, – рассказывает Боярский. – Чтобы не было простоя и команда не разбегалась – это же тоже важно».
{-tsr-}Когда Боярский говорит про команду, то есть выпускников школы-студии при «Мельнице», и о своих опасениях, что они разбегутся, возникает вопрос: а куда? Действительно, аниматору, пусть даже востребованному и талантливому, некуда уходить. «Разве что к “Смешарикам”, – говорит Бронзит. – Причем их создали тоже наши выпускники, ученики студии “Мельница”. Есть некая текучесть, от нас – к “Смешарикам”. И обратно».
